15. Лирика а.С. Пушкина 1830-х гг. Поэтика “Каменноостровного цикла”.

Здесь следует рассматривать два периода – это болдинская осень 30 года и более поздняя, столичная лирика 1831-36 годов. Для первой характерна необычайная плодотворность в творчестве Пушкина. Количество написанного им за три месяца вынужденного затворничества ( из-за холерных карантинов) сопоставимо с результатами творческого труда за предшествующее десятилетие. В этот период Пушкин создаёт совершенно разноплановые произведения – и по содержанию и по форме. Первыми были прозаические « Повести покойного Ивана Петровича Белкина», написанные в сентябре – октябре. Параллельно шла работа над последними главами « Евгения Онегина» и шуточной поэмой « Домик в Коломне». В конце октября – начале ноября одна за другой появляются « маленькие трагедии». Вместе с этим происходит работа над « Историей села Горюхина» и «Сказкой о попе и работнике его Балде». Фон пушкинского « пира воображения» - лирическая поэзия, а это около 30 стихотворений, среди которых « Элегия» ( воспоминания о юности, от которой осталось лишь « смутное похмелье», и взгляд в будущее – « Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать»), « Бесы» ( Угроза непонимания мира равноценна угрозе сойти с ума), « Герой» и « Заклинание». Значение Болдинской Осени в творчестве Пушкина определяется тем, что большинство написанных произведений – реализация более ранних замыслов поэта. И в то же время своеобразный пролог к его творчеству 30х.Если же брать период 1831-36 годов, то общественные и бытовые обстоятельства, на фоне которых развивалось творчество Пушкина, были напротив исключительно неблагоприятными, несмотря на то, что 18 февраля 31года состоялась свадьба поэта на Наталье Гончаровой и в этом же году поэт был вновь зачислен на государственную службу – для работы над « Историей Петра». В конце 33 года царь пожаловал Пушкину звание камер-юнкера, которое сам первый поэт России счёл для себя оскорбительным. Пожалуй никогда прежде, даже в годы изгнания, жизнь Пушкина не была столь беспокойной и несвободной. Каждый прожитый им год после его тридцатилетия, приближал « последний акт» драмы человека и поэта, оказавшегося крепко связанным не только брачными узами, но и оковами царской службы, путами общественного мнения, долгами и материальными заботами. Психологический дискомфорт Пушкин испытывал постоянно. Мрачное пророчество высказанное в болдинской « Элегии» ( « Сулит мне труд и горе Грядущего волнуемое море»), сбылось.

Неблагоприятной стала для Пушкина и литературная обстановка 30х, когда гражданские стихотворения его вызвали обвинения в политическом ренегатстве. Многие произведения, созданные в это время и ранее, не имели успеха ( « Борис Годунов», « Повести Белкина») или не были опубликованы. В печати началась компания травли Пушкина, инспирированная его б давним недругом, журналистом и писателем Булгариным. Побуждаемый политическими и коммерческими соображениями, под предлогом борьбы с «литературной аристократией» Булгарин пытался обосновать тезис об оскудении пушкинского таланта. Пушкин, вынужденный тратить силы на полемику, добивался разрешения на издание собственного журнала ( четыре книжки « Современника» вышли в 1836 го). Падение популярности ( « Полководец») Пушкина было вызвано не только литературной коньюктурой, но и более глубокими причинами. Последнее десятилетие пушкинского творчества совпало с завершающим периодом развития русского романтизма, который с 1830х (до появления Лермонтова) стал эпигонским, « массовым». Критерием художественности нередко являлся коммерческий успех произведения. Творческие поиски и эксперименты Пушкина, ещё в начале 20х годов решительно повернувшего к реализму, противоречили вкусам общественности.

Тем очевиднее « подвиг благородный» , который Пушкин совершал вопреки житейским и литературным обстоятельствам ( « Не дай мне бог сойти с Ума!»). Он стремился стать духовным вождём общества, просвещённым дворянством. В истории России оно, по убеждению Пушкина, всегда было обращено и к прогрессивной самодержавной власти ( её символ для поэта Пётр Первый), и к народу. Символом народа для Пушкина стал Пугачёв. Идеалом государственности – милосердие ( « Герой, « Пир Петра Первого»). Размышления о связи трёх этих сил – самодержавия, просвещенного дворянства и народа – легли в основу философско-исторической концепции 30х годов.

Летом 1836 года, живя с семьёй на даче на Каменном острове в Петербурге, Пушкин написал ряд стихотворений, которые воспринимаются как итог духовного пути поэта, как своеобразное поэтическое завещание Пушкина: «Отцы пустынники и жены непорочны…», «Подражание италиянскому», «Мирская власть», «Напрасно я бегу к сионским высотам…», «Из Пиндемонти», «Когда за городом, задумчив, я брожу…», «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Четыре стихотворения из этого списка помечены цифрами II, III, IV, VI, что обнаруживает замысел цикла, в основе которого — христианская тематика. Этот цикл, получивший у исследователей название «каменоостровского», представляет на сегодня одну из самых актуальных проблем пушкинистики, так как до сих пор неясны его состав, композиция, а значит и самый смысл — «завещание поэта остаётся пока непрочитанным» (И.Сурат) [14].

Исследователями предположительно установлен порядок стихотворений в этом цикле:

I. I. Его нет

II. II. «Отцы пустынники и жены непорочны…» (III, 337)

В начальном варианте возможно это место должно было занимать «Напрасно я бегу к сионским высотам…» (III, 335), оставшееся незавершённым

III. III. «Подражание италиянскому» (III, 334).

IV. IV. «Мирская власть» (III, 333).

V. V его нет

VI. VI или №1 (гипотеза Фомичевой) «Из Пандемонти»

В.П. Старк: «Стихотворение дошло до нас в перебеленном автографе с некоторыми поправками. Состоит оно из двух частей — своеобразного «приступа» к молитве и собственно молитвы. Первоначально оно начиналось словами «святые мудрецы», затем было переправлено на «отцы пустынники». Пушкин сопровождает текст иллюстрацией: келья, зарешеченное оконце, сгорбленный старец-монах, к которому весьма подходит определение «святой мудрец». Объяснить замену, произведенную Пушкиным, как и большинство остальных поправок (не считая правки стилистической и вставки пропущенного при переписке слова «смирение»), можно лишь обращением к источнику и биографии его создателя — Ефрема Сирина. Пушкин постепенно уточняет свой выбор из многих «мудрецов». Это прежде всего сослагтели песнопений.11 Из них он выбирает именно «пустынников», к числу которых принадлежал и Ефрем Сирин.Только одна молитва повторяется в течение всего Великого поста, во все дни недели, кроме субботы и воскресения, — это молитва Сирина. Выбор ее в качестве основной «покаянной» молитвы объясняется тем, что она соответствует состоянию души, которое должно владеть человеком в эти дни: сознание грехов и упадок духа, предшествующие его очищению и просветлению. Именно это состояние подчеркнуто у Пушкина эпитетом «падший», который в контексте стихотворения обозначает и «грешный», и «упадший духом».В 1836 г. она последний раз звучала в среду Страстной недели, т. е. 25 марта. Работа над первой частью стихотворения выявляет стремление Пушкина вложить особенное отношение к молитве Сирина. Исправления носят личностный характер, свидетельствуют о желании точнее передать свое душевное состояние. Особенно наглядно это проявилось в работе над девятым стихом: сперва «И душу мне живит...», затем «И душу мне крепит...», наконец приходит искомое — «И падшего крепит...».По мысли Пушкина, «отцы пустынники» несли в себе те же два начала, что свойственны каждому творцу: они живут «средь дольных бурь и битв», но могут «возлетать во области заочны». Несомненно родство стихотворения «Отцы пустынники...» (и всего цикла 1836 г.) со стихотворениями «Поэт», «Поэт и толпа», «Подражания Корану», «Пророк». К этому же ряду стихов тематически примыкает и стихотворение 1835 г. «Странник». Общей для всех этих стихотворений является проблема творчества, которая в 30-е годы насыщается эсхатологическими мотивами. Пушкинское переложение состоит из семи стихов и, таким образом, формально соответствует первоисточнику — «сиринской строфе».В тексте собственно молитвы имеется только одно смысловое исправление, которое как раз и относится к определению любоначалия: Пушкин заменяет эпитет «коварной» по отношению к «змее любоначалия» на более емкий — «сокрытой». Замена подчеркивает опасность этого греха: он не только коварен, но и невидим для других.Следующее стихотворение цикла, «Как с древа сорвался предатель ученик...» (обозначенное Пушкиным цифрой III), несомненно связано с четвергом Страстной недели. Именно в четверг, в ночь после среды, Иуда Искариот поцелуем указал стражникам на Христа. В четверг же после распятия Христа Иуда повесился.Дальнейшим развитием темы является третье стихотворение цикла — «Мирская власть». Сюжетно оно также связано с событиями Страстной недели. Первые строки содержат указание на день действия:»Когда великое свершалось торжествоИ в муках на кресте кончалось божество...» Согласно Евангелию, Христос скончался в пятницу. Стихотворение, таким образом, композиционно следует за воспоминанием о четверге — дне предательства Иуды. Формально оно основано на евангельских рассказах о казни Христа. В этот день в церкви читают соответствующие отрывки из Евангелия. Осторожными мазками, в нескольких словах-символах — «божество, владыко, царь-царей», Таким образом, можно говорить не только о смысловом, но и о сюжетно-тематическом единстве цикла 1836 г. Принцип композиции основан на расположении стихотворений в соответствии с последовательностью событий Страстной недели и их ежегодного поминовения: среда — молитва Ефрема Сирина, четверг — возмездие Иуде за предательство, свершенное в ночь со среды на четверг, пятница — день смерти Христа, когда в церкви установленный накануне крест сменяет плащаница. В каждом из стихотворений Пушкин четко указывает день действия, хотя и не называет его, а сами стихотворения отмечает порядковыми номерами.Философская лирика 34-36 годов – стихотворения « Пора, мой друг, пора!», « Вновь я посетил…», « Когда за городом, задумчив я брожу», « Была пора: наш праздник молодой». Опираясь на личный опыт и мудрость, Пушкин устремился к вечному, общечеловеческому – к поэтическому познанию мира и человека. История, в контексте Пушкинских раздумий, предстаёт как стихийная сила, неподвластная воле и желаниям людей. Водоворот истории увлекает за собой человека, препятствует осуществлению его заветных желаний, заставляя бороться за счастье, за право быть собой. Итог жизни для человека, который искал счастья, душевного успокоения и творческого уединения вне себя – безрадостен. « На свете счастья нет, но есть покой и воля». Семейные радости, душевный покой, личная свобода – вот истинные ценности, о которых теперь мечтает Пушкин. ( « Пора, мой друг, пора…») .Итогом долгой и трудной жизни, « Сквозь жестокий век», стало бессмертие. С особой гордостью Пушкин выражает эти мысли в стихотворении « Я Памятник воздвиг себе нерукотворный». Идеал его лиры – человеколюбие, гуманность, уважение власти к личности, поэт же – посланник Божьей тропы, задача – не свернуть.