Заславский (2)

Есть люди среднего возраста. Они вспоминают о том

времени, когда работали. Труд был тяжелый, они его проклинали, когда работали, но теперь это время им ка-

жется золотыми днями,— уже несколько лет, как они скитаются, перебиваясь случайными заработками.

И есть молодежь — парни, девушки. Среди них большинство никогда не работали. Они мечтали о труде как источнике заработка, как о возможности жить.. Но они с самых ранних лет, со школьной скамьи, если учились,

были осуждены на безработицу' Они оказались лишними, ненужными.Их руки не прикасались кинструментам,

к	орудиям. Им отказано в человеческом	существовании,
в	правах на труд, на жизнь, на учебу,	на радость, на

семью. Они лишние в том обществе, где царит волчий закон, где слабого уничтожают сильные. Они осуждены

на вечное бродяжничество, на нищенство, на преступность. Их ждет уголовное подполье США, тюрьмы, го-

лодная смерть.

Уныло и озлобленно они встречают весну 1954 го-

да — жестокую, мрачнуювесну.

Безработные кочуют вдоль полей, некогда засевавшихся. На большом протяжении эти поля пусты, заброшены, Время пахать и сеять... Но поля пусты.

У домов сидят молчаливые,угрюмыефермеры.

—Босс, не нужны ли вам работники?— спрашивают безработные.

—Сам сижу без работы,— отвечает фермер.

Еще недавно он был хозяином, боссом, нанимал на весну батраков, обрабатывал свою землю. Весна 1954 го-

да отняла у него ферму, проданную за долги, отняла инвентарь.

Советская молодежь едет подымать целинные и залежные земли. В США сотни миллионовгектаров превращаются в залежи.

Мы приветствуем весну, она несет нам желанный, богатый урожай. „Фермеры капиталистической Америки с ужасом и страхом смотрят на грядущий урожай,— если он буДет богатым, он принесет миллионам нищету.

Еще недавно ученые слуги капитала уверяли, что Америка идет по пути вечного процветания, что ей не угрожают кризисы что капиталистическое производство

101

обладает достаточными внутренними рилами, чтобы справиться с временными перебоями. На этом основании американская буржуазная печать твердила о правительственной программе «полной занятости». С этим лозунгом выступал «а выборах президент США Эйзенхауэр. Миражем «полной занятости» дурманили сознание простых людей. Правительство обещало коренным образом решить старую и больную проблему аграрного кризиса- в США, приостановить разорение мелких фермеров, их бегство с насиженных земель. Правительство обещало помощь в повышении производительно-

сти труда, в мелиорации, в					агротехнике. И находились
миллионы людей,				которые	верили	капиталистической
печати.
	Этих наивных людей становится все меньше.
	Вот какую		характерную		историю	рассказал недав-
но	американский			ежемесячный журнал			«Харперс мэгэ-
зин».
	Видный чиновник сельскохозяйственного министер-
ства США покинул свой кабинет в						Вашингтоне и от-
правился на юг> чтобы собственными глазами								убедиться
в	бедственном			положении	американского			фермера.
В	штате	Техас	чиновник увидел необработанные, запу-
щенные		поля,	пришедшее в упадок			хозяйство, тощий
и голодный скот.
	В этой картине для чиновника не было ничего нового
и неожиданного. Он знал ее					по сводкам,		по статистиче-

ским выкладкам. Его поразили сами фермеры. Он уви-

дел, что многие сидят у своих домов и ничего не делают. Некоторые развлекались тем, что строгали палочки без

всякой цели. Чиновник решил, что нашел причину фермерского бедствия.

Он публично заявил, что фермер, который сидит у своего дома, ничего не делает и выстругивает палочки карманным ножом,— лентяй. Он не имеет права надеяться на поддержку правительства.

Чиновник сказал: «Только правильные приемы сельского хозяйства, только тяжелая физическая работа,

только повышение производительности труда могут обеспечить стро'цветание фермерского хозяйства».

В этом заключении американского чиновника-специа- листа нет ничего оригинального. Во всех капиталистиче-

102

ских странах во все времена помещики и их слуги — «образованные» чиновники—обвиняли крестьян в лености и приписываликрестьянскую нищету их нежеланию трудиться.

Один из этих фермеров позволил себе не согласиться с господином чиновником ins Вашингтона. Он написал в небольшую газету «Тайм», выходящую в городе Тэйлоре штата Техас, заметку за подписью «Философ из Саклевилла».

Вот что говорит этот деревенский философ:

«Я не могу согласиться с заявлением господина чиновника. Думаю, что с ним не согласятся и фабриканты карманных ножей.

Как вы думаете, почему животноводство стало убыточным делом для фермера? Именно потому, что слишком много людей разводят окот, вместо того, чтобы сидеть сложа руки или строгать палочки. Слишком много фермеров слишком много производят.

Насколько я понимаю ученого специалиста, он хочет, чтобы мы работали больше, а производили меньше. Но как этого добиться? Единственный путь к этому —•вы- бросить тракторы и вернуться к первобытной сохе. Лично я предпочитаю строгать палочки. Результаты те же, а армия безработных трактористов не получит нового пополнения».

Рядовой американский фермер, испытывающий на себе всю тяжесть законов капиталистического земледелия, лучше разбирается в экономических явлениях, чем ученый лакей капиталистов и помещиков. Повышение производительности труда в условиях экономического кризиса, в обстановке бесчеловечной эксплуата-

ции и конкуренции не облегчает, а обостряет бедственное положение фермера.

Перепроизводство зерна в Америке влечет за собой падение цен на фермерский хлеб и разорение 'мелких фермеров. Выигрывают капиталисты, которые наживаются

и на падении оптовых закупочных цен и на росте розничных цен. Хлеб становится дешевле на полях, дороже

на столе рабочего. Фермер не видит никакого смысла для себя в повышении производительности труда, в механиза-

ции хозяйства.

Весна советская приводит на поля и новые кадры мо«

юз

лодых механизаторов. Она воспитывает любовь и интерес к технике сельского хозяйства.

Весна капиталистическая гонит с незасеянных, необработанных полей тысячи безработных трактористов. Они проклинают технику и тех, кто ею владеет.

Деревенский философ из Техаса не лишен юмора.

Но это мрачный юмор человека, который не видит выхода из своего положения. У многих этот юмор отчаяния пе-

реходит в равнодушие к своей судьбе, в пессимизм, в циническое отношение к себе и к своему народу. Это чер-

ты, которые не без тревоги наблюдают буржуазные публицисты у американской молодежи и в городе и на 'селе.

Правящие классы боятся таких настроений. Если у одних они рождают тупую пассивность, то у других рождают озлобление и желание активной борьбы против бесчеловечного общественного строя, присудившего молодежь к хроническому бездействию, голоданию, к потере своего места в жизни. «Вы лишние, лишние, лиш- ние!»—каркает капиталистическая печать. Она проповедует подлые теории спасительности войн как средства истребления «лишних» людей.

Но народы мира, осужденные на подневольную жизнь

в условиях капитализма, все больше проникаются сознанием, что это учение о «лишних» людях — гнусная капи-

талистическая ложь; что существуют на земном шаре страны — а в них живет свыше трети всего, человече-

ства! — страны, где нет и не может быть «лишних» людей, где есть работа для всех, разумная, плодотворная,

необходимая для народа работа. Молодежи в странах социализма чужды 'настроения пессимизма, отчаяния, цинического равнодушия. Она с юных лет усваивает революционное, научное мировоззрение марксизма-ле-

нинизма. Оно проникает и в умы и в сердца людей. Оно побеждает, потому что правильно. Оно верно и точно объясняет жизнь и направляет жизнь. Оно полно оптимизма и радости, потому что учит тому, как силен народ,

когда он сам хозяин своей судьбы, когда нет на его шее паразитов и эксплуататоров, жрецов и шаманов, глупого невежества. Социалистические нации сознательно, твердо, в дружеских рядах идут за коммунистическими

партиями в борьбе за высокие и благородные цели, идут к высшей цели —' к коммунизму.

104

И поэтому так исполнена радости и света жизнь молодежи в Советской стране и в странах братских наро-

дов. В весне, в обновлении всей природы мы видим символ весны человечества, его обновления— коммунизм!

1954 год.

ОТКРОВЕНИЯ ЗАЯЧЬЕЙ ДУШИ

Господин Ч. IVL Чан, университетский профессор, бежал из Кантона на Тайвань «быстрее лани, быстрей,

чем заяц от орла». Оказавшись на Тайване, он перевел дух и попытался собраться с мыслями. Все произошло

столь неожиданно, что ему казалось, будто это—только случайное происшествие; пройдет немного дней, все вер-

нется на свои места, и он, Чан, вернется в Кантон, на свою кафедру.

Однако шли годы, а Чан сидел на Тайване и все пытался собраться с мыслями. Но у ученого зайца и мысли

шныряли в разные стороны. Главное, надежды вернуться на берега Жемчужной реки блекли и блекли. Чан

знал старый Китай. Он пробовал применить его понятия к новым условиям — ничего не выходило.

В таком состоянии он написал статью «Пять" лет коммунистического правления в Китае» для американского журнала «Форин афферс». Не удивительно, что в статье отразились и заячья душа автора и заячьи мета-

ния его мысли. Выполняя задание, он пытался обмануть американского читателя. Но у лжи оказывались короткие

ножки. Концы не сходились с концами. Причина ясна: чтобы правдоподобно оболгать новый Китай, надо знать

его. А Чан не знает нового Китая и смертельно боится узнать его. Статья Чана, напечатанная в октябрьском

номере американского «серьезного» трехмесячника, вводит в заблуждение американского читателя.

Начать с того, что для Чана население Китая все еще исчисляется полумиллиардом человек. Известно, что оно

на сто миллионов ^больше. Не одного Чана пугает эта цифра. 600 миллионов! Это выглядит внушительно даже на бумаге. Но бумага не дает подлинного пред-

105

ставления о народе. Надо видеть эти миллионы, чтобы понять значение их'для мировой истории. Чан не успел всмотреться в лица, которые встают за цифрами. Стоило

лишь пошевелиться миллиону в Кантоне, как Чан стремглав помчался на Тайвань. А миллионы китайцев не только шевелятся,— они по-новому живут, по-новому строят, по-новому трудятся. Чан таких китайцев никогда

не видал. Однако он мог бы понять, что китайский крестьянин, не имевший ни клочка земли, совсем не тот крестьянин, который получил в собственность землю от народной власти, и деревня, в которой хозяином был помещик, совсем не та деревня, из которой помещик исчез.

Чан все же утверждает — совершенно .голословно!— будто бы-экономическое положение китайского крестья-

нина совсем не изменилось после коренной аграрной реформы. Как это может быть? Не говоря уже о цифрах,

которые показывают, что крестьяне-середняки составляют ныне около 80 процентов всего сельского населения, знаменателен такой всем известный факт. В 1954 году Китай постигло бедствие от наводнения, какого не было за последние сто лет. Мы пролетели над равниной Ян-

цзы. Под крыльями самолета почти на всем протяжении от Шанхая до Ханькоу колыхалось безбрежное море.

Редкими островками были на нем отдельные поселки. Это картина страшная. Она означала 'бы в орежние вре-

мена гибель десятков миллионов людей, массовый голод,

эпидемии.

Народная власть спасла эти миллионы людей. Они

не только были вывезены на сухие места, но и накормлены; они получили кров и землю. Это эпопея, о которой на-

до слагать новые песни, и они слагаются народом. Это была картина могучего народного движения, в котором

миллионы трудящихся бескорыстно шли на помощь своим братьям, шли из городов и сел, откликаясь на зов ком-

мунистов. Эта грандиозная эпопея продолжается, но уже в другом виде. Миллионы людей самоотверженно возводят дамбы и плотины, чтобы навсегда избавить Китай от своеволия бушующей стихии. Мог ли китайский народ совершить этот подвиг, если бы он был таким же нищим, каким был при богдыханах, при властителях-фе-

одалах, при правлении продажной, насквозь прогнившей гоминдановской клики!

106

Китайский народ проснулся после тысячелетней спячки, он делает первые шаги — это шаги богатыря.

Трудности велики, в деревнях еще есть беднота, в городах — теснота, но с пробуждением идет объединение.

Впервые по-настоящему объединено государство, доселе раздробленное; впервые объединяются люди. Чан

лжет, будто народное правительство насильственно вводит колхозы. В стране действительно растут сельскохо-

зяйственные кооперативы, но они объединяют пока не более 14 процентов крестьянских хозяйств. А уже свыше половины крестьян обрабатывают землю сообща, в бригадах трудовой взаимопомощи. Результат? Повышение

урожайности. Чан не знает этого, потому что он не видел нового Китая. А мы проходили по полям, обработан-

ным сообща, и по полям единоличников.Картина весьма убедительна. Урожае сам агитирует за себя и за коллектив. И это теперь, когда Китай еще беден машинами, когда только начинается строительство цехов,

из которых выйдут тракторы и другие современные машины.

Есть еще бедность, но уходит в прошлое нищета. Мы не видели нищих на улицах больших городов, а от них недавно не было прохода. Чан клевещет — и столь же голословно! — будто бы реальная заработная плата рабочих не изменилась. Что знает этот тайваньский заяц

орабочем классе нового Китая!

Вгородах Китая поражает огромное жилищное строительство. Это тысячи и тысячи новых домов для рабочих

вПекине, в Нанкине,в Тяньцзине, в Шэнъяне (Мукдене).

Никогда рабочие в Китае не имели прочного крова над головой — они жили в шалашах и землянках, валялись

на тротуарах. Они теперь получили и получают квартиры с современными удобствами. Они одеваются при-

лично и посылают своих детей в школы. Достаточно взгляну-ть на здоровых, веселых, хорошо одетых детей

в рабочих кварталах, чтобы составить представление о реальной заработной плате в новом Китае. Важно не

только* то, что она выросла и просто несравнима с тем, что было при гоминдановцах,— растут потребности и вку-

сы рабочих, чего прежде никогда не было. Рабочий читает книги, посещает лекции, ходит в театр.

Концы у Чана не сходятся с концами.

107

Ничего не изменилось, говорив Чан, и тут же вынужден признать, что промышленность восстановлена,

что заводы и фабрики действуют... Он притворяется, будто не знает, что за пять лет валовая продукция совре-

менной промышленности выросла более чем в четыре раза, что быстро нарастают темпы производства и что это

толкко «цветочки» расцвета индустрии, а «ягодки» все

впереди — в ближайшие			годы,	когда		вступят в		стро&
новые	предприятия,	создаваемые			с	помощью		совет-
ской техники, среди		них гиганты			тяжелой		промышлен-
ности.
Нельзя требовать		от старого гоминдановского зайца,
чтобы	он понял душу нового			китайского крестьянства,
рабочего, % интеллигента.			Но		китайский		капиталист?
Ведь торговая и промышленная буржуазия, в осо'бенно-
сти средняя и мелкая, осталась				в Китае. Она еще много-

численна, к примеру, в Шанхае и в Кантоне. В Шанхае

частный капитал еще играет видную роль в восстановленной и действующей промышленности. Так как же

он — утешает ли он заячью душу, внушает ли надежды ьа торжество старого порядка?

Увы, злоба в сердце Чана борется с тоской! Да, это факт: капиталисты сотрудничают с коммунистами. Как

это понять? У Чана на все есть один ответ: народная власть будто бы всех запугала, всех застращала. Все: и рабочие, и крестьяне, и капиталисты — якобы повинуются из-под палки, не за совесть, а за страх.

Трусливый профессор обо всех судит по себе: если он заяц, то и все китайцы—это зайцы. Точка зрения заячья, а не человечья. Оставим в стороне рабочих и крестьян: для них народная власть — своя, кровная, родная власть. Но что заставляет капиталистов сотрудничать с народной властью? Этим вопросом интересова-

лись американские публицисты Гарольд Флетчер и Джозеф Старобин. Они напечатали в издававшемся на английском языке журнале «Чайна монсли ревю»

(Шанхай) статьи, в которых излагают содержание своих бесед с капиталистами — собственниками крупных про-

мышленных	предприятий. Статья Флетчера			называет-
ся «Частная	промышленность в	Китае»	(1953, № 2),
статья Старобина— «Частная		фабрика	в	Шанхае»
(1953, № 3).

108

Капиталисты были откровенны в беседах. Они не выражали никаких симпатий к коммунизму. Но все они

подчеркивали, что пять лет назад были близки к полному банкротству. Гоминдан был источником всеобщей

коррупции и экономического хаоса. Прислуживая американскому империализму, пресловутые «четыре семейст-

ва» — эта банда хищников, возглавляемая Чан Кайши,— сознательно разоряли национальную буржуазию,

заинтересованную в развитии китайской промышлен-

ности. Поощрялись только ростовщичество				и грабитель-
ская	торговля.	Царила бешеная	спекуляция.		Выгоднее
было	торговать	промышленным	сырьем,	чем	произво-
дить из него изделия. Не было			нормального		кредита,
не было единой валюты.

Народная власть прежде всего создала порядок, очистила города от гангстеров, изгнала спекулянтов, хищников, жуликов. Контрреволюционные капиталисты чанкайшистского типа сбежали или глубоко запрятались в щелях.

Впервые в Китае создана единая, прочная, устойчи-

вая валюта. Впервые налажен кредит. Впервые промышленность почувствовала, 'что она действительно

нужна народу, что она находится под охраной госу-

дарства. Впервые общественно полезные предприятия стали получать кредит в народных банках. Простые ра-

бочие, прошедшие коммунистическую игКолу войны и труда, . накопившие большой организаторский опыт, скромные и безукоризненно честные, показали себя способными финансистами,директорами, управляющими.

Буржуазия увидела, что предприятия, перешедшие

к народу — а это самые крупные предприятия — и принадлежащие социалистическому сектору, действуют луч-

ше, чем частные. На них поставлено новое оборудование, они легче получают ссуды, в них производительнее

труд. Лучше идет дело и на смешанных,государственнокапиталистических предприятиях. На них остались соб-

ственники, остались акционеры, поделившие акции с государством, владельцы управляют совместно с предста-

витед^ми заводского, и партийного комитетов. Впервые за последние годы появились дивиденды, есть прибыль.

В доход собственников отчисляется около четверти прибыли. И произошло то, чего не понять господам чанам:

109

городское управление Шанхай завалено просьбами капиталистов превратить их частные предприятия в сме-

шанные. Народная власть рассматривает	эти просьбы
и не очень спешит их удовлетворять. Таков	«террор»!

Понимают ли капиталисты, что Китай идет по пути к социализму? Некоторые не верят и про себя думают, что капитализм еще займет прежние свои позиции. Эти и саботируют исподтишка, снюхиваются с чанкайшистами,

обманывают народ, спекулируют. Их вытягивают за ушко на солнышко, на суд народа. В большинстве капита-

листы понимают, что в конечном счете победа будет за социализмом, но они рассуждают примерно так: пока можно, мы поживем.

Многие капиталисты приспособляются. Они хотят

остаться если не собственниками своих предприятий, то директорами. Они хотят дать своим детям техническое образование. Конечно, за этой пассивностью приспособления скрывается острая классовая борьба, но она принимает своеобразные формы. Народ это знает. В «терроре» нет никакой нужды. Нужна гибкая политика, и эту политику умело проводит Китайская коммунистическая партия. Она сосредоточила в распоряжении народной власти все источники сырья. Капиталист-про- мышленник выполняет государственные заказы из по-

лученного им^государственного сырья. Капиталист-тор- говец покупает товары на государственных складах и

продает товары по ценам, установленным государством. Он получает прибыль как посредник. Если он повысит

цену, он станет спекулянтом со всеми вытекающими отсюда последствиями. А пока все это происходит — ко-

нечно, отнюдь не идиллически, а в довольно острой борьбе,— подготовляются новые хозяйственные и технические кадры, которых пока еще не хватает новому Китаю.

Такова сложная картина социальных отношений в новом Китае. Чан не может отрицать промышленных успехов. Но, приписав их мифическому «террору», он вынужден признать, что в Китайской Народной Республике нет никакой почвы для широкого контрреволюционного движения. Он не рассчитывает на внутренние

силы в своих мечтах о реставрации. Остается у этого зайца одно — надежда на американское оружие.

110