Учебный год 22-23 / 1agarkov_m_m_izbrannye_trudy_po_grazhdanskomu_pravu_t_2

Обязательство по советскому гражданскому праву

возникновение обязательств, в большинстве случаев обладают значительной сложностью. Отсюда проистекает сложность проблемы дать систему оснований возникновения обязательств.

Определение того момента, когда обязательство возникает, требует точного установления фактического состава, вызывающего возникновение обязательства. В этот момент должны быть налицо все факты, необходимые для возникновения обязательства. Опасность ошибки заключается в том, что можно либо упустить какой-нибудь элемент фактического состава, необходимый для возникновения обязательства, либо включить в искомый фактический состав элемент безразличный для наступления результата, либо, наконец, неправильно определить сущность того или иного элемента фактического состава. Буржуазной юридической науке свойствен некоторый традиционализм и консерватизм. Отсюда – стремление подводить всякое новое явление под старые, давно известные категории. К тому же буржуазный юрист иногда сознательно, иногда бессознательно смешивает две проблемы: одну – анализа определенного фактического состава, другую – обоснования (в смысле оправдания) возникновения определенного обязательственного отношения. Самым простым, хотя по существу совершенно недостаточным, приемом такого обоснования является подведение фактического состава, в результате которого возникает обязательство, под какой-нибудь т р а д и ц и о н н ы й ф а к т и ч е с к и й с о - с т а в. В буржуазной цивилистике, которая грешит традиционализмом и консерватизмом не в меньшей степени, чем другие буржуазные юридические дисциплины, в вопросе об основании возникновения обязательств роль универсальной фигуры, в рамки которой старались втиснуть самые разнообразные фактические составы, играл договор. Эту роль договора отметил один из крупнейших буржуазных цивилистов XX в. Тур (A. v. Tuhr). Неудачное использование понятие договора он объясняет, во-первых, тем, что некоторые институты, утратившие договорный характер, ранее были институтами договорного права, во-вторых, тем, что юридическая наука со времени римлян приобрела привычку по возможности сводить возникновение гражданских прав и обязанностей к договору1. В качестве буржуазного цивилиста Тур констатирует этот факт, мимо которого он не мог пройти, так как сам столкнулся с ним в своих анализах, но не дает ему объяснения. Меж-

вич. Общая теория права. С. 623; Его же. Учебник гражданского права. Т. I, 1914. С. 88; Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып. 1, 1917. № 12.

1  Tuhr A. v. Allgemeiner Teil des Schw. Obligationenrechts, 1924. С. 239.

121

М.М. Агарков

ду тем отмеченный им факт является весьма характерным для буржуазной науки. Причины его глубоко заложены в буржуазной правовой идеологии и в отраженных этой идеологией экономических отношениях капиталистического общества.

Совершенно очевидно, что для того, чтобы точно установить тот фактический состав, который является основанием возникновения того или иного обязательства, необходимо исходить из тех признаков, которые характеризуют собой обязательство. Проблема оснований возникновения обязательства неразрывно связана с точным установлением понятия обязательства. Она предполагает анализ этого понятия и выявление всех элементов, необходимых для разграничения обязательства со всякого рода другими гражданскими правоотношениями. С другой стороны, эта проблема является необходимым развитием и дальнейшей конкретизацией понятия обязательства. До тех пор, пока мы не установим систему оснований, порождающих обязательство, понятие обязательства само по себе будет висеть в воздухе. Оно не будет увязано с основными началами нашего гражданского права и не найдет своего места в системе хозяйственного и культурного строительства, характерного для настоящей фазы развития советского государства.

Так как основания возникновения обязательств представляют собой отдельные виды юридических фактов, то, казалось бы, проблема системы этих оснований будет решена, если мы расположим их в соответствии с классификацией юридических фактов. Однако этот путь не даст желательных результатов. Во-первых, классификация юридических фактов советского гражданского права сама по себе является областью, еще совершенно не исследованной. Общая классификация юридических фактов по советскому гражданскому праву зависит прежде всего от результата исследования юридических фактов, вызывающих возникновение, изменение либо прекращение отдельных видов гражданских правоотношений. В частности, громадное значение для построения общей классификации (и общей теории) юридических фактов в советском гражданском праве (и в советском праве вообще) должна иметь именно проблема оснований возникновения обязательств. Ни в одной области гражданского права мы не встречаем такого многообразия фактических составов, как в обязательственном праве. Во-вторых, даже если бы мы имели до конца проработанную схему всех или хотя бы основных юридических фактов советского гражданского права и разложили по этой схеме различные основания

122

Обязательство по советскому гражданскому праву

возникновения обязательственных отношений, то все же задача разработки системы этих оснований не только не была бы разрешена, но не была бы даже надлежащим образом поставлена. Мы получили бы более или менее правильную формально-логическую схему, которая не давала бы никакого ответа на вопрос, какая связь существует между тем или иным основанием возникновения обязательства, – например, между договором и теми целями, ради которых возникают обязательственные отношения по советскому праву. Построенная таким образом система оснований возникновения обязательств по советскому праву была бы лишь бледным отражением того богатства связей, которые мы имеем в теории обязательств.

Если же в теорию юридических фактов перенести и проблему увязки этих фактов с целями обязательственных правоотношений, а следовательно, для полноты этой теории включить в нее и вопрос о целях других видов социалистических гражданских правоотношений, то мы получим почти развернутый курс советского гражданского права. Совершенно очевидно, что теория и система юридических фактов в теории гражданского права могут иметь лишь предварительный, пропедевтический характер. Более полный анализ и конкретизация могут быть даны лишь в соответствующих разделах науки советского гражданского права, в частности в учении об обязательствах.

Основной проблемой науки советского гражданского права является вопрос о социалистической собственности. В вопросе о социалистической собственности коренятся основные принципиальные отличия социалистического гражданского права от буржуазного. Социалистической собственностью прежде всего определяются форма и содержание советского гражданского права. После вопроса о собственности, как нам кажется, наиболее значительным сосредоточием принципиальных положений, противопоставление которых буржуазному праву измеряет ту пропасть, которая лежит между социалистическим и буржуазным правом, является проблема оснований возникновения обязательств. Факты, порождающие обязательственные отношения и в конечном счете обусловливающие правовые формы движения имущественных отношений, в капиталистическом обществе определяются частной собственностью на орудия и средства производства и анархией, создаваемой капиталистической конкуренцией. Система этих фактов отражает классово-антагонистическую структуру капиталистического строя и неизбежную при этом антагонизме дисгармонию личности и общества. Факты, порождающие обязательственные отно-

123

М.М. Агарков

шения в обществе, построенном на социалистической собственности на орудия и средства производства и на социалистической системе хозяйства, определяются совершенно иными, производственными отношениями. Система этих фактов отражает общественные отношения социалистического строя, не знающего классового антагонизма и эксплуатации человека человеком, не знающего непримиримых противоречий между личностью и обществом.

Исходя из этих положений, мы можем не опасаться, что понятие юридического факта (и фактического состава) приведет лишь к чисто формальному установлению связей, которые в силу закона существуют между определенными фактами и возникновением обязательственных правоотношений. Нашей задачей будет показать, что эта связь, установленная законом, служит тем целям, которые определяют собой жизнь социалистического общества и ведут его к высшей фазе – коммунизму. Мы избегаем, таким образом, характерной для буржуазной юридической науки ограниченности, которая не позволяет ей выйти за пределы чисто формальных связей между юридическими фактами

ивозникновением, изменением или прекращением юридических отношений. В следующей главе мы дадим обзор буржуазных учений о системе оснований возникновения обязательств. Этот обзор послужит иллюстрацией к той характеристике буржуазной юридической науки, которую мы здесь дали. При этом мы все должны отметить, что в работах буржуазных юристов содержится много интересного и важного материала по вопросу о классификации юридических фактов, но только материала, взятого абстрактно. Буржуазные цивилисты не ищут и не видят путей от абстрактного определения понятия к его все большей

ибольшей конкретизации посредством установления тех соотношений, которые связывают социальные явления в одно целое.

Следует отметить, что в буржуазной цивилистике раздавались возражения против чисто формального связывания юридических фактов с возникновением, изменением и прекращением правоотношений. Такие возражения сделал Ф. Гиппель (F. v. Hippel)1. Однако эти возражения основывались на неправильных методологических предпосылках и приводили поэтому к неправильным юридико-нигилисти- ческим выводам, которые время от времени делаются в буржуазной

1  Hippel F. v. Zur Gesetzmässigkeit juristischer Systembildung, 1930. С. 24–35; его же. Das Problem der rechtsgeschäftlichen Privatautonomie. Beiträge zum einem natürlichen System des privaten Verkehrsrechts und zur Erforschung der Rechtstheorie des 19 Jahrhunderts. Tübingen, 1936. § 1.

124

Обязательство по советскому гражданскому праву

науке и знаменуют собой те внутренние противоречия, которые она не может изжить из-за порочности своей методологии. С аналогичным примером мы уже имели дело выше, когда останавливались на взглядах Лундштедта (см. гл. II, п. 4 – Санкция в обязательстве). Гиппель считает, что благодаря теории юридических фактов цивилистическая наука совершенно обходит те непосредственные задачи, которые стоят перед законодателем, когда он регулирует те или иные отношения. Цивилист ограничивается установлением того, что закон связывает

сопределенными фактами определенные последствия, и не выходит за рамки такой констатации. Гиппель предлагает идти другим путем. Законодатель прежде всего избирает определенный порядок, который является «правильным порядком». «Правильность» избранного порядка определяется чисто формальным требованием справедливости (Gerechtigkeitsgebot). Применение его к «естественно» данным социальным фактам вынуждает законодателя к выбору определенного позитивного порядка. Таким порядком является частное право, которое все целиком, по мнению Гиппеля, построено на частной автономии. В силу этой автономии частное лицо может посредством совершаемых им сделок определять те правоотношения, в которые оно вступает. К установлению условий, при наличии которых закон считается

сэтими сделками, и к принятию мер против обстоятельств, препятствующих такой автономии, Гиппель сводит все буржуазное гражданское право. В связи с этим он – совершенно, впрочем, необоснованно – считает излишним самое понятие юридического факта.

Теория Гиппеля представляет собой по существу не что иное, как перепевы пресловутой теории Штаммлера о «правильном» праве (richtiges Recht). Гиппель, однако ссылки на Штаммлера не делает. Теория Штаммлера давно утратила свое значение. В буржуазной науке Штаммлера вытеснил главным образом Кельзен (Kelsen). Нам незачем останавливаться на теории Штаммлера, равным образом как и на взглядах Гиппеля, по вопросу о выборе законодателем определенного порядка, так как у самого автора эти взгляды логически не увязаны с отрицанием понятия юридического факта. Сведение Гиппелем без достаточных оснований всего гражданского права к регулированию сделок суживает область даже и буржуазного гражданского права. Когда Гиппель переходит к рассмотрению сделки, то он сам устанавливает факты, и прежде всего факт совершения сделки1. Таким об-

1  Hippel F. v. Zur Gesetzmässigkeit. С. 3–10; его же. Das Problem. С. 23, 74.

125

М.М. Агарков

разом, очень мало прикрытой контрабандой он вводит в свою работу понятие юридического факта.

Для нас вопрос стоит совершенно иначе. Понятие юридического факта (сделки, правонарушения и др.) является прочным достоянием юридической науки, полученным в результате собирания, описания и анализа того материала, который она изучает и исследует. Дело не в том, чтобы закрыть глаза на этот материал, а в том, чтобы приложить к его изучению метод марксистской диалектики и рассмотреть интересующую нас группу фактов (основания возникновения обязательств) в связи с теми целями, которые преследуют обязательственные отношения социалистического права, и с теми основами социалистического строя, которые нашли свою четкую формулировку в Сталинской Конституции. Поставив таким образом вопрос, мы сделаем шаг по пути конкретизации понятия обязательства.

Для того чтобы показать полную противоположность, которая имеется в вопросе о системе оснований возникновения обязательств между социалистическим гражданским правом и буржуазным, мы сделаем сперва обзор вопроса о классификации оснований возникновения обязательств по буржуазному праву, а затем перейдем к рассмотрению системы оснований возникновения обязательств по советскому праву.

2.Классификация оснований возникновения обязательств

вбуржуазном праве

Вместе с понятием обязательства буржуазные правовые системы

ибуржуазная цивилистическая наука получили от римского права

иклассификацию оснований возникновения обязательств. Создавая свою классификацию, римские юристы не преследовали теоретических целей, а просто излагали в определенном порядке материал, относящийся к возникновению обязательств. Необходимость в этом возникла потому, что они исходили из общего понятия обязательства, которым объединяли совокупность соответствующих правил. Мы не находим в источниках римского права какого-либо обоснования того деления, которое в них дано. Все деление обычно излагается как вводная фаза к изложению отдельных видов обязательств. Римская классификация в дошедших до нас источниках сформулирована Гаем. У Гая содержатся все редакции этой классификации, представляющие собой три ступени ее детализации и уточнения. В наиболее упро-

126

Обязательство по советскому гражданскому праву

щенной форме она сводится к разделению всех обязательств на возникающие из договоров и возникающие из деликтов (Gaius I.3.88: «Nuns transeamus ad obligationes, quarum summa divisio in duas species diducitur: omnis enim obligatio vel ex contractu nascitur vel ex delicto»). Затем Гай добавляет к этой классификации указания на обязательства, возникающие из различных других оснований (Gaius libro secundo aureorum, D. 44.7, 1 pr.: «obligationes aut ex contractu nascuntur, aut ex maleficio, aut proprio quodam jure ex variis causarum figuris»). И наконец, излагая далее отдельные виды возникновения обязательств, он детализирует понятие «obligationes ex variis causarum figuris» и говорит об обязательствах quasi ex contractu и – «quasi ex maleficio» (Gaius libro secundo aureorum, D. 44.7.5). В наиболее развитой своей форме эта классификация перешла и в институции Юстиниана. Институции, дав определение обязательства и разделив обязательства на цивильные и преторские, указывают в качестве другой классификации на четыре вида: обязательства из договоров, как бы из договоров, из деликта и как бы из деликта (1.3.12.2: «Sequens divisio in quatuor species deducitur: aut enim ex contractu sunt, aut quasi ex contractu, aut ex maleficio, aut quasi ex maleficio»). В институциях это деление является введением, за которым следует рассмотрение обязательств из договоров, основного вида обязательств. Второй член классификации (obligationes quasi ex contractu) представляет собой сборную группу. Институции не определяют ее указанием определенного положительного признака, присущего всей группе, а чисто внешним образом сближают ее с договорными обязательствами ввиду того, что она не имеет ничего общего с деликтами (I. 3. 27. pr.: «Post genera contractuum enumerata dispiciamus etiam de his obligationibus, quae non proprie quidem ex contractu nasci intelliguntur, sed tamen, quia non ex maleficio substantiam capiunt, quasi ex contractu nasci videntur»). К обязательствам quasi ex maleficio были отнесены обязательства из неумышленных поступков и обязательства возмещения вреда, причиненного другим лицом, ребенком, рабом, а также ответственность корабельщиков, трактирщиков и содержателей постоялых дворов (I. 4. 5).

Изложенное показывает чисто служебное значение, которое имела классификация обязательств в римском праве. Она нужна была лишь как известный порядок изложения обязательственного права, преимущественно с учебными целями, и позволяла выдвинуть на первое место в качестве основного вида договорные обязательства, а затем – деликтные.

127

М.М. Агарков

Римская классификация обязательств оказала решающее влияние на вопрос об основаниях возникновения обязательств в буржуазном праве.

Остановимся в связи с этим вопросом на ведущих системах буржуазного гражданского права.

На Французский гражданский кодекс римское право оказывало влияние главным образом через «Трактат об обязательствах» Потье (Pothier).

Потье строит следующую систему оснований возникновения обязательств.

Основанием возникновения обязательств бывают либо договоры, либо как бы договоры (quasi-contrats), либо деликты, либо как бы деликты (quasi-delits), иногда просто закон или справедливость (quelquefois la loi ou l̓équité seule)1. Далее он переходит к рассмотрению отдельных оснований возникновения обязательств, особенно подробно останавливаясь на договорах. Каждому из указанных им видов оснований он дает определение. Эти определения представляют большой интерес по тому значению, которое они имели при составлении кодекса, а также в последующей французской цивилистике.

Потье определяет договор как вид соглашения. Соглашением, говорит он, называется согласие двух или нескольких лиц. Направленное на установление между ними обязательства либо прекращение или изменение возникшего ранее обязательства. Договором называется тот вид соглашения, который направлен на возникновение обязательства («L̓espèce de convention qui a pour objet de former quelque engagement est celle qu̓on appelle contrat»).

Он строго различает договор и pollicitatio. Pollicitatio представляет собой одностороннее обещание, не принятое еще другой стороной. Хотя римское право и допускало в некоторых исключительных и специфических случаях pollicitatio как основание возникновения обязательства, во французском праве, по мнению Потье, pollicitatio такого значения не имеет2.

Потье дает определение «как бы договора» (quasi-contrat), которое и до настоящего времени во Франции нередко повторяется с кафедры, в учебниках и курсах. «Как бы договором» он называет разрешенное законом действие лица, которое обязывает это лицо в отношении другого, либо обязывает другого в отношении этого лица, без того, что-

1  Pothier. Цит. соч. С. 3.

2  Там же. С. 4–5.

128

Обязательство по советскому гражданскому праву

бы между сторонами имело место какое бы то ни было соглашение. В качестве примеров квазиконтрактов Потье указывает принятие наследником наследства, обязывающее наследника в отношении легатария, уплату недолжного, добровольную деятельность в чужом интересе без поручения. Из этого определения Потье выводит, что раз квазиконтракт не есть договор, то соответствующее обязательство может возникнуть из действий лица недееспособного. В конечном счете основанием обязательств, возникающих как бы из договоров, Потье считает закон или справедливость, которые придают связующую силу действию, порождающему обязательство1.

Деликты и как бы деликты Потье определяет как действия, которыми кто-либо умышленно или злостно (деликт) либо по непозволительной неосторожности (квазиделикт) причиняет вред другому2.

До сих пор, как мы видим, Потье воспроизводит классификацию оснований возникновения обязательств, которая содержится в институциях Юстиниана. Шагом вперед по сравнению с институциями является лишь ясно изложенное определение квазиконтракта. Это определение много раз подвергалось критике и заслужило эту критику. Но и сторонникам и противникам этого определения было очевидно, что Потье имел в виду. Однако эта обычная для него ясность изменила ему, когда он перешел к пятому члену классификации, которого в институциях не было, – к закону. Прежде всего приходится отметить, что, формулируя свою классификацию, Потье говорит о законе и справедливости3. Обратившись же к рассмотрению этого основания возникновения обязательств, Потье говорит уже только о законе. Но, говоря о законе, он то имеет в виду «естественный закон» (la loi naturelle), то явно отсылает к позитивному закону. Он начинает с того, что естественный закон является, по крайней мере посредственно, основанием всякого рода обязательств, в том числе и возникающих из договоров, как бы из договоров, из деликтов и как бы из деликтов. Но при наличии этих оснований закон порождает обязательства через посредство определенных фактов, с которыми он связывает их возникновение. В некоторых же случаях закон сам непосредственно порождает обязательство. Так, например, обязанность детей доставлять алименты нуждающимся родителям основана непосредственно на естествен-

1  Pothier. Цит. соч. С. 61–62.

2  Там же. С. 62–64.

3  Там же. С. 3.

129

М.М. Агарков

ном законе. В качестве другого примера Потье указывает на собственника дома в г. Орлеане, который в силу правила, изданного местной властью, обязан продать соседу долю в собственности на стену, к которой сосед желает пристроить свой дом. Обязательство в этом случае имеет вполне позитивный источник1.

Авторы Французского гражданского кодекса принимают классификацию Потье, но все же они по сравнению с ним только ученики, не особенно удачно и далеко не точно повторяющие мысли своего учителя. В законодательных органах общим вопросам обязательственного права было посвящено шесть выступлений: 1) изложение мотивов тит. III кн. III (о договорных обязательствах вообще), сделанное одним из четырех членов комиссии по составлению проекта Кодекса, БигоПреаменё (Bigot-Preameneu); 2) доклад трибунов Фавара (Favard) и Жобера (Jauber) в трибунате по тому же вопросу; 3) речь трибуна Морико (Mauricauet) в законодательном корпусе по тому же вопросу; 4) изложение мотивов тит. IV кн. III (о внедоговорных обязательствах), сделанное Трельяром (Treilhard); 5) доклад трибуна Бертрана де Грейль (Bertrand de Greuille) в трибунате по тому же вопросу; 6) речь по тому же вопросу трибуна Таррибля (Tarrible) в законодательном корпусе2. Ни в одном из этих выступлений не была полностью воспроизведена классификация Потье, ни в одном из них не была сделана попытка свести в единую систему все основания возникновения обязательств хотя бы для того, чтобы обосновать систему изложения обязательственного права в проекте. Немудрено, что по сравнению с «Трактатом об обязательствах» Потье система расположения материала оказалась ухудшенной. Действительно, в «Трактате об обязательствах» материал расположен логически правильно: автор начинает с определения понятия обязательства, затем рассматривает основания возникновения обязательств, остановившись при этом сперва на классификации оснований, а затем на каждом основании в отдельности, прежде всего на договоре, затем на остальных. После этого он излагает остальные вопросы общего учения об обязательствах. Иначе было сделано в проекте: в нем один титул (III) был посвящен договорам и договорным обязательствам вообще и другой (IV) – обязательствам, возникающим не из договоров. Все общее учение об обязательствах было дано применительно к одним лишь договорным обязательствам. В соответ-

1  Pothier. Цит. соч. С. 64–65.

2  Motifs et discours prononcés lors de la publication du Code civil, 1841. С. 424–523.

130