Naumkin_V_-_Islam_i_musulmane_kultura_i_politika_2008

ность явления: семя – жизнь – разум – знание – воля – сила – действие. Ни одно из этих звеньев не может опередить предшествующее. Путь происхождения действия человека начинается с зачатия, акт же этот, по хадисам, совершается согласно божественной воле:

«А Пророк Всевышнего, да ниспошлет ему Аллах мир и благодать, сказал про ангела зачатия: “Он входит в орган зачатия, держа семя в руке своей, затем придает ему форму тела и говорит: "Господи! Мужчина или женщина? Прямой или кривой?"”. Аллах называет ему, что пожелает, и ангел творит»7.

Во-вторых, во всей этой последовательности явлений-условий никакое из них не является причиной появления другого, а каждое связано непосредственно с Аллахом.

Итак, Газали во всем видит одну причину – Аллаха. В его теории “связь условий” представляет собой лишь следование одного явления за другим, которое объясняется только тем, что это угодный Аллаху порядок. Газали утверждает, что все возникает по воле бога, а то явление, которое “невежды” считают породившим др у- гое, есть лишь условие, которое “назначил” Аллах, чтобы все шло по порядку.

«Ты скажешь: “Не хочешь ли ты утверждать, что знание порождает волю, воля – силу, а сила – движение, и каждое последующее вытекает из предыдущего? Если ты утверждаешь это, ты, следовательно, исходишь из происхождения объекта, а не из силы Всевышнего. Но если отрицать это, то как еще можно объяснить то, что одно следует за другим?”

Так знай же, что сказать “одно вытекает из другого” есть полное невежество, независимо от того, означает ли это порождение [одного другим] или что-то другое. Нужно сказать так, чтобы передать присутствие Вечной Силы»8.

Доказывая, что природная последовательность явлений есть лишь условный порядок, заведенный Аллахом, Газали приводит такой пример:

«Представь себе: вот грязный человек, который вошел в воду по шею. Грязь не сходит с членов его, несмотря на то что вода, соприкасаясь с телом человека, должна смывать грязь. Подумай, что здесь присутствует Вечная Сила, соприкасающая члены тела с водой, заставляющая совершиться возможное. Но оно не совершает-

7Цит. соч., с. 198.

8Цит. соч., с. 197.

11

ся, то есть грязь не сходит, пока не появится условие, каковым я в- ляется мытье лица с помощью рук. Когда стоящий в воде опустит в нее лицо и омоет его, то вода смоет грязь и с рук, и с лица.

Невежда, возможно, подумает: “Грязь сошла с рук вследствие того, что она сошла с лица, ведь она сошла именно тогда, когда было погружено в воду лицо. Ведь до этого она не смывалась, хотя вода и соприкасалась с телом. Сама вода не изменилась, так как же могло случиться то, что не случилось раньше? Ясно, что грязь сошла с рук при мытье лица. Следовательно, мытье лица есть причина схождения грязи с рук”.

Это абсолютное невежество, подобное мнению того, кто считает, что движение вызвано силой, сила – волей, а воля – знанием. Такое мнение ошибочно. На самом деле грязь сошла с рук при мытье лица по причине соприкосновения с ней воды, и ни вода, ни руки в действительности не изменились, с ними ничего не произошло. Появилось лишь условие, и сказался результат его появления.

Так же ты должен понимать и истечение (судур) всего совершаемого из Вечной Силы, хотя она и не преходяща, а совершаемое преходяще»9.

В приведенном отрывке слово судур (истечение, эманация) заимствовано Газали из суфийских учений об эманации всего сущего из бога. Влияние суфизма на Газали не ограничивается заимствованием терминов, им использована и сама идея эманации. Происхождение любого явления Газали относит к одному источнику – воле Аллаха, восхищаясь стихом Лабида: «Разве не все, кроме Аллаха, ложно?»

Далее Газали развивает эту мысль:

«Ты мог бы сказать: “…но как же одно действие может совершаться двумя деятелями?”

“Да, – отвечу я, – это непонятно, если под словом "деятель" подразумевать один смысл. Если же в него включить двойное содержание, так чтобы оно выражало и в то же время объединяло оба смысла, в этом не будет противоречия. Так, говорят: "эмир убил такогото", и одновременно говорят: "его убил палач". Но эмир – убийца в одном смысле, а палач – в другом. Также и раб – деятель в одном смысле, а Великий и Всемогущий – в другом, в том, что Всевышний есть творец и созидатель. Раб же деятель в том смысле, что является местом, в котором Он создал силу, создав там прежде волю, а перед

9 Цит. соч., с. 197–198.

12

этим поместив там знание. Сила связана с волей, а движение с силой связью обуславливающего с обуславливаемым, со Всевышним же – связью следствия с причиной и сотворенного с творцом”»10.

Так, действие, творцом которого является Аллах, может быть приписано и людям. В этом случае человек не творец, а лишь “условие” действия. Этим Газали объясняет одно из неонятных положений Корана: приписывание одних и тех же действий то Аллаху, то ангелам, то людям.

Всвязи с предложенной им классификацией действий человека

идля аргументации своей концепции божественного предопределения, Газали использует понятие касб:

«Когда кто-то действует по принуждению, это значит, что все с ним происходящее [исходит] не от него, а от другого. Когда кто - либо выбирает, действует по своей воле, это значит, что он есть место, в котором принудительно возникает воля. Она возникает по решению разума, определившего, что такое действие правильно и полезно. Решение же разума также вынужденно. Но оно вынужденно по выбору, по свободной воле.

Так, например, действие огня в пламени пожара есть чистое принуждение (джабр), действие Всевышнего есть чистая свободная воля (ихтийар), а действие человека есть степень, находящаяся между этими двумя, это принуждение по свободной воле. Поборники истинного потребовали дать ему свое название ввиду того, что это третья, особая степень, в которую они поверили, так как она упомянута в Книге Всевышнего. Они назвали ее присвоением

(касб). Оно не противоречит ни принуждению, ни свободной воле, а напротив, объединяет и то, и другое для того, кто понял это»11.

С доктриной касб связано учение о довольстве, которое соединяет утверждение фатализма и приписывание любого действия Аллаху с признанием моральной ответственности человека за свои поступки.

Вглаве о довольстве Газали пытается увязать идею благости божества с мыслью о необходимости дурного для проверки людей. Газали говорит, что все происходит “по приговору Аллаха”, в том числе и грехи. Но если и грехи происходят по воле Творца, то как же можно требовать от людей осуждения греха, ненависти к дурному? Ведь осуждение греха будет осуждением приговора Аллаха, тогда

10Цит. соч., с. 198.

11Цит. соч., с. 197.

13

как же требовать довольства приговором Аллаха, что является одним из этапов пути к познанию божества? Как соединить вместе, – спрашивает Газали, – противоречащее друг другу: любовь и ненависть?

«Знай же, что это непонятно только слабым и невежественным в познании таинств знания. Это было неясно людям до такой степени, что они стали молчать перед дурными деяниями, считая это одной из степеней довольства, и назвали ее благонравием, на самом деле это чистое невежество.

Мы утверждаем, что довольство и недовольство противоречат друг другу только тогда, когда они относятся к одной и той же вещи, проявляют одинаковым образом и касаются одной и той же стороны. Нет противоречия в том, что одну и ту же вещь, одно и то же явление можно, с одной стороны, осудить, с другой стороны, быть им довольным. Так если умрет твой враг, который был также врагом твоих врагов, желающих его смерти, то ты будешь недоволен его смертью, так как умер враг твоего врага, и будешь доволен ею, так как умер твой враг»12.

Газали поясняет, что если Аллах испытывает человека, толкая его на грех, то только для того, чтобы узнать, совершит ли тот неугодный поступок. А по тому, как отнесутся к этому поступку, если он совершит его, люди, Аллах будет знать, любят они его или нет. Аллаху угодно осуждение и самого дурного поступка, и человека, совершившего его.

Таким образом, решая вопрос о свободе воли и божественном предопределении, Газали признает абсолютность предопределения, утверждая, что любой поступок человека совершается по воле Бога. В то же время человек несет ответственность за свои поступки, так как Аллах, испытывая его, предоставляет ему свободу выбора поступка, лишь предлагает ему совершить то или иное действие. Газали требует от человека отказываться от совершения дурных, неугодных Богу поступков и осуждать такие поступки, если их совершают другие люди. Осудить дурной поступок не означает идти против Бога, совершившего его своей волей, так как цель дурного на земле – проверить человека. Праведный же тот или иной поступок или нет – это определяют Коран и Сунна.

Для доказательства этих идей аль-Газали заимствует альАш‘ари и развивает идею касб – “присвоении” человеком действий, совершаемых Аллахом.

12 Цит. соч., с. 275.

14

ЕГИПЕТ И ЕГИПТЯНЕ: ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

(вводная статья к книге: Э.У.Лэйн,

Нравы и обычаи египтян первой половины XIX века,

Москва: Издательство «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1981)

Нет другой арабской страны, о которой было бы написано так много, как о Египте. Эту страну хорошо знают не только специалисты, но и массовый читатель. К тому же многие советские люди бывали в Египте, работали там, помогая дружественному египетскому народу создавать независимую экономику, развивать новую культуру, и думаю, любой из них, прочитав книгу Эдварда Уильяма Лэйна «Нравы и обычаи египтян первой половины XIX века», испытает двоякое чувство. Прежде всего, он с удивлением обнаружит, как много знакомо ему из того, о чем писал полтора века назад этот великий английский арабист, словно он сам все это видел или был свидетелем происходившего в то далекое время. Не стоит этому удивляться: традиции и обычаи стран Востока долговечны и упорны. Но в то же время внимательный читатель этой книги поймет, как же мало еще мы знаем об этой стране, как поверхностно судим об образе жизни ее населения, плохо разбираемся в народных обрядах и обычаях и вообще как трудно видеть, познавать и понимать чужую жизнь.

Однако труд Лэйна предназначен не только для тех, кто знает Египет или читал о нем. Он никого не оставит равнодушным, так как это не просто хорошая книга о далеком и в то же время близком времени, об интересной и своеобразной стране, но, главное, это еще и талантливая книга. Трудно найти другого автора XIX в., который сумел бы так глубоко проникнуть в суть чужой жизни и так скрупулезно и точно описать увиденное.

…XIX век – век познания Европой мира, век пристального внимания ученых и путешественников к жизни народов Востока. Многое из того, что было написано о разных странах Востока, кажется сегодня наивным и даже смешным. Египту повезло: у него были ан-

15

гличанин Лэйн, француз Клот-бей, русские путешественники, живший в России шейх Тантави… Но не будем забегать вперед и утомлять читателя неизвестными ему именами. Начнем с начала – с того времени, к которому относится труд английского ученого.

Еще в XVIII в. Европа стала проявлять интерес к Египту – в то время одной из провинций Османской империи, которая в начале XVI в. подчинила себе почти весь арабский мир. Египет яви лся объектом острого соперничества между Англией и Францией. В конце XVIII в. верх на короткий период взяла Франция, которая еще со времен Людовика XVII (годы правления 1774–1792) намеревалась сделать Египет своей колонией. В 1798 г. в Александрии высадилась армия Наполеона Бонапарта, которая захватила Каир, стремясь подчинить всю страну. Но французы смогли продержаться в Египте лишь несколько лет. Вторжение оккупантов вызвало мощное сопротивление со стороны египетского народа. Жестокое подавление восстания каирских горожан не помогло: по всему Египту распространилось антифранцузское движение, которое наряду с действиями английских и турецких войск вынудило французов в начале XIX в. уйти из страны. Здесь с 1801 г. обосновались войска трех армий: английской, турецкой и мамлюкской. Сначала англичанам удалось оттеснить своих конкурентов, но по условиям Амьенского мира, заключенного в 1802 г. между Англией и Францией, им пришлось покинуть страну: последние отряды англичан ушли из Египта в марте 1803 г. В ходе разгоревшейся в 1802 г. войны между турками и мамлюками на сторону мамлюков перешел отряд арнаутов (албанских наемников) во главе с Мухамм а- дом Али. В 1804 г. в Каире вспыхнуло мощное восстание горожан против мамлюкских феодалов, возглавлявшееся шейхами аль - Азхара. Дальновидный Мухаммад Али поддержал восставших и был провозглашен каиммакамом – заместителем египетского паши, наместника турецкого султана Селима III. Он успешно отразил попытку английского флота завоевать Египет, а в 1805 г. в х о- де нового восстания египетский народ изгнал и пашу-турка с его янычарами, и Высокой Порте пришлось признать Мухаммада Али египетским пашой. Он стал основателем албанской династии правителей Египта, бесславно закончившей свое существование, к о- гда в результате революции 23 июля 1952 г. был свергнут король Фарук. Пребывание Лэйна в Египте, в результате которого была написана его знаменитая книга, пришлось как раз на эпоху правления Мухаммада Али.

16

Как часто бывало в подобных случаях, усиление колониальных притязаний западных держав сопровождалось активизацией научного интереса к этой стране. Наполеон, поощрявший изучение Египта и намеревавшийся завоевать страну не только силой оружия, но и усилиями науки, привез туда вместе со своей армией 175 ученых, сыгравших огромную роль в открытии Египта для мировой науки, и особенно в изучении египетских древностей. Французские ученые составили подробное описание Египта. Один из них, Фурье, помог молодому французу по имени Жан Франсуа Шампольон (1790–1832) познакомиться с привезенными из Египта находками. Загоревшись идеей расшифровки древнеегипетских иероглифов, Шампольон в дальнейшем приложил немало усилий к тому, чтобы прочесть надпись на Розеттском камне, который, как говорили, случайно выкопал из земли в Египте наполеоновский солдат. Так завоевание привело к разгадке древнеегипетской письменности.

Французская экспедиция в Египет в какой-то степени стала стимулом к развитию египетской национальной культуры, она содействовала развитию культурных контактов египтян с Западом.

Мухаммад Али стремился превратить Египет в сильное, независимое государство и подчинить ему другие арабские страны, вырвать их из-под власти Порты. В своей деятельности вначале он опирался на купцов, ремесленников, духовенство, стремясь ликвидировать влияние прежней, мамлюкской феодальной знати, а затем создал класс новых помещиков из своих приближенных, интересы которых он и выражал, равно как и интересы зарождавшейся египетской торговой буржуазии. Правитель, обуреваемый безмерным честолюбием и алчностью, сделал личное обогащение главной целью жизни. Однако, будучи умным и дальновидным политиком, он избрал для этого путь обширных реформ, направленных на достижение независимости Египта. Мухаммед Али поощрял развитие сельского хозяйства, провел реформу вакфного землевладения, отобрав земли в казну, расширял систему ирригации, строил новые каналы, ввел государственную монополию в промышленном производстве и внешней торговле. Ведя завоевательные войны, Мухаммад Али строил военные заводы, проводил рекрутские наборы, которые ложились тяжелым бременем на крестьян. Был создан новый, мощный флот. Хотя его правление сопровождалось резким усилением ограбления египетского народа и другими негативными явлениями, объективно Мухаммад Али укреплял страну, противостоял как туркам, так и западным державам, стремившимся к колониальному закабалению Египта.

17

Вспомним оценку, которую давал Мухаммаду Али советский арабист, специалист по новой истории арабских стран В. Б. Луцкий. Он, в частности, писал: «Подобно петровским преобразованиям, реформы Мухаммада Али носили прогрессивный характер, хотя они и ложились огромной тяжестью на трудящиеся массы Египта, беспощадно эксплуатируемые феодально-крепостническим государством. Подобно Петру I, Мухаммад Али не ломал феодального способа производства, но, уничтожая наиболее реакционные пережитки средневековья, он в то же время укреплял государство помещиковкрепостников и купцов. Он создал сильную армию и флот, крепкий государственный аппарат, провел целый ряд реформ, превративших Египет в прочное, жизнеспособное государство».

Хотя в истории не бывает «если бы», все же можно сказать, что, если бы не Мухаммад Али, Египет был бы порабощен колониальными державами раньше, чем в последней четверти XIX в.: после смерти Мухаммада Али в 1849 г. англо-французский капитал стал быстро проникать в Египет. Что же касается Лэйна, современника Мухаммада Али, то в его книге преобладает негативное отношение к политике властолюбивого паши-реформатора, хотя и признаются его выдающиеся способности.

Мухаммад Али охотно привлекал на службу иностранцев, преимущественно французов и итальянцев. Так, широкую известность приобрел служивший в египетской армии француз Сельв, Сулей- ман-паша, принявший ислам и получивший должность генерала. В молодости он был всего лишь ординарцем маршала Нея во время похода Наполеона в Россию, а в Египте стал знаменитым полководцем, преобразователем египетской армии. Его именем впоследствии была названа центральная улица Каира. По свидетельству А.С. Норова, россиянина, посетившего Сулейман-пашу в Старом Каире, в доме паши нашли пристанище изгнанные из Европы сенсимонисты. Прославился также французский врач, известный под именем Клот-бея, долгие годы проживший в Египте. Он внес свою лепту в изучение Египта, написав весьма ценный труд, давно переведенный на русский язык. Обширные контакты Европы с Египтом в эпоху Мухаммада Али способствовали развитию европейской арабистики, расширению знаний о Египте.

Необходимо сказать, что в изучении Египта в XIX в. многое было сделано и нашей, отечественной наукой. Уже в первой половине XIX в. Египет посетило несколько русских путешественников, книги которых и сегодня имеют большое значение как источник по

18

истории Египта. Важными и интересными в этом плане являются записки крупного русского востоковеда и писателя Осипа Ивановича Сенковского, совершившего в начале 20-х годов XIX в. двухлетнее путешествие по Ближнему Востоку. Сенковский дал интересное описание Египта эпохи Мухаммада Али, он лично встречался с правителем. Из этих описаний можно почерпнуть немало полезных географических, этнографических, археологических и экономических сведений о стране.

В 1820–1821 гг. в Египте побывал крестьянин графа Шереметева Кир Бронников.

На рубеже 1820–30-х годов список путешественников пополнился именем дипломата и писателя А. Н. Муравьева, описавшего путешествие из Александрии в Каир. Муравьев, дважды принятый Мухаммадом Али, считал, что правитель Египта высоко стоял бы «между владыками Востока, если бы угнетенный трудами, налогами народ не стонал под игом жестокой монополии, обогащающей одну только казну Паши, недостаточную для его исполинских желаний». Рецензию на книгу Муравьева писал А. С. Пушкин, о ней высоко отзывался Н. Г. Чернышевский. Брат автора, генерал Н. Н. Муравьев, участвовавший во взятии Карса, был у Мухаммада Али с военнодипломатической миссией.

Глубоко узнать Египет довелось А. О. Дюгамелю, служившему в 1834–1837 гг. генеральным консулом Российской империи в этой стране. В Египте еще молодым человеком побывал и П. А. Чихачев, ставший позднее крупным ученым, известным исследов ателем Малой Азии.

Многие новые, ранее неизвестные страницы в жизни Египта открыл Авраам Сергеевич Норов, участник Отечественной войны 1812 г., государственный деятель, занимавший с 1854 г. пост министра народного просвещения.

Его книга содержит подробнейшие сведения прежде всего по экономике Египта и Нубии, в ней описаны также быт и нравы египтян. Норов предстает в ней внимательным исследователем. Его оценки почти всегда взвешены, хотя и не свободны от влияния идейных убеждений автора – монархиста и проповедника православия. Вот как, к примеру, автор оценивает Мухаммада Али: «Но это равнодушное угнетение подданных, не внемлющее их воплям; это попрание всех прав человека для одной цели властолюбия и богатства! – вот вечный укор Мегмету-Али. В заключение мы скажем, что Мегмет-Али чрез свои полезные, хотя стеснительные но-

19

вовведения сделал невольно первый шаг к потрясению исламизма; это самое приведет к важнейшим моральным последствиям, и, может быть, это первый шаг, приуготовляющий Египет к введению Христианства. Мегмет-Али этого сам не чувствует; его цель, вопервых, коммерческая, а во-вторых, славолюбивая; а Провидение обратит это на пользу человечества». Любопытно отметить, что в Египте Норов встречался с Клот-беем и упомянул о нём в своей книге.

Интересные описания Египта – как его архитектуры и древностей, так и современной жизни – оставил русский художник Д. Е. Ефимов.

В Египте в составе карантинной комиссии, имевшей цель провести опыты по «очищению зачумленных вещей посредством усиленной теплоты», побывал А. Уманец. В своих записках он сумел существенно дополнить известные в его время сведения об этой стране. С большим сочувствием писал Уманец о египетских крестьянах, согнанных на работы по восстановлению Иосифового канала в Верхнем Египте. В этом проявились лучшие качества, отличавшие русских путешественников-демократов и ставшие традиционными для отечественного востоковедения: гуманизм, сочувствие к простому люду, неприязнь к насилию.

Тогда же, в 1842 г., в путешествие по странам Востока, в том числе по Египту, отправились два молодых русских востоковеда, совершенствовавшиеся в своих знаниях восточных языков, – В. Ф. Диттель и И. Н. Березин. В 1846 г. на Ближний Восток поехал русский офицер, будущий генерал-губернатор Финляндии Н. В. Адлерберг. В книгу о его путешествии вошли и египетские записки. Если первое путешествие Адлерберга в Египет пришлось на последние годы правления Мухаммеда Али, то второе он предпринял спустя 15 лет, уже после смерти правителя, что позволяет провести интересное сравнение.

Книга русского путешественника и врача Артемия Александровича Рафаловича, объездившего в 40-х годах XIX в. страны Ближнего и Среднего Востока во главе медицинской экспедиции, позволила взглянуть на положение в Египте с совершенно новых позиций. В труде Рафаловича особенно ярко проявилось внимание автора к социальным проблемам, дана резко критическая оценка деспотизма Мухаммада Али, принесшего неимоверные страдания египетскому народу. Рафалович был первым среди русских исследователей, кто дал довольно подробное этнографическое описание Египта.

20