Заславский (2)

Длительная, мучительная, упорная забастовка, охватившая значительнейшие отрасли финской промышленности. В сентябре бастовало свыше ста тысяч рабочих. Такого подъема забастовочного движения давно не было в Финляндии. На западных рубежах Советского Союза Финляндия — это единственная страна, где рабочие вынуждены бастовать, чтобы улучшить свое положение. Капиталисты не хотят поступиться ни одной маркой из своей наживы. Если они кое-где уступают, то лишь для

того, чтобы в той или иной форме переложить новые издержки на все население, то есть на трудящихся. »

В прошлом году нам жаловались на растущую дороговизну жизни. А в нынешнем году товары стали еще дороже. Рабочие никак не могут свести концы с концами, заработная плата все больше отстает от прожиточного минимума. В результате — упорные забастовки. Но и государство не может свести концы с концами в своем фи-

нансовом хозяйстве, Ибо оно не только не ограничивает капиталистический грабеж, но и открыло крупным капи-

талистам	все ворота для наживы. Отсюда и инфляция.
1Й снова	небольно напрашивается сравнение с другими

западными соседями Советского Союза: там инфляция ликвидирована, в Финляндии она растет. Там начинают забывать о продовольственных карточках, здесь без них не получишьни сахара, ни маргарина.

В магазинах много товаров и очень мало покупателей. Мы привыкли к тому, что в универсальных магазинах на каждого продавца несколькб покупателей. В Хельсинки в крупнейшем универмаге Стокманна на не-

сколько продавцов один покупатель. Это даже приятно с непривычки: не ты ожидаешь, а тебя ждут. Но финские

работники прилавка от этого не испытывают удовольствия.

Все жалуются на плохие дела, лица угрюмые, на них печать усталости и какой-то брюзгливости. В Финляндии есть безрадостное сегодня, очень чувствуется печальное

вчера, и правящий лагерь не может предложить народу ничего утешительного на завтра. Отсутствуют широкие

планы и перспективы, без чего и не представишь себе страну и людей за другими западными рубежами Советского Союза. Не до пятилеток в Финляндии,быть бы живу! И живут, как говорится,от рук ко рту.

221

Хельсинки — очень красивый город. Море окружает

его с трех сторон. Прогулка на лодке по обширному порту среди живописных, поросших лесом островков интересна, занимательна. Но едешь по водной пустыне,

Порт, который может вместить сотни пароходов, пуст, В чем же дело? Финляндия могла бы развивать свою

экономику. Для этого есть все данные, и прежде всего есть трудолюбивый, способный, культурный финский на- ,эод. Он прекрасно умеет строить, превосходно знает ма-

стерство всякого рода. Почему же экономика Финляндии не может преодолеть довоенный уровень, почему она лишь украдкой косится на Восток, почему проявляет такую пассивность?

Материал для ответа можно бы найти в учреждениях, название которых вряд ли нуждается в переводе: панкки. Банков много, очень много, как будто даже слишком много для сравнительно некрупной столицы. Они почти на каждой улице, с самыми разнообразныминазваниями. Но всем хорошо известно, что они сплетаются в узлы, а узлы — в сеть, а концы сети сходятся в руках

двадцати семейств. Финансовая олигархия владеет экономикой Финляндии и самовластно решает вопрос о ее направлении. Из этих двадцати семейств восемнадцать

шведского происхождения, два — финского. Но и все эти

двадцать — только узел в сети, концы которой тянутся к банкам Сити и Уолл-стрита.

Бесполезно задавать главам двадцати семейств, хозяевам Финляндии, вопрос о причинах застоя финской экономики. Здесь не отвечают на вопросы такого рода Сюда вообще строго запрещен вход посторонним,а «посторонние» — это весь финский народ. Здесь область самых потаенных государственных секретов.

В центре Хельсинки — сейм. Это здание в строгом сти-

ле «античного модерна». Высокие колонны, торжественные залы, обширная галерея над святилищем парламента. Здесь буржуазное большинство играет роль подлинных хозяев страны. Многие, если не все, связаны с панкками. Нам показывали директоров, советников правлений, председателей советов. У них вид римских сенаторов: упитанные фигуры, холеные лица. Им ведомы банковские секреты. А какими смиренными воробьями входят они в кабинеты подлинных хозяев Финляндии,

222

магнатов леса и биржи! Они хранят тайчу финской экономики, как хранят военную тайну.

Но, в сущности, тайны нет. Банки, являющиеся конторами двадцати семейств, ничего не имеют ни против ин-

фляции, ни против дороговизны, ни против застоя, потому что они наживаются и на инфляции со спекуляцией, и на дороговизне, и на застое. А кроме того, они явно повинуются директивам из-за океана, ничего общего не имеющим с национальными интересами финского наро-

да. Космополитическая буржуазия Финляндии служит не своему отечеству, а общему отечеству всех капиталистов — храму золотого тельца, называемого долларом и фунтом стерлингов. И страдает она только оттого, что вы-

нуждена скрывать это от народа и неестественно выражать на своем лице гримасу доброжелательного отношения к советскому соседу.

Лицемерие нуждается в искусной игре. А игра не всегда искусна. Экономические связи с Советским Союзом выгодны для финского народа. Это очевидно. Без этих связей экономическийкризис был бы несравненно острее. Это понимают более реалистические круги финской буржуазии. Подрывать дружбу с Советским Союзом могут только такие бесшабашные авантюристы, прямые и платные агенты американского империализма, как правые со-

циалисты, таннеровцы. Но недружелюбные выпады против советско-финской торговли, инсинуации, претендую-

щие на ядовитость намеки попадаются и в общей буржуазной печати.

Сравнение финского соседа с другими нашими западными соседями дает поучительные ответы на некоторые вопросы, интересующие общественное мнение мира.

Может ли капиталистическая система сосуществать рядом с социалистической? Да, может. Пример Финляндии налицо. Может ли при этом капиталистическая экономика хотя бы отчасти развиваться? Да, может, если она не переходит на службу интересам чужестранных банков.

Показывает ли социалистическая система свое превосходство над капиталистической? Да, несомненно, показывает. Страна, в которой нет капиталистов и помещиков, развивается в экономическом отношении несравненно быстрее, она несравненно богаче, чем страна, в кото-

223

рой хозяйственная, а стало быть, и политическая власть

принадлежит двадцати капиталистическим семействам. Еслиобразно уподобить страны народной демократии могучим, полноводным рекам, то Финляндия в эконо-

мике — болото.

Бродим по Музейному острову. Тишина, безлюдно, на фоне синего неба золотистая листва. Осень.

Мы в XVIII и в начале XIX века. На остров свезены

старые крестьянские дома, небольшая старая помещичья усадьба. Владельцы давно на погосте, а их избы, сараи,

колодцы, навесы заботливо собраны здесь. Даже маленькая деревенская церковка целиком перенесена. Под

навесами сохраняются старые огромные лодки на 80— 100 человек. На них целые деревни — мужчины, женщины, дети — в воскресенье переправлялись через озера

вцерковь.

Визбах сохранена вся домашняя обстановка, одежда, утварь. Только людей нет.

Их нет вообще на острове. Летом сюда приезжают на прогулку городские жители, смотрят, как жили их отцы и деды, и проникаются почтением к почерневшей от вре-

мени бревенчатой старине. Теперь пусто. Только на площадке сидят неподвижно две фигуры, старик и старуха. Это фотограф и его жена. Перед ними треножник с камерой. А вокруг бегают по земле доверчивые белки. -Ост-

ров называется также Беличьим. Белки не боятся людей. Их развелось множество.

Музейно-кладбищенекие чувства овладевают и нами.

Вспоминается, что с такими же чувствами бродили мы и по обширному двору университета в Турку (Або). Двор застроен старинными каменными домами, ровесниками деревянных изб на Музейном острове. Тихо. Чинно. В библиотеке приятный запах книжной старины. Один доцент уткнул нос с очками в толстую книгу. Приличным шепотом мы задавали вопросы, которые прояснили бы нам уровень финской научной современности. Судить мы могли по интересу к русской литературе, к советской на-

уке. Мы узнали, что календарь в этом отношении остановился на 1918 годе. С тех пор в книжное святилище

Абоского университета попадали только отдельные бело-

224

гвардейские издания. Правда, это шведский университет, и члены двадцати семейств, владеющих экономикой Финляндии, могут с благоговением обозревать на сте-

нах аулы	(актового зала) и ректорского кабинета своих
предков,	благодетелей университетского	просвещения
для избранной молодежи.
Здесь	в большом почете философия и	богословие, и

мы имели возможность убедиться в том, что молодые люди, овладевающие этими дисциплинами, по своему научному уровню приблизительно соответствуют «философам» и «богословам» из гоголевского «Вия».

Старые крестьянские избы на Музейном острове существуют в качестве музейных экспонатов. Они не вмешиваются в жизнь. Этого нельзя сказать о музейной университетской старине. Мертвый Хватает живого. Мрачные тени научного 'средневековья заслоняют в Финляндии новую, развивающуюся жизнь.

Мы рассматриваем новинки на прилавках и витринах книжных магазинов. В Финляндии издается много книг, некоторые оформлены изящно, со строгим вкусом, чувствуется большая книжная культура. Но большинство кричит о себе пестрыми, размалеванными обложками, как торговки на базаре. Что касается рыбного, мясного и цветочного базара в Хельсинки, то он несравненно более скромен, чем базар книжной макулатуры. Этот базар заполнен американскими детективными изделиями в пере-

воде на финский язык. Постояв пять минут перед одной книжной витриной, мы составили себе полное пред-

ставление о многочисленных способах лишения человека жизни.

Мы нашли также полную коллекцию револьверов разных систем на крикливых афишах, рекламирующих бульварные американские кинофильмы. Ковбойские и гангстерские страсти разыгрываются со стен на каждом углу. Заокеанские торговцы детективными и гангстерскими фильмами, книгами, игрушками пытаются привить культурному финскому народу свои вкусы. Финская буржуазия охотно предоставляет для этого свои услуги. Ей не стыдно. Мы видим, как происходит перерождение национальной буржуазии- в компрадорскую, состоящую на службе у империалистов. Космополитизм является при этом основным средством отравления своей, народной,

15 Д. Заславский. Т. II.

225

оригинальной культуры, ее обезличения и обесцвечивания. '

Средневековье гонится за последней буржуазной модой. Финскому читателю преподносятся полные собрания сочинений Хаксли, Сартра^ Рассела. А если нужны примеры ежедневного унизительного и отталкивающего низкопоклонства перед капиталистической иностранщиной, то их в избытке поставляет ежедневная финская буржуазная печать. Она американизирована насквозь. Под видом новостей читателей развращают пошлостями. Содержатели газет и их выдрессированный штат газетных официантов пытаются газетным листом

заслонить от финского народа то, что действительно интересно, важно, ново.

Даже в те дни, когда в Хельсинки собрались Второй национальный конгресс сторонников мира и Третий международный конгресс журналистов, одна центральная финская газета проявила необычайный интерес к гомосексуалистам, а другая печатала на полполосе голых и полуголых девушек. Конгрессов ни одна, ни другая газета совсем «не заметила». Это фудто бы не новость, не интересно, не важно.

* *

Мертвое хватает живое, но живое дает мертвому весьма чувствительно по рукам. Музейные островки окружены живым народом. Он всюду. Он и представляет Финляндию, которую нельзя .упрятать под стеклянный колпак.

В Финляндии широко развернулось движение сторонников мира. Социал-демократы пытались сорвать, его — не вышло. Все лучшие люди Финляндии, незави* симо от политических взглядов, подписались дод Сток* гольмским воззванием. Поставили свои имена выдаю* щиеся художники, являющиеся сторонниками социал-де- мократической партии. Не сгладятся в памяти массовые демократические собрания в гигантском помещении Мес-

сухалли, ночной митинг на Большой площади, устроенный сторонникамимира.

На Музейном острове мы встретили только двух живых людей — уличного фотографа и его жену. Они сердечно приветствовали нас как своих гостей. С теплотой

226

говорил о нашей родине

старый

финн-лодочник — в его

лодке мы совершили прогулку по порту. Мы встреча-

лись с рабочими, с превосходной

'молодежью, с предста-

вителями

финской передовой интеллигенции, и

мы ви-

дели, как

они стремятся-к

прочной, искренней дружбе

с советским-народом.

Среднее поколение финской интеллигенции не знает

русского

языка.

Финские реакционеры тщательно

ого-

раживали

страну

и народ от всего русского,

советского.

Нынешняя передовая

молодежь изучает русский язык.

Она с огромным интересом относится к великому сосе-

ду, к стране, в которой идет такое яркое во всех от-

ношениях и во всех областях творчество. Мы любовались

финской молодежью, нам был близок ее энтузиазм. Мо-

лодые

и

старые

рабочие с

живым интересом

расспра-

ч

шивали нас о Советской стране. Они просили разъяс-

нить, как

все растущее

повышение производительности

труда

уживается

с отсутствием

безработицы.

Мы

чув-

ствовали в вопросах не только интерес к новому, но и

живую сим'патию. Среди этих рабочих

были

и коммуни-

сты, и беспартийные, и социал-демократы. В

редакциях

демократических

газет, в университетских аудиториях, в

клубах

интеллигенции— всюду

мы находили

молодую,

живую

Финляндию.

Она проявляет живейший интерес ко всему

новому

в мире, к жизни стран народной демократии, к Китай-

ской Народной Республике, к Вьетнаму, к Корее. Она

следит за советской художественной литературой и за

дискуссиями на важнейшие научные темы, происходя-

щими в Советском Союзе. Она слушает

советских лекто-

ров, а выступления наших артистов, художественных

ан-

самблей, музыкантов собирают переполненные аудито-

рии. Мы

были свидетелями

большого

успеха

Давида

Ойстраха, Валерии Барсовой, Паторжинского,

Ростропо-

вича, Нечаева, ансамбля

«Березка». В Финляндии лю-

бят спорт, есть превосходные спортсмены, чемпионы, из-

вестные всему спортивному миру. Советские гимнасты,

атлеты,

бонсеры

принимаются в

Финляндии тепло,

сер-

дечно.

...Большая площадь заполнялась народом. С разных

сторон вливались в нее колонны молодежи

с горящими

факелами

в руках. Скоро вся она со всех

сторон

была

227

окаймлена огненным пунктиром. Сильйый ветер раздувал пламя. В волнующемся красном свете выделялась

трибуна на грузовике. Юноша и девушка с факелами стояли как почетная стража по сторонам микрофона.

В несколько рядов выстроились юноши и -девушки со своими огненными мечами на линии трибуны. Из-за света, слепящего глаза, не видна стала площадь. По шуму угадывалось ее многотысячье.

Выступали рядом с финскими общественными деятелями— сторонниками мира советские делегаты, пред-

ставители Китая и Кореи. Народ на площади привет-

ствовал их восторженно.

Это были жители финской столицы, финский народ —

та	его часть, которая		не обманута лживой капиталисти-
ческой печатью,		не	запугана	хозяевами предприятий,
не	развращена	заокеанскими		«подарками». Здесь, на

площади, были честные и умные люди, мыслящие люди, и мы с полным основанием видели в них финский народ. Народ не хочет войны, народ за мир, народ за искреннюю дружбу со своими миролюбивыми соседями. Все движение сторонников мира в Финляндии имеет крепкую опору в рабочем классе, мужественно борющемся за свои права и жизненные интересы.

...Самолет летел над бескрайними зелеными лесами, среди них зеркалами светились озера и вились серебряные нити рек. .Под синим небом простиралась общирная страна. Покой в небе, покой на земле. Рядом с великой Советской страной Финляндия не находится под угрозой войны. У трудолюбивого и миролюбивого народа есть все возможности развивать свое хозяйство и

свою демократическую культуру. И если бы не препятствия внутренние, состороны реакционных сил, финская

экономика не плелась бы в хвосте Европы, а вышла бы в первые ряды.

1950 год.