Учебный год 22-23 / 1agarkov_m_m_izbrannye_trudy_po_grazhdanskomu_pravu_t_2

Обязательство по советскому гражданскому праву

ствии с этим в выступлениях Биго-Преаменё, Фавара, Жобера и Морико речь идет о договорах и обязательствах вообще, в выступлениях же Трельяра, Бертрана де Грейля и Таррибля – лишь о возникновении обязательств не из договоров. Авторы этих выступлений исходят из классификации Потье. Трельяр указывает, что обязательства, основанные непосредственно на законе, не собраны в единый титул. Они урегулированы в разных местах проекта кодекса. В тит. IV речь идет о тех недоговорных обязательствах, которые основаны на том или ином действии лица, правомерном или неправомерном, т.е. quasi-contrats, delits и quasi-delits. Бертран де Грейль повторяет эти указания, не добавляя к ним ничего существенного. Так же поступает и Таррибль, у которого интересно отметить лишь следующее: он прекрасно понимает, что прибавление пятого члена (обязательства, возникающие из закона), который имели в виду вслед за Потье и авторы проекта, является шагом вперед по сравнению с классификацией институций Юстиниана.

Проект стал законом. Вопрос о возникновении обязательств во Французском гражданском кодексе урегулирован в соответствии с классификацией Потье. Но в отступление от логически последовательного проведения этой классификации, в которой договор фигурирует лишь как одно из оснований возникновения обязательств, хотя и первостепенный по важности, кодекс слил в одном титуле изложение договорных обязательств с общими правилами, касающимися обязательств вообще. В результате этого, как замечают авторы одного из курсов французского гражданского права, тит. III кн. III Французского гражданского кодекса не дал полностью ни общего учения о договорах, ни общего учения об обязательствах1. Авторы этого курса задаются вопросом, в чем причины такого отступления от методологически правильного расположения материала, и указывают на две. Во-первых, такой причиной явились практические соображения, – большинство обязательств возникает из договоров. Договорное обязательство является обязательством по преимуществу. Практически договорные обязательства и обязательства вообще – настолько близкие понятия, что их часто смешивают. Во-вторых, причиной явилась историческая традиция: в римском праве договор был только основанием возникновения обязательств, вещные права были лишь результатом осуществления определенного способа исполнения обяза-

1  Beudant, Lagarde. Les contrats et les obligations (Beudant Ch. Cours de droit civil français. Т. VIII, 1936). С. 16. В том же смысле: Baudry, Lacantinerie et Barde. Des obligations. Т. I, 1897. С. 3; Hudelot et Metman. Des obligations, 1908. С. 18–19.

131

М.М. Агарков

тельств. Правда, во французском праве договор стал не только основанием возникновения обязательств, но и основанием приобретения права собственности (ст. 1138 С. с.), но все же римская традиция продолжала жить в авторах кодекса.

Мы не можем считать это объяснение удовлетворительным. Правда, смешение понятия договорного обязательства с общим понятием обязательства налицо. Оно особенно бросается в глаза в ст. 1101; здесь определение обязательства, которое давал Потье, сузилось до определения договора. У Потье обязательство вслед за римскими источниками определяется как правовая связанность, принуждающая в отношении другого лица что-либо дать, делать либо не делать (un lien de droit qui nous astreint envers un autre à lui donner quelque chose, ou à faire ou à ne pas faire quelque chose)1. В ст. 1101 Французского гражданского кодекса это определение превращено в определение договора: «Le contrat est une convention par laquelle une ou plusieurs personnes s̓obligent, envers une ou plusieurs autres, à donner, à faire ou à ne pas faire quelque chose». Практические соображения ничего не объясняют. Авторы проекта Тронше, Портали, Биго-Преаменё и Мальвиль (Tronchet, Portalis, BigotPréameneu, Maleville) были, правда, практиками, но они были вместе с тем и хорошими знатоками цивилистической теории своего времени. Это верно не только для первых двух, несомненно, наиболее крупных из четырех, но и для двух остальных. Это совершенно ясно из доклада Биго-Преаменё, несмотря на неизбежную в те времена риторику, в которой много ссылок на «естественный разум» (raison naturelle) и много фраз в стиле тех речей, которые римские историки вкладывали в уста тех или иных персонажей Римской республики. Да и практические соображения не только не заставляли это делать, но, казалось, наоборот, побуждали к надлежащей систематике. В качестве практиков авторы кодекса, несомненно, имели много дела и с внедоговорными обязательствами, например, с обязательствами из деликтов. Правда, эти обязательства не занимали тогда такого большого места во французской судебной практике, как в настоящее время, когда, по свидетельству одного из крупных французских специалистов по вопросам гражданской ответственности, половина, а может быть, и больше всех судебных процессов более или менее непосредственно относятся к этой области2. Однако и в то время это была область, мимо кото-

1  Pothier. Цит. соч. С. 2.

2  См.: Savatier R. Traité de la responsabilité civile en droit français. Т. 1939. С. 1.

132

Обязательство по советскому гражданскому праву

рой не проходило внимание судьи и адвоката. Еще менее убедительна ссылка на римскую традицию. Прежде всего неправильно указание, что соглашение не имело в Риме значения как способ приобретения права собственности. Ведь traditio была именно соглашением о передаче права собственности, да к тому же переносившим это право независимо от того, совершалась ли она для исполнения по обязательству или нет. Кроме того, совершенно несомненно, как это показывают многочисленные примеры, что римское влияние прежде всего передавалось авторам кодекса через того же Потье. Они повторяли его ошибки в понимании источников римского права, и им никогда не приходило в голову черпать из римских источников н е ч е р е з е г о п о с р е д с т в о, а в о п р е к и е м у.

Мы думаем, что причины, которые привели к указанному способу изложения материала общей части обязательственного права, лежат гораздо глубже. Они вовсе не специфичны для авторов кодекса, а характерны для всей буржуазной цивилистики и для ее отношения к месту договора в системе гражданского права. Поэтому, прежде чем перейти к рассмотрению этих причин, мы продолжим наш обзор вопроса о классификации оснований возникновения обязательств в буржуазном праве.

Если в вопросе о месте договора в системе обязательственного права Французский гражданский кодекс отступил от того порядка изложения, который непосредственно вытекал из принятой кодексом классификации Потье, то в вопросе об обязательствах, возникающих без соглашения сторон, этот кодекс точно повторяет свой образ, порой воспроизводя его буквально. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить с цитированными выше местами из Потье ст. 1370 и 1371 Французского гражданского кодекса. Первая из них имеет чисто описательный характер: «Certains engagements se forment saus qu̓il intervienne aucune convention, ni de la part de celui qui s̓oblige, ni de la part de celui envers lequel il est obligé. – Les uns résultent de l̓autorité seule de la loi; les autres naissent d̓un fait personnel à celui qui se trouve obligé. – Les premiers sont les engagements formés involontairement, tels que ceux entre propriétaires voisins, ou ceux des tuteurs et des autres administrateurs, qui ne peuvent refuser la fonction, qui leur est deférée. – Les engagements qui naissent d̓un fait personnel à celui, qui se trouve obligé, résultent ou des quasi-contrats, ou des delits ou quasi-delits; ils font la matière du présent titre». Это сравнительно длинная статья производит впечатление цитаты из учебного пособия. За ней непосредственно следует ст. 1371,

133

М.М. Агарков

дающая определение quasi-contrat: «Les quasi-contrats sont les faits purement volontaires de l̓homme, dont il resulte un engagement quelconque envers un tiers et quelquefois un engagement réciproque des deux parties».

Вопределении понятия quasi-contrat ст. 1371 отступает от Потье

вследующих отношениях. Во-первых, она не указывает, как это делает Потье, что действие лица может создавать также и обязанности для другой стороны, что может иметь место в случае condictio indebiti. Во-первых, она добавляет указание на возможность взаимных обязанностей сторон. Это – отступление более по форме, чем по содержанию. Раз, с точки зрения Потье, квази-контракт может создавать обязанности как для того, кто действовал, так и для другой стороны, то очевидно, что такие обязанности могут быть и взаимными (negotiorum gestio).

Наибольшая неопределенность во всей классификации имеется

вотношении квазиконтракта. Под это понятие Французский гражданский кодекс подводит два института: а) обязательства из деятельности в чужом интересе без поручения (negotiorum gestio римского права) и б) обязательство вернуть недолжно уплаченное (condictio indebiti римского права). Поэтому обсуждение во французской цивилистике классификации оснований возникновения обязательств, которая дана в кодексе, главным образом связывалась с критикой либо защитой этого понятия. Понятия délit (умышленная вина – art. 1382) и quasidélit (неумышленная, неосторожная вина – art. 1383) если и сделались, главным образом в XX в., предметом больших споров, то не в непосредственной связи с вопросом о классификации, а как самостоятельная проблема основания обязательства возместить причиненный вред.

Среди крупных комментаторов Code civil в XIX в. Обри и Ро (Aubry, Rau) просто воспроизводят определения ст. 1370 и 1371, другие, например Ларомбьер (Larombière) и Лоран (Laurent), стараются их уточнить, наконец, третьи просто от них отказываются (Демоломб – Demolombe). При этом некоторые из этих комментаторов отмечают, что по существу обязательства из квазиконтрактов являются просто обязательными ex lege (Ларомбьер)1.

Спор перешел в литературу XX в. Понятие квазиконтракта сохранило до последнего времени сторонников. Отметим прежде всего Е. Годеме (E. Guaudemet), автора сравнительно малоизвестного за пределами Франции, но заслуживающего внимания, особенно в отношении вы-

1  Aubry et Rau. Цит. соч. С. 292; Larombière. Traité théorique et pratique des obligations, § 1370; Laurent. Principes de droit civil français. Т. XX, n. 307; Baudry-Lacantinerie et Barde. Цит. соч. Т. IV, n. 2786; Demolombe. Cours de Code Napoléon. Т. XXX, n. 5 и 10.

134

Обязательство по советскому гражданскому праву

шедшей уже после его смерти книги «Théorie générale des obligations». Защита этим автором понятия квазиконтракта тем более интересна, что он по общему правилу отнюдь не является представителем традиционных во французской цивилистике взглядов. Тем не менее в данном случае он не находит нужным отказываться от традиции. Он указывает, что обязательства из квазиконтракта не могут быть отнесены к группе обязательств ex lege. Они не вытекают непосредственно из закона, так как для их возникновения необходимо соответствующее действие человека. К числу квазиконтрактов он относит ведение чужого дела без поручения, уплату недолжного и неосновательное обогащение. Он прибавляет, таким образом, к первым двум видам третий,

вкодексе не указанный, но введенный во французское гражданское право судебной практикой1. Гораздо менее интересен другой защитник понятия квазиконтракта – Р. Демог (R. Demogue). Он признает понятие квазиконтракта неправильным, в частности ставит ему в упрек его индивидуалистический характер. Констатация, конечно, правильная, но нельзя сказать, чтобы она поражала новизной и оригинальностью. Вместо индивидуалистической теории французского кодекса Демог предлагает создать новую, построенную на идее социальной солидарности. С обычной для этого автора расплывчатостью и мысли, и формулировок он говорит: «С социальной точки зрения понимаемый таким образом квазиконтракт покоится на той идее, что в интересах солидарности одно лицо может требовать определенного права

вотношении чужого имущества при условии принятия на себя определенных обязательств». Посредством этого принципа Демог объединяет понятием quasi-contrat случаи negotiorum gestio принятия наследства, добровольного принятия на себя опеки и частично некоторые виды неосновательного обогащения (случаи, основанные на действиях того, за счет кого произошло обогащение другой стороны)2. Конечно, смешно в этой попытке усматривать какие бы то ни было социальные моменты. Индивидуалистическая теория французского кодекса имеет перед ней по крайней мере преимущество большей ясности. Сам Демог, впрочем, не сумел использовать предложенное им понимание квазиконтракта и не построил никакой обобщающей теории.

Основным недостатком понятия квазиконтракта была его бессодержательность. Признаки, при помощи которых старались его опре-

1  Gaudemet E. Théorie générale des obligations, 1937. С. 275–279 и 294–295. Во Франции уплату недолжного выделяют из института неосновательного обогащения.

2  Demogue R. Traité des obligations en général. т. III, 1923. С. 1–7.

135

М.М. Агарков

делить, не дали возможности построить обобщающую теорию. Естественно, что в настоящее время многие французские цивилисты от него отказались. Укажем на некоторые важнейшие взгляды, высказанные по этому поводу.

Планиоль взял в основу своей классификации мысль, которую мы находим у Потье и которую повторяют за ним все сторонники традиционной классификации. Как было указано выше, Потье считал, что обязательства, возникающие в результате квазиконтрактов, деликтов и квазиделиктов, в конечном счете тоже основаны на законе. Но только в этих случаях они возникают из закона не непосредственно, а, в отличие от обязательств из закона в собственном смысле слова, возникают через посредство определенного факта, которому закон придал силу порождать обязательство. Планиоль откинул различие между обязательствами, основанными непосредственно на законе, и обязательствами, основанными на нем через посредство какого-либо факта. В результате он получает двучленную классификацию оснований возникновения обязательств: договор и закон. По его мнению, при отсутствии договора обязательство не может иметь другого основания, кроме закона. Раз нет воли сторон, направленной на создание обязательства, оно может быть создано лишь волей законодателя. Законодатель, создавая обязательства, стремится либо предотвратить вред, который может быть причинен в будущем, либо обязать к возмещению вреда, уже причиненного.

В случае деликта и квазиделикта наличие вреда незачем обосновывать. Случаи, подводимые традиционной классификацией под квазиконтракт, с точки зрения Планиоля, сводятся все к неосновательному обогащению. Неосновательное же обогащение предполагает обогащение одной стороны за счет другой, т.е. вред для обедневшего. Во всех трех случаях, таким образом, есть вред, который подлежит возмещению. Во всех остальных случаях, подводимых традиционной классификацией под понятие обязательств, основанных непосредственно на законе, дело идет, по утверждению Планиоля, о предотвращении будущего вреда. К числу таких обязательств он относит обязательства из соседских отношений, обязательство быть опекуном, обязанность управлять чужим имуществом, обязанность родителей воспитывать детей, алиментную обязанность соблюдать профессиональную тайну, обязанность претерпевать иски о недействительности сделок и о расторжении договоров и даже обязанность воздерживаться от действий, караемых в силу уголовного закона. В этом несколько

136

Обязательство по советскому гражданскому праву

странном перечне сказывается присущее Планиолю смешение понятий о б я з а н н о с т и и о б я з а т е л ь с т в а1. Кроме обязательств из соседства и алиментных обязательств, больше никаких обязательств в собственном смысле слова в списке не имеется. Отметим, что указание Планиоля на присущую последней группе обязательств цель предотвращения будущего вреда является довольно поверхностным, так как будущий вред заключается как раз в неисполнении обязательства. Вред, который предотвращается, например алиментным обязательством, заключается в неполучении алиментов управомоченным лицом.

Вслед за Планиолем авторы другого распространенного курса гражданского права, Колен и Капитан (A. Colin et H. Capitant), предложили делить все основания возникновения обязательств на четыре группы: договор, одностороннее волеизъявление, правонарушение и закон2. С принципиальной стороны эта классификация не отличается от классификации Планиоля. Она ставит себе ту же чисто формальную задачу – разбить обязательства на несколько групп в зависимости от основания их возникновения. Постановленная таким образом задача имеет несколько решений, формально различных, по существу одинаковых. По существу нет разницы в том, выделяются ли из группы обязательств, возникающих из закона, обязательства по правонарушениям или не выделяются. По сравнению с классификацией Планиоля классификация Колена и Капитана характеризуется добавлением нового члена – одностороннего волеизъявления.

Наконец, мы должны отметить еще взгляды Боннеказа (Bonnecase), развитые в его курсе гражданского права. Еще в конце XIX в. под влиянием работ Салейля (R. Saleilles) во французской цивилистической литературе, которая до этого времени не знала общей части гражданского права, подобной общей части в литературе пандектного права, и в литературе, выросшей в Германии на почве Германского гражданского уложения, начало вырабатываться общее учение о юридических фактах. Капитан сделал попытку применительно

1  Planiol M. Traté élémentaire. Т. II. С. 280–282; его же. Classification des sources des obligations // Revue critique de législation et de jurisprudence, 1904. С. 224.

2  Colin A. et Capitant. Cours élémentaire de droit civil. Отрицает понятие quasi-contrat равным образом Josserand. Cours de droit civil. Т. II, n. 10. Josserand объясняет лишь историческими основаниями то место, которое это понятие заняло во французском гражданском праве. Такие же взгляды были развиты в работе Vizioz. La notion de quasi-contrat. Etude historique et critique, 1912.

137

М.М.Агарков

кфранцузскому праву изложить общую часть гражданского права1. Посвященная этому вопросу работа Капитана имела во Франции большой успех и выдержала несколько изданий. В учебниках гражданского права появился раздел, посвященный юридическим действиям (actes juridiques). Под влиянием этой вполне прочной в настоящее время традиции Боннеказ свел проблему классификации оснований возникновения обязательств к классификации юридических фактов. Он различает две группы юридических фактов: юридические действия (actes juridiques) и юридические события (faits juridiques). Под actes juridiques он понимает сделку, т.е. волеизъявление одного или нескольких лиц, направленное на определенный юридический результат. К faits juridiques он относит все остальные юридические факты, т.е. события, не зависящие от воли человека (faits purement materiels), дозволенные действия, не являющиеся сделкой, и правонарушения. Боннеказ добавляет, что понятию fait juridque можно придать, кроме указанного специального значения, также и более общее, понимая под ним всякий факт (действие или событие), с которым право связывает те или иные юридические последствия. При таком понимании fait juridique будет обозначать родовое понятие, обнимающее и actes juridique, и fait juridique в более узком и специальном значении как понятия видовые2. В дальнейшем Боннеказ излагает отдельные основания возникновения обязательств, следуя традиционной классификации.

Нам кажется, что для характеристики постановки вопроса об основаниях возникновения обязательств в буржуазном праве французское право и французская цивилистика представляют совершенно специальный интерес. Связанные непосредственно через Потье и гражданский кодекс с римской классификацией, они представляют картину, развертывающуюся в течение свыше 135 лет. Произведенный нами обзор позволяет сделать следующие выводы:

1.Французская цивилистика в вопросе об обосновании возникновения обязательств ставит себе чисто формально-логическую задачу разбить эти основания по нескольким рубрикам в зависимости от признаков, присущих отдельным основаниям.

2.Она преследует при этом чисто вспомогательную цель – найти удобный порядок для изложения материала закона и судебной практики.

1  Capitant H. Introduction à l̓étude du droit civil. Notions générales. 3-е изд., 1912. С. 235. 2  Bonnecase J. Цит. соч. Т. II. С. 202–217.

138

Обязательство по советскому гражданскому праву

3.Она не связывает проблему оснований возникновения обязательств с вопросом о цели в обязательстве. Таким образом, вопрос

оклассификации оснований она не поднимает до вопроса о системе этих оснований, увязанной с системой обязательственного права и гражданского права в целом. Проблема оснований возникновения обязательств рассматривается изолировано и сводится к их классификации и к рассмотрению отдельных оснований (договора, причинения вреда и т.д.).

4.Французская цивилистика в этом вопросе, как и в других, выражает основные особенности буржуазной науки и не дает социальноклассового анализа.

5.Указанными особенностями французской цивилистики определяется и характер литературы, посвященной предмету. Обладая обширным количеством монографий по вопросам, касающимся отдельных оснований возникновения обязательств (договор, причинение вреда и пр.), французская цивилистика занимает в этой области весьма значительное место в буржуазной цивилистической науке. Наоборот, по вопросу об общей системе этих оснований и даже просто по их классификации французская цивилистика не знает монографических работ, кроме цитированной выше журнальной статьи Планиоля. Вопрос рассматривается лишь в курсах и комментариях к Французскому гражданскому кодексу.

Некоторым завершением развития французского права и французской теории в области обязательственного права является франкоитальянский проект 1927 г. Нам кажется, что после изложенного выше нет ничего удивительного в том, что этот проект просто отказался от мысли дать классификацию оснований возникновения обязательств.

Итальянский гражданский кодекс 1865 г. воспроизвел в ст. 1097 без всяких изменений классификацию Потье: «Le obligazione derivano dalla legge, da contratto, o quasi-contratto, da delitto, o quasi-delitto». Комиссия французских и итальянских юристов, разработавшая проект, признала классификацию Потье неточной. Первоначально итальянская часть комиссии предполагала сохранить ст. 1097, добавив в ней указание на завещание и на одностороннее волеизъявление и обобщив понятия деликта (delitto) и квазиделикта (quasi-delitto) понятием неправомерных действий (atti illiciti), но затем отказалась от намерения главным образом ввиду тех возражений, которые были сделаны против сохранения понятия квазиконтракта1.

1  Франко-итальянский проект 1927 г. полностью вошел в качестве составной части в состав итальянского проекта гражданского кодекса.

139

М.М. Агарков

Если таково в рассматриваемом вопросе положение французской цивилистики, которую на исследование этой проблемы наталкивали и традиция, идущая от Потье, и наличие классификации, содержащейся в кодексе, то трудно было бы ждать более счастливых результатов от германской литературы. Для того чтобы иметь право сделать соответствующие выводы, остановимся кратко на пандектистах, а затем на литературе, посвященной Германскому гражданскому уложению.

Чтобы иллюстрировать положение дела в пандектной литературе, возьмем трех крупнейших ее представителей – Савиньи (Savigny), Виндшейда (Windscheid) и Дернбурга (Dernburg).

Савиньи начинает с указания, что обязательство по своему происхождению может быть первоначальным или превращенным. В случае превращения обязательства (Umwandlung) имеет место продолжение прежнего обязательства, но в измененной форме. Изменение может касаться либо лиц (универсальное или сингулярное преемство), либо содержания обязательства (превращение в обязательство возместить убытки, прибавление процентов к капитальной сумме и другие случаи). Что же касается первоначального возникновения обязательств, то Савиньи, остановившись на римских текстах по этому вопросу, замечает, что классификация, которая в них содержится, может иметь двоякое значение. Во-первых, она может служить для изложения общего учения о важнейших основаниях возникновения обязательств, договоре и деликте; на договоре и деликте Савиньи и останавливается в дальнейшем. Во-вторых, она может служить для изложения особенной части обязательственного права1.

Виндшейд указывает, что обязательства возникают, «как и права вообще», или из сделки, или из судебного решения, или же из како- го-либо другого факта, с которым право связывает такой результат. Таким образом, Виндшейд прежде всего отсылает к общему учению о юридических фактах. В частности, он отсылает к общей части по вопросу о возникновении обязательств из судебного решения. Он отмечает дальше в качестве основания деликт и указывает, что другие основания возникновения обязательств примыкают одни к сделкам, другие – к деликтам2. Таким образом, в отношении остальных оснований он ограничивается, так же как и римская классификация, указанием на их близость либо к сделке, либо к деликту.

1  Savingy. Цит. соч. § 51.

2  Windscheid. Цит. соч. § 302.

140