4. О заключении кревской унии

1385 г. Королева польская Ядвига на усиленные просьбы и уговоры прелатов и польских панов, которые доказывали ей, что заключенные с эрцгерцогом Австрии Вильгельмом во время ее детства договоры о браке¹ нисколько ее не связывают, смягчилась и, отбросив прежние договоры, как не имеющие силы, согласилась на брак с кн. Литовским Ягайло уже не по причине ее личных желаний, а для расширения и укрепления христианской веры.

Когда получили от нее согласие, в четверг 14 февраля, сначала Ягайло, вел. кн. Литовский, а затем его братья – литовские князья, уже достаточно обученные основам и правилам католической веры, отбросив языческие заблуждения, приняли истинную веру и в Краковском костеле были окрещены Бадзантою, архиепископом Гнезненским, и Яном, епископом Краковским, при великой радости всех. Вместо прежних языческих имен тогда им дали новые: Ягайло, великого князя, по примеру великих королей назвали Владиславом, Вигунта – Александром, Коригайло – Казимиром, Свидригайло – Болеславом. Другие литовские князья, которые уже раньше были окрещены по греческому обряду, не согласились с обновлением, или, лучше сказать, усовершенствованием крещения. Таким образом, кн. Владислав, или Ягайло, принявший основной и первый обряд, в тот же день приступил к другому и в названном костеле Краковском обвенчался торжественным браком с достойной девицей Ядвигой, королевой Польской, и сказать трудно, что в ней преобладало – внешняя или внутренняя красота. Благословил брак Бадзанта, архиепископ Гнезненский.

Затем Ягайло присоединил земли литовские, жмудские и русские, которые держал по двум правам – наследственному и приобретенному – к королевству Польскому навечно, соединив их неразрывно в одно целое. Кроме того, обязался присягой окрестить их население и склонить к христианской вере.

Паны польские и старейшие стремились склонить советами и уговорами Владислава, короля Польского, чтобы он позволил окрестить его двумя днями раньше, чем он примет королевскую корону. Однако он на это не согласился и не хотел принять крещение без одновременного принятия королевского титула, боясь какого-нибудь подвоха.

Примечание: 1. Имеется в виду Эренбургский договор (1374) о браке между дочерью Людовика Венгерского Ядвигой (Hedwig) и эрцгерцогом Австрии Вильгельмом Габсбургом. В 1378 г. в Гамбурге состоялось венчание. Для Польши заключение брака означало в перспективе превращение ее в провинцию дома Габсбургов, что и повлекло переговоры с великим князем литовским Ягайло.

Белоруссия в эпоху феодализма. Сборник документов и материалов. В 3 т. Минск, 1959–1961. Т. I. С. 99–100.

5. Ян длугош о грюнвальдской битве (1410).

…Во вторник..., 15 июля Владислав, король польский, решил на заре выслушать святую обедню... Пройдя две мили, откуда видны были пылающие вокруг поместья неприятеля, он остановился на полях Танненберга и Грюнвальда, которым предстояло в этот день прославиться битвой, и приказал разбить шатры между рощами и чащами леса, которые со всех сторон закрывали это место; походную же часовню [велел] поставить на возвышенности над озером Любно, для того чтобы, пока войско будет занимать свои позиции, он мог выслушать богослужение.

Уже магистр Прусского ордена Ульрих из Юнгингена¹ прибыл в деревню Грюнвальд, которую ему предстояло увековечить своим поражением, и остановился со своим войском около нее.

Король Владислав, никак не смутившись от столь внезапного и неожиданного прибытия неприятеля, счел самым главным, прежде чем начать войну, отдать сначала должное богу: поэтому он направился в походную часовню, где с большой набожностью выслушал две обедни; [в то время, когда он] слушал обедню, королевское войско под руководством Зындрама из Машковиц краковского мечника,² литовское же под командой великого князя Александра, построенные в регулярные колонны и хоругви, с удивительной быстротой выступили в полном порядке и расположились в вооружении против неприятеля: поляки – на левом крыле, литовцы – на правом.

Когда Владислав, король польский, окончил совсем свои молитвы, [в ответ] на настойчивые просьбы и призывы не только Александра, великого князя литовского, но и своих рыцарей, которые торопили его к битве, привстал и, облачившись оружием, покрылся с головы до ног замечательными воинскими доспехами. В то время как рыцари опять начали взывать и настаивать, чтобы [король] поскорее дал знак к битве, и король одевал уже на голову шлем, имея намерение начать битву, довели до его сведения, что от крестоносцев прибыли два герольда, из которых у одного на щите был герб римского короля, т. е. черный орел на золотом фоне, у второго же герб штеттинского князя, гриф на белом фоне, и что они держали в руках два меча наголо, без ножен, требуя, чтобы их допустили к королю, к которому их и привели польские рыцари, стоявшие в дозоре.

Те, приветствуя короля, едва изъявляя перед ним знаки уважения, изложили свое посольство следующими словами...: «Пресветлейший король! Великий магистр Прусского ордена Ульрих шлет тебе и твоему брату через нас, своих герольдов, два меча для предстоящей битвы, чтобы ты с их помощью и с оружием твоего народа с большей решительностью и с большим мужеством, чем ты проявляешь, приступил к битве, и чтобы ты не прятался в этих рощах и чащах, а выступил бы бороться в открытом поле. Если же ты полагаешь, что у тебя слишком мало места для движения твоих отрядов, то магистр Прусского ордена Ульрих уступит тебе то поле, которое он занял своим войском, сколько захочешь, лишь бы он мог вытащить тебя на борьбу; или же, наконец, выбери себе сам место, на котором хочешь бороться, лишь бы не откладывал битву». Так королю говорили герольды. Было заметно, что в то время, как они выполняли свое поручение, войско крестоносцев заняло позиции на более широком поле, желая этим как бы подтвердить то, о чем магистр ордена предупреждал.

...Владислав же, король польский, выслушав столь высокомерное и полное надменности посольство, принял из рук герольдов оба меча, и, без проявления по отношению к ним гнева или какого-либо презрения, спокойно ответил: «Хотя в моем войске достаточно оружия и я не нуждаюсь в том, чтобы получить его от врагов, но для большего усиления безопасности защиты верного моего дела я принимаю во имя бога эти два меча от врагов, алчущих крови моей и моего народа...»

Когда раздался боевой сигнал, все королевское войско... с приподнятыми копьями бросилось в битву...

Когда они сошлись в бою, поднялся столь ужасный шум и треск от ударов копий, бряцания оружия и лязга мечей, что он слышен был на несколько миль в окружности. Витязь шел на витязя, оружие ломалось с треском, попадали в лицо направленные друг против друга острия стрел...

...Так оба войска сражались почти целый час с равным успехом, и так как одно другому не уступало поля битвы, мужественно добиваясь победы, трудно было предвидеть, кто победит. Крестоносцы, заметив, что на левом крыле, где было польское войско, было им трудно и опасно бороться, так как передние отряды уже подались назад, они направили оружие на правое крыло, состоящее из литовцев, которых они надеялись легче разбить, потому что они шли менее густыми колоннами, имели более слабых лошадей и худшее вооружение. Их намерением было, разбив литовцев, приняться за поляков. Но им не совсем удалось исполнить их намерение. Когда закипела битва с литовцами, русскими и татарами, литовские отряды, не будучи в состоянии выдержать натиска врагов, начали колебаться и отступили. Тем смелее стали на них наступать крестоносцы, а тесня их все сильнее, заставили бежать...

...После бегства литовцев, когда пыль, которая мешала сражающимся узнавать друг друга, благодаря мелкому дождю немного улеглась, началась между поляками и рыцарями во многих местах ожесточенная и упорная битва. Наступали крестоносцы, упорно добиваясь победы, и в общей свалке большое знамя польского короля Владислава со знаком Белого Орла... упало на землю, но более смелые и испытанные в боях польские рыцари, которые боролись под этим знаменем, заметив это, подняли знамя и отнесли куда следует. Польское рыцарство, желая смыть с себя эту обиду, ударило с яростью на врага, разбило его наголову и заставило бежать... те отряды, которые с ними сражались. Тем временем прибыли те крестоносцы, которые возвращались с погони за литовцами и русскими, ведя с торжеством и триумфом к своему лагерю большое количество пленных. Но, заметив, что дела складываются неблагоприятно для них, они доставили пленных и обозы и бросились скорее в битву, чтобы поддержать своих, которые уже слабо сопротивлялись победителям. После прибытия свежего подкрепления отчаянная схватка закипела с новой силой. С обеих сторон непрестанно падали мертвые. Крестоносцы в смятении и беспорядке, терпя большой урон в людях и потеряв вождей, кажется, уже собирались удариться в бегство, когда чешское и немецкое рыцарство поддержало их... и, хотя крестоносцы некоторое время выдерживали наступление, в конце концов, однако, окруженные со всех сторон подавляющими силами королевских войск, они были разбиты наголову... Погибли также великий магистр Прусского ордена Ульрих, маршалки³, комтуры⁴, рыцари и самые знаменитые в прусском войске погибли, остальные пустились в бегство... Неприятельские лагери с большой добычей, возы и весь обоз магистра ордена и прусского рыцарства захватили и обобрали польские воины. Было также найдено в лагере крестоносцев несколько возов, нагруженных оковами, которые крестоносцы, уверенные в победе, приготовили для того, чтобы вязать поляков...

Кроме того, было найдено в лагере и на подводах крестоносцев много бочек вина, к которым солдаты после разгрома врага, усталые от битвы и от летней жары, бросились было с поспешностью, чтобы утолить жажду: одни колпаками, другие перчатками, третьи башмаками черпали вино и пили. Но Владислав, король польский, опасаясь, чтобы войско, опьяненное вином, не было обессилено..., приказал разбить все бочки и вылить вино на землю...

Ограбив возы и лагери неприятеля, королевское войско взобралось на возвышенность, на которой раньше занимали позицию тевтонские рыцари, и оттуда оно увидело толпы и многочисленные отряды бегущих врагов со сверкающими на солнце латами, которыми были покрыты почти все рыцари. Преследуя затем врага, поляки очутились у какого-то болота и трясины и насели на пруссаков; немногие из них осмеливались оказать сопротивление, поэтому их легко одолели; остатки войска, которые были пощажены по приказанию короля, были взяты в плен. Отсюда Владислав, король польский, велел преследовать бегущих пруссаков дальше, но он наставлял рыцарей, чтобы они воздержались от убийств. Врага преследовали на протяжении от 10 до 20 миль. Немногим из тех, которые раньше удрали с поля битвы, удалось спастись бегством. Значительная часть рыцарства попала в плен, а когда [пленников] привели в лагерь, победители обращались с ними милостиво... Многие утонули в пруду, находящемся в двух милях от побоища, вследствие большой давки и натиска. Наступившая ночь помешала продолжать погоню. Пало в этой битве пятьдесят тысяч врагов, а сорок тысяч взято в плен. Знамен было захвачено, как говорят, пятьдесят одно. Победоносное войско получило богатую добычу. Так ли велико было, однако, количество убитых, утверждать с уверенностью осмелюсь. Но на несколько миль дорога была устлана трупами, а земля была пропитана кровью; в воздухе раздавались крики и стоны умирающих…

Примечания: 1. Ульрих фон Юнгинген – великий магистр (гроссмейстер) Тевтонского ордена (1407–1410). Был избран после смерти старшего брата, великого магистра Конрада фон Юнгиенгена (1393–1407). Вел агрессивный внешнеполитический курс. Был убит на Грюнвальдском поле. 2. Мечник – сановник, носящий королевский меч. Зындрам из Машковиц (ум. ок. 1413) в Гоюнвальдской битве командовал краковской хоругвью. 3. Маршалки – командующие подразделениями орденских вооруженных сил. 4. Комтуры – главы комтурий, территориально-административных единиц Орденского государства.

Ян Длугош. Грюнвальдская битва. М., 1962. С. 86–109.