Роже Кайуа. Человек и сакральное

его ломает — тиран, почти всегда рассматриваемый как типичный возмутитель и нарушитель мирового порядка, зачинщик волнений, бесчинств и мятежей.

У монарха не меньше обязанностей перед обществом, чем у общества перед ним. Общественная жизнь основана на их сотруд­ ничестве. В Китае правитель связан с началом ян, а толпа с началом инь. Тем самым их отношения — взаимодополнительные. Но при этом престиж одного человека или привилегии меньшинства урав­ новешивают собой влияние множества. Между царем и соединен­ ным, организованным народом устанавливается, как и между фрат­ риями, взаимное уважение, предстающее как знак союза, взаимной почтительности и признательности, которыми обмениваются два равно достойных, необходимых одно другому начала.

Напротив, между верховным правителем и каждым из его подданных главным является отношение авторитета: в одну сторо­ ну это отношение покровителя и покровительствуемого, в другую сторону — слуги и господина. Между ними существует особого рода респективность, которой выражается добровольное или насильст­ венное вручение себя в феодальную службу. Она проявляется в лю­ бом этикете, предстает как торжественное признание зависимости или почтительной покорности, каковую крепостной должен выка­ зывать знатному человеку, вассал — сюзерену, юноша — старцу, уче­ ник — учителю, посвящаемый — посвятителю, а профан (очень под­ ходящее наименование) — посвященному.

Одни из этих отношений являются или стремятся стать на­ следственными, другие образуют переходные состояния, однако смещаются с течением времени. Юноша становится взрослым, сын сам становится отцом, но не перестает быть сыном своему отцу, так же как юноша никогда не догонит старшего по возрасту. Таким образом, все вместе эти отношения образуют необратимо­ линейный мировой порядок, резко отличный от уравновешенно­ кругового порядка в обществах с делением на фратрии. При этом оскорбление величества занимает место в ряду других кощунст-. венных деяний (употребления сакральной пищи или сношения с запретными женщинами), посягающих на всемирный распоря­ док и вызывающих разрыв, волнение, трещину в функционирова­ нии общества.

СОХРАНЕНИЕ И ТВОРЧЕСТВО

И в том и в другом случае добродетель заключается в том, чтобы оставаться в рам ках порядка, находиться на своем месте, доволь­ ствоваться своим уделом, держаться в пределах дозволенного, не распоряжаться запретным. Поступая так, человек в меру своих сил поддерживает и весь порядок вселенной. В этом и состоит функ­

216

III Респсктивное сакральное, теория запретов

ция запретов в ритуальных предписаниях: «Обряды предупрежда­ ют беспорядок, как дамбы предупреждают наводнения», — гласит книга Лицзи.

Однако со временем дамбы обрушиваются, по мере работы механизма его шестерни стачиваются и загрязняются. Человек ста­ реет и умирает, хотя, правда, и обновляется в своем потомстве. С приближеиием зимы природа утрачивает плодородие и кажется умирающей. Нужно творить мир заново, омолаживать систему. За­ преты способны лишь не дать ей погибнуть от несчастного случая. Они не в силах предохранить ее от неизбежной естественной смер­ ти. Они замедляют, но не могут остановить ее дряхление. Наступает момент, когда необходимо все переделать заново. Какой-то пози­ тивный актдолжен сообщить порядку новую стабильность. Требует­ ся какое-то подобие нового творения, которым были бы заново со­ зданы природа и общество. Для этого и служит праздник.

IV

ТРАНСГРЕССИВНОЕ САКРАЛЬНОЕ: ТЕОРИЯ ПРАЗДНИКА

У	К
J	JL Х.ИЗНИ размеренной, проходящей в повседневных трудах,

мирной, скованной системой запретов, полной предосторожностей, когда мировой порядок поддерживается максимой quieta non movere1, противостоит кипение праздника2. Даже если рассматри­ вать только внешние его стороны, он являет собой одни и те же чер­ ты на любом уровне цивилизации. Праздник означает массовое уча­ стие возбужденного, шумного народа. Такие большие скопления чрезвычайно благоприятствуют возникновению и заразительному распространению душевной экзальтации, которая растрачивается в криках и жестах и заставляет людей бесконтрольно отдаваться на во­ лю самых безотчетных импульсов. Даже в нынешних, обедненных праздниках, хотя они и мало отличаются от унылого фона будней и кажутся рассеянными, раздробленными, чуть ли не поглощенными им, — еще можно различить жалкие остатки той всеобщей разнуз­ данности, что характерна для празднеств старинных. В самом деле, маскарады и вольности, допускаемые на карнавале, площадные воз­ лияния и танцы 14 июля свидетельствуют о преемственности того

1Не трогать того, что покоится (лат.) — Примеч. пер.

2Излишне подчеркивать, что данная теория празднества далеко не исчер­ пывает всех его различных аспектов. В частности, ее еще предстоит согла­ совать с теорией жертвоприношения. Действительно, жертвоприношепие представляет собой как бы привилегированное содержание празднества.

Это его внутреннее движение, вбирающее его всебя или придающее ему смысл. Вместе они предстаю!’ втом же соотношении, что и душа с телом. Подробно останавливаться на этом их глубинном единстве было невоз­ можно (приходилось выбирать), и я постарался лишь показать жертвенную атмосферу, которая свойственна празднеству, надеясь дать читателю ощу­ тить, что диалектика празднества повторяет и воспроизводит собой диа­ лектику жертвоприношения.

218

IV Трансгрессивное сакральное: теория праздника

же социального закона. Любой праздник, даже по сути своей скорб­ ный, всегда содержит в себе зачаток эксцесса и кутежа: достаточно назвать хотя бы деревенские поминки. И в старину и ныне определя­ ющими чертами праздника по-прежнему являются танцы, пение, по­ глощение пищи, питие. Нужно наедаться и напиваться до отвала, до изнеможения, пока не станет дурно. Таков закон праздника.

1.Праздник — обращение

ксакральному

Г )

,Х ^ так называемых первобытных цивилизациях контраст зна­ чительно более резок. Праздник длится несколько недель, несколь­ ко месяцев с четырех-пятидневными передышками. Порой не­ сколько лег уходит на то, чтобы собрать нужное количество припасов и богатств, которые будут не только потребляться и тра­ титься напоказ, но и просто-напросто уничтожаться и растранжи­ риваться, ибо транжирство и уничтожение — формы эксцесса — по праву принадлежат самой сути праздника.

Зачасгую праздник заканчивается неистово-оргиастически, ночным разгулом, когда крики и топот под мерные звуки примитив­ ных музыкальных инструментов превращаются в ритм и пляску. Со­ гласно описанию очевидца, масса людей толпится, колышется, трам­ бует ногами землю, рывками движется вокруг установленного в центре шеста. Возбуждение толпы находит себе разнообразные про­ явления, от которых оно еще более нарастает. Все, что выражает его собой, о д н о в р е м е н н о его увеличивает и усиливает навязчивые уда­

ры копьями о щиты, выкрикиваемые во весь голос гортанные песни, прыжки и соприкосновения при танце. Время от времени вспыхива­ ют драки — дерущихся разнимают, сильными руками поднимают над землей и ритмично качают, пока они не успокоятся. При этом хоровод не прерывается. Также и влюбленные парочки внезапно вы­ ходят из танца, соединяются в окрестных зарослях, а потом возвра­ щаются и снова пляшут в общем водовороте, длящемся до утра.

Как легко понять, праздник, будучи столь мощным паро­ ксизмом жизни и выделяясь столь резко на фоне мелочных забот повседневности, кажется индивиду каким-то иным миром, где его несут и преображают превосходящие его силы. Его будничная де­ ятельность — собирательство, охота, рыбная ловля или животно­ водство — всего лишь занимает его время и удовлетворяет его не­ посредственные потребности. Конечно, в ходе ее он проявляет внимание, терпепие, ловкость, но в глубине души он живет воспо­

219