Заславский (2)

и ожидал часа своего освобождения. Этот час пришел, час великой победы коммунистов. И крупнейший город Ки-

тая, город, в котором никогда не угасали традиции революционной борьбы, впервые свободно вздохнул и расправил •плечи.

Великие перемены произошли во всем Китае, во всех его городах. Они отчетливо видны и в Шанхае. В старом Шанхае с особой силой и выпуклостью проявлялись самые тяжкие и вместе с тем самые отталкивающие стороны колониальной власти и капиталистического гнета.

Шанхай фасадом выходит на широкую "и глубокую, полноводную реку Хуанпу, впадающую в Янцзы у самого моря. В течение столетия река была застлана дымом иностранной эскадры, стоявшей на якорях в полной боевой готовности, с пушками, наведенными на город. Менялись флаги на военных кораблях. Четверть века назад международную эскадру возглавлял английский линкор, за ним стоял американский крейсер. Длинный хвост замыкался португальским миноносцем. Потом на омену международной эскадре пришел японский флот. Когда он поспешно и бесславно ушел, прибыла аме-

риканская эскадра и расположилась на Хуанпу, как у себя дома, «всерьез и надолго».

Морские ворота на Хуанпу были широко распахнуты для империалистических дельцов. Китайские флоты в

Усуне, у выхода в море, были насмешкой над понятием обороны. Иностранцы сделали форты местом излюбленных загородных поездок и фотографировались у безвредных орудий антикварного хипа.

Ныне река Хуанпу на всем своем протяжении чиста от иностранного военного дыма. Ни один иностранный корабль не пройдет с враждебными целями в морские

ворота Шанхая. Форты Усуна стоят надежными стражами.

Эскадра на Хуайпу являлась первой военно-морской линией империалистической агрессии. Под охраной орудий находилась вторая линия — экономической и финансовой агрессии. Капиталистическая печать именовала на- бережную-* Шанхая, пресловутый «Банд», красивейшей в мире улицей. Она действительно красива. Во всю длину выстроились дворцы; каждый дворец был банком.

141

Все Крупнейшие банки США, Англии, Японии имели

здесь	свои	филиалы. Над	вими	золоченым куполом
возвышался		дворец-храм Шанхай-Гонконгского банка.
В 'нем до		второй мировой	войны	вершились	судьбы
всей	китайской капиталистической			экономики.	После

войны над ним поднялись безобразные глыбы американских банков-небоскребов. Английский империализм

склонил свой золоченый купол перед американским властелином.

	Вся эта набережная с прилегающими к ней биржами
и	торговыми палатами	была чудовищным аппаратом
колониального грабежа		и хищничества, выкачивания
из	Китая его народных	богатств, спекулятивной дезор-

ганизации экономики страны, закабаления китайского народа. В стране не было единой и прочной валюты — шла бесстыдная «биржевая игра. Доллар царил в разоренной стране. При гоминдановском режиме национальная валюта фактически прекратила существование.

Американская эскадра бежала пять лет назад, двор-

цы-банки опустели. Хозяин-народделовито обошел здания, проветрил их, почистил. Вошли новые люди, всели-

лись новые общественные учреждения. Народные банки стали финансовым аппаратом восстановления и планового развития народного хозяйства, и впервые появилась в Китае единая для всей страны, стабильная, прочная валюта. Прежде народ с презрением и насмешкой относился к гоминдановским бумажкам: они ничего не стоили и были символом рабства. Народный юань пользуется доверием во всех провинциях Китайской Народной Республики.

Набережная в ее центральной части завершается небольшим тенистым парком. У него своя история. По преданию, на его воротах прежде была надпись: «Вход китайцам и собакам воспрещается». Предание не совсем

точно. Для породистых псов, прогуливающихся с породистыми хозяевами, вход никогда не был закрыт. А надпись гласила: «Парк открыт только для иностранцев». Китайские мальчишки просовывали носы сквозь прутья высокой ограды и глазели на упитанных сынков и дочерей англо-американской буржуазии. Это был для них своего рода зверинец.

142

Этот парк на набережной был циничным и наглым оскорблением даже для китайской буржуазии. Трудно представить себе более грубое издевательство над ве-

ликим и культурным народом. Но именно таков был прежде весь стиль жизни и быта в Шанхае.

С противоположной стороны на набережной поднимается сравнительно невысокий дом с широким, вну-

шительным подъездом. Прежде		это было	помещение
английского клуба,	клуба фактических хозяев Шан-
хая, богатейших	английских	резидентов.	Ни один

китаец, как бы ни был он знатен и богат, не омел переступить порог клуба. Здесь, в роскошных залак и каби-

нетах,	обдумывались		заговоры	против	китайского
народа. Отсюда		шли	невидимые	нити к	консульствам
и банкам.
Ныне	перед	китайскими детьми открыты не только

ворота в парк на набережной, но и двери в этот старый клуб с его обширным садом. Детям принадлежит еще несколько превосходных зданий и садов, где прежде развлекались в изысканной роскоши империалистические паразиты с их семьями.

Еще дальше по набережной мы видим новое, светлое, высокое здание. Заканчивается его внешняя отделка. Сюда „переезжает таможенное управление. И это тоже новая замечательная страница в новейшей истории Китая.

Таможенная охрана вместе с таможенной политикой— это ключ от ворот страны, ее ограда против вмешательства чуждых сил в народное хозяйство. Сто с лишком лет назад этот ключ был вырван из рук китайского государст-

ва, похищен иностранными империалистами. Все попытки разных китайских правительств вернуть себе укра-

денный ключ были тщетны и жалки. Китайская буржуазия униженно просила, ей отказывали грубо и надменно.

Таможенное управление десятилетия находилось во власти английских империалистов. Они назначали своих генерал-инспекторов. Одному из них, сэру Роберту Гарту, поставили даже памятник на «Банде», напротив старого здания таможни. Сами империалисты называли таможенное управление «государством в государстве». Оно вело свою тарифную политику, делавшую невоз-

143

можным 'развитие китайского			национального				судоход-
ства.	Таможня	не только	давала		огромные		денеж-
ные	доходы империалистам,		лишая		китайский			народ
законного права		на эти доходы,		таможня		была		ору-
дием	ограбления	народа. Через		нее шло		выкачива-
ние по дешевым		ценам китайского сырья и				наводнение

китайского рынка иностранными товарами по дорогим ценам.

Таможня хозяйничала на реках Китая и ъ его портах. Она захватила все водное хозяйство, установку маяков и сигнальных знаков. Она строила причалы, распоряжалась большим грузовым флотом, и все это в ущерб китайскому 'народному хозяйству, ограничивая китайскую торговлю. Во всем таможенном управлении царили продажность, спекуляция. Английские чиновники являлись агентами по контрабандному ввозу опиума и других запрещенных товаров. Все таможенные учреждения были облеплены контрабандистами, бандитами. Это были разъедающие Китай разбойничьи гнезда. Гоминдановская буржуазия не сопротивлялась этому узаконенному грабежу. Она в нем деятельно участвовала.

Позорный памятник таможенному обер-грабителю Гарту снесен. Ликвидирована и вся постыдная система

империалистического таможенного грабежа. Китайские коммунисты вернули своему народу ключ от внешних ворот государства. Впервые китайский народ сам определяет направление внешней торговли в интересах своей страны, в интересах народной экономики. Таможенное ведомство стало тем, чем оно и должно быть в свободной, демократической стране,— орудием охраны" и развития национального народного хозяйства.

Неистовствуя в своей злобе, изгнанные американские империалисты пытаются блокадой задушить внешнюю торговлю Китая. Тщетные усилия! Свыше пятидесяти стран уже ведут торговлю с Китайской Народной Республикой; мы видели в Шанхае и в других портах пароходы под разными флагами, среди них был и английский. С 1950 по 1953 год товарооборот Шанхайского пор-

та увеличился втрое и превысил самые высокие показатели за последние пятнадцать лет.

Это находится в полном соответствии с развитием

144

промышленности в Шанхае и во всем обширном бассей-

не реки Янцзы.

Прежде река и каналы были густо за'селены китайцами, для которых не нашлось места на своей земле. Поколения рождались, жили и умирали на гнилых, дырявых лодках —сампанах, оплошной массой тянувшихся вдоль берегов. Это 'было царство невообразимой нищеты, источник эпидемий. Дворцы-банки поднимались прямо из этих груд гнили и тряпья. Отгородив свои коттеджи высокими стенами, прежние хозяева Шанхая с циническим равнодушием относились к жизни многомиллионного города. Они-то и были наиболее дикими людьми в Шанхае. Колониальное варварство выступало в самом обнаженном виде. Китайцы не были людьми для этих носителей «западной цивилизации».

Поселения на реке в значительной мере ликвидированы. Впервые подлинные хозяева города проводят

культурную муниципальную политику: прокладывают асфальтированные улицы на окраинах города, строят жилища для рабочих, дают всему городу свет, здоровую питьевую воду, обеспечивают население медицинской помощью. Культура впервые пришла в Шанхай. За пределами старого города с его кривыми улицами растут кварталы новых, благоустроенных домов. Многие тысячи рабочих впервые получают кров над своей головой.

Мы проходим по главной артерии Шанхая — по Нан-

кинлу. Это как будто та же, что и прежде, сверкающая каскадами света, богатыми витринами оживленная улица, одна из самых изрядных улиц в мире. Это «знаменитая» улица. Он~а была известна во всем капиталистическом, мире не только как улица .богатейших магазинов, но и как величайший и позорнейший базар челове-

ческого тела.	Эта улица и прилегающие к	набереж-
ной кварталы	были прежде , местами самого	подлого

разврата, роскошных притонов для колониальной буржуазии, грязных кабаков для иностранных матросов

и солдат.

После второй мировой войны, когда Шанхай попал в руки американских империалистов, хозяевами города стали гангстеры Нью-Йорка и Чикаго Могло бы пока-

10 Д Заславский Т II

145

заться, что	сюда перекочевало все бандитское под-
полье этих городов. Шайка		владельцев игорных домов
и притонов	захватила	муниципальное управление

Шанхая. Гангстер стал открыто и цинично хозяйничать в большом городе и насаждать «американский образ Ж'ЙЗНИ».

Ныне это относится к миру воспоминаний. Город очищен от гангстеров. В отелях и особняках разместились общественные учреждения, рабочие клубы, библиотеки. Идет новое большое культурное строительство. В одном из бывших многоэтажных отелей разместился Дворец культуры рабочих. Выставка промышленных изделий, продукции предприятий разного рода показывает наглядно, что промышленность Шанхая не только полностью восстановлена, но и развивается успешно и что китайская экономика обладает всеми условиями для самостоятельного своего существования. Посещение некоторых предприятий Шанхая подтвердило впечатления, полученные на выставке.

Огромная, энергичная работа кипит в Шанхае под руководством коммунистической партии. Трудностей здесь больше, чем в любом другом городе Китая. Здесь еще всего сильнее сектор частного капитала. Еще

немало притаилось в щелях города скрытых врагов народа. Но все старое, гнилое осуждено на смерть. Долгие годы росли и закалялись в революционной борьбе за независимость родины и за социализм сыны шанхайского пролетариата. Теперь они, взяв власть в свои руки, возглавив народ, успешно овладевают наукой и мастерством социалистического строительства.

В Шанхае иностранный империализм получил, может быть, самый тяжелый, смертельный удар за последнее десятилетие. Из крупнейшей базы империализма и колониального господства Шанхай стал могучей основой социалистического строительства в Китае.

е Шанхай. 1954 год

УЛЫБКИ НОВОГО КИТАЯ

(Из записной книжки)

НЕТ МУХ, НЕТ ИМПЕРИАЛИСТОВ

Одного из членов лейбористской делегации, посетившей Китай, спросили, что всего больше поразило его. Он сказал:

— Борьба с мухами.

Да, это поражает всех. В Китае нет мух. За две недели пребывания в Пекине мы не видели ни одной мухи. Еще не столь давно Китай кишел мухами. Они тучами носились над лотками на базарах. Ныне — нигде ни одной мухи. Все истреблено по призыву правительства.

Но замечательно не только это. Мухи были ликвидированы вместе с империалистами. Весь народ единодушно откликнулся на призыв Коммунистической партии Китая и правительства, потому что мухи были разоблачены как носители империалистической заразы, как орудие империалистов в бактериологической войне.

Вот чего не замечают иные иностранные наблюдатели китайской жизни.

КИТАЙ СБРОСИЛ ХАЛАТ

Директор Национальной библиотеки в Пекине с.<а- зал нам:

—' Новое заключается и в том, что вход в библиотеку открыт ныне для всех, а не только для людей в халатах.

В течение тысячелетий халат был одеждой правящих классов и обслуживающей их интеллигенции. Трудящиеся ходили в куртках и штанах.

Халат — неудобная для труда одежда. В Китае халат стал СИМЁОЛОМ застоя, феодальной косности.

Пришла власть труда, и халат сам собой исчез. Он не запрещен, но ег'о нет. Китай как бы проснулсй, сбросил долгополую хламиду, а с ней и халатное отношение к делу.

Мы не видели в городах Китая ни одной мухи, ни од-

147

ного империалиста и ии одного халата, если не считать

одеяний монахов.

В библиотеке мы видели очень много читателей, старых и молодых. Одни читают учебники, другие роются в старинных фолиантах. Но все в куртках, гимнастерках. Ни одного прежде не пустили бы >в 'библиотеку в таком виде. Это было «неприлично». Библиотеки были не для рабочих.

ШТАНЫ ВЫДАЛИ

Мух нет в Китае. Но в щелях нового общества еще водятся двуногие паразиты.

В Шанхае нам показывали фотоснимки нового капиталистического строительств'а. Это двойные стены в квартирах некоторых контрреволюционных капиталистов. Наподобие клопов за штукатуркой прятались от народа злейшие враги народа. Почти замурованные, они дожидались от империалистов своего освобождения. Но из добровольного самозаточения их освобождали коммунисты, предоставляя им более широкое помещение.

Двуногим клопам нелегко укрыться от народа. За ними следят сотни и тысячи глаз. Одного такого капиталиста выдали штаны. Он развесил их сушить, и немедленно соседки заметили, что эта часть мужского туалета принадлежит квартире, в которой официально обитают только женщины. Обладателя штанов немедленно выковыряли из щели.

ГДЕ РАСТЕТ ГАОЛЯН

Из Аньшаня японские оккупанты вылетели, как пробка из бутылки с перебродившим квасом. Самураи бежали от Советской Армии и китайских партизан. Они успеЛи, однако, в злобе взорвать домны Анынаньского металлургического комбината и полностью разрушить заводские здания. Японский инженер сказал китайцамрабочим:

—чСейте гаолян на месте домен. Не восстановите их

иза сорок лет.

Рабочие аньшаньского гиганта улыбаются, вспоминая это пророчество. Домны восстановлены. Продукция

148

комбината значительно превышает ту, какая была при оккупантах. Идет грандиозное новое строительство.

А гаолян растет там, где ему полагается,— на нолях, и урожайность его выше, чем была пять лет назад, в особенности выше в кооперативных хозяйствах. А главное, весь гаолян не только выращивается китайскими руками, но и попадает полностью в китайские руки,

КИТАЙСКИЙ НАРОД СМЕЕТСЯ

Китайский народ всегда ценил умную шутку. Его сказки полны юмора. Его пословицы почитаются за их мудрость. В репертуаре классических опер есть превосходные комедии. Китайская сатира осмеивала взяточни- ков-чиновников, несправедливых судей, жестоких помещиков, ростовщиков, лжеученых.

Но в годы свирепой фашистской диктатуры гоминдана народ не смел открыто смеяться. Нельзя было непочтительно относиться к захватчикам-империалистам. 'Подшутить над американским капиталистом значило нанести оскорбление его величеству владыке Китая. Чанхайшисты всякую сатиру против продажности и измены принимали на свой счет.

Ныне китайский народ смеется широко и открыто. Мы слышали всаоду звонкий детский смех. Заразительно смеялась многотысячная аудитория на веселых спектаклях ансамбля Игоря Моисеева. H£ умолкал смех на представлениях классических комедий. Нас, советских людей, встречали дружеские, теплые улыбки. В Пекине, Шанхае и других городах я читал доклад о сатире и юморе в советской печати, и тысячи слушателей сразу подхватывали смехом каждую шутку.

Китайский народ имеет своих мастеров сатирического QMexa. Юмористические листки издавались в разных подразделениях Народно-освободительной армии. Талантливые художники-карикатуристы прошли с армией ее славный путь. Четверо художников во главе с товарищем Ми Гу создали в Шанхае первый сатирический журнал Китая. Они назвали его «Маньхуа», что значит «карикатура». Вокруг журнала объединилась талантливая дружина художников, поэтов, фельетонистов.

Это скромная и веселая дружина Посланец «Кроко-

149

дила» провел несколько хороших, незабываемых ча-

сов в компании «карикатурцев». Большое и важное дело творит журнал, помогая коммунистам Китая подни-

мать весь народ на борьбу против всех остатков, всех пережитков феодализма и империализма.

1954 год

НОВЫЙ КИТАЙ В БОРЬБЕ СО СТАРЫМ

РАЗРУШЕНИЕ СТЕН

За Улан-Батором — бескрайняя серо-желтая пустыня. С большой высоты ничего не различишь, хотя день ясный, небо синее. Смотреть надоедает, лететь скучно. Отсюда северные ветры нагоняли в Китай тучи песка. Отсюда налетали некогда на Китай кочевые орды гуннов. Сквозь дремоту проходят отрывками страницы разных книг. И одна из последних прочитанных: здесь, под нами, не столь давно проходили экспедиции советских палеонтологов. Под древними породами мезозойской эры, под слежавшимися, твердыми, как камень, песками они на-

ходили кладбища динозавров и по окаменевшим костям восстанавливали о-блик Монголии, какой она была миллионы и миллионы лет назад.

Динозавры давно вымерли, а кочевые народы становятся оседлыми лишь в наше время. Ближайшие соседи Китая строят социалистическое общество. На аэродроме в Улан-Баторе встретился знакомый монгольский журналист, редактор центральной газеты. Он слушал мои лекции в Москве, в Высшей партийной школе.

В дымке горизонта на юге встают неясные очертания Они растут. Навстречу нам црямо из пустыни подымаются горы—сначала сплошной синеватый хребет, потом отдельные «вершины волнистого гребня, темные впадины — долины, ущелья. Пилот выходит к нам из своей кабины и объявляет с торжественной значительностью:

— Сейчас под нами будет 'Великая китайская Стена! Мы припадаем к окнам. Еще несколько минут —и мы

с волнением смотрим на нее, на знаменитую Стену.

Мы видим* ее «с птичьего полета»... Как устарели эти

150