Заславский (2)

ПОЛВЕКА

Мы вступаем в новый, 1950-й год. Мы перехрдим рубеж между половинами двадцатого века.

Рождение этого века Франция, тогда первоклассная капиталистическая держава, отметила грандиозной всемирной выставкой 1900 года в Париже. Капитализм показывал миру свои достижения. Капитализм был единственной господствующей на земном шаре социальноэкономической системой. Он не знал соперников и не боялся их.

Парижская выставка смутно встает в воспоминаниях

современника как гигантское и пестрое торжище, как скучное нагромождение всякого рода товаров. Уцелели

в памяти чудовищные по величине военноморские орудия — пред ними останавливались посетители, как перед

последним достижением техники. Русский павильон снаружи выглядел как кремлевская стена, продавались в нем кустарные затейливые изделия, и стоял над ним перезвон колоколов. Толстопузые самовары фантастических размеров выпирали в отделе промышленности.

Самым большим и самым пестрым был отдел колоний, Он занимал громадное пространство вдоль Сены и по-

ходил на те города, которые воздвигаются ныне на территории кинофабрик. Здесь были представлены Африка,

Азия, Австралия того времени, острова Атлантического и Тихого океанов. Целые деревни с их обитателями были перевезены из колониальных стран в Париж, чтобы показать мощь колониальных держав. Полуголые люди кутались в одеяла под холодным для них французским небом. Немолодые женщины механически вертели обнаженны-

ми животами перед равнодушными зрителями, это называлось «танцем живота» — противоестественное и отврат-

ное зрелище.

На выставку современник ездил в омнибусах, влеко-

мых парой тощих кляч. Неуклюжие фургоны гремели по камням узких улиц, освещаемых газовыми фонарями. Электрический свет заливал только выставку и центральные бульвары.

В Европе, как казалось многим современникам, цари-

71

ли тишь да гладь. Последняя война отгремела почти тридцать лет назад, да и происходила она только между двумя государствами — Францией и Пруссией, длилась не-

долго и на ограниченном пространстве. С современной точки зрения, небольшая война в местном масштабе.

Если и гремели кое-где орудия, то очень далеко за пределами Европы и совсем не громко. Расстреливали китай-

цев в Азии и буров в Африке. Какое было до этого дело европейскому обывателю!

«Порядок» царил в Европе. Это был прежде всего мо-

нархический	порядок. За вычетом двух	республик —
Франции и	Швейцарии — троны стояли	прочно и не-

движно во всех государствах. Четыре империи возглав-

ляли сеть королевств и княжеств. Глубокая старуха Виктория грузно сидела на престоле Британской империи,

глубокий старик Франц Иосиф — на австро-венгерском престоле. Они снисходительно смотрели на своих моло-

дых родственников, на Вильгельма II Гогенцоллерна, на Николая II Романова. Царь, императоры, короли вели

между собой родственную переписку, обменивались династическими визитами, заключали браки по принципу

перекрестной гибридизации и, не переставая ни на минуту, вели друг против друга борьбу из-за власти над Европой.

Этой борьбе, пока дипломатической, дали музыкаль-

ное название «концерта держав». В качестве основных исполнителей выступали: трио'под именем Тройственно-

го ссйоза — Германия, Австро-Венгрия, Италия — и дуэт— Франция и Россия.

Англия не желала участвовать в ансамблях. Она позволяла себе роскошь «блестящей изоляции» и выступа-

ла как солист с определенной задачей: натравливать дуэт на трио и превращать концерт в такую какофонию,

при которой весьма удобно загребать жар чужими руками.

Правительство Соединенных Штатов тоже занимало позицию изоляции. Оно официально не участвовало в

«концерте». Официально оно придерживалось доктрины «Америка для американцев». Но на деле уже проводи-

лась политика: «И Европа для американцев». Монархические министры иностранных дел вкупе с республиканским французским по старой традиции Священного сою-

72

за искоса и подозрительно смотрели на грубоватую аме-

риканскую дипломатию.

Капиталистические газеты, царившие неограниченно

и без соперников в мире печати, продажными соловьями заливались о «вечном мире». В то же время все государ-

ства Европы готовились к войне. Будущим ее виновником считали того, кто меньше других стеснялся в выражениях и-угрозах. Это был германский император Вильгельм II. Впрочем, все выступали дружпо, когда китайский народ поднялся против европейско-американских грабителей. В карательной экспедиции против народно-

го, так называемого боксерского восстания в Китае приняли участие отряды восьми европейских держав. Ко-

мандовал этими объединенными отрядами немецкий ге- нерал-фельдмаршал Вальдерзее.

«Тишь да гладь» начала века были сплошным обманом и самообманом. Мир был полон капиталистических противоречий. Под тонким и зыбким политико-диплома- тическим покровом разыгрывались мощные экономические бои. Капитализм вступил в свою последнюю стадию — империализма. Завершались «мирные» захваты

рынков, был закончен «мирный» раздел колоний и сфер влияния. В экономике основные силы распределялись со-

всем не так, как на политической поверхности. Это было противоречие, чреватое насильственным Взрывом.

Соединенные Штаты обогнали Англию. Она еще «царила на волнах», но она уже не правила столь властно сушей. Ей пришлось примириться со вторым местом, но уже ей на пятки наступала Германия, быстро обогнавшая Францию. Колониальная держава, устроившая триумф капитализма на парижской выставке, сползла на четвертое место и чувствовала, как уходит из-под ее ног почва. Она цеплялась за царскую Россию, которая в ми-

ровом экономическом состязании плелась в хвосте у других держав. И так же в хвосте плелась Австро-Венгрия, «лоскутная монархия», вконец ослабленная внутренней национальной борьбой и гнетом австрийско-немецкой буржуазии и венгерских феодалов.

Рыча и ощетинившись, стояли друг против друга «ве-

73

ликие державы» — те, которые успели захватить колонии и рынки, те, которые опоздали к разделу мира, а теперь

требовали с угрозами «места под солнцем». Империалистическая война за вооруженный передел мира уже

назревала под музыкально-дипломатические упражнения. Но никто из буржуазных экономистов, политиков,

публицистов и не помышлял, что предстоит не просто схватка империалистических хищников, но такая война,

которой ознаменуется глубокий, общий кризис капитализма, приближающийся конец его.

Буржуазный мир самоуверенно и самодовольно встре-

чал новый век. Капитализм «процветал». Он казался не только прочным, но и «вечным».

Правда, появился и внушал тревогу «рабочий вопрос». Правда, тридцать лет назад восстание парижского пролетариата бросило в панику весь капиталистический мир. Оно прозвучало предостережением: Memen-

to mori! Помни о смерти! Но Коммуна была потоплена в крови рабочих. Золото рекой лилось в карманы банки-

ров.	Капитализм	праздновал новые и	новые успехи.
Его	печать пела	ему хвалу, отождествляя	цивилизацию

и капитализм. Говорили о торжестве цивилизации, о прогрессе науки и техники. Это значило на языке реальной действительности, что капитализм прокладывает новые пути по всему земному шару, проникая в «открытые двери», когда они не охраняются народом, взламывая ворота вооруженной силой, когда народы встают на защиту своей независимости.

Буржуазный мир встречал новый век гимном капитализму, его «неистощимой» силе. Он не видел, не хотел видеть, что давно уже призрак бродит по Европе, призрак коммунизма.

В шуме и треске торжеств, спектаклей, съездов парижской выставки 1900 года мало замеченным капи-

талистической печатью прошел интернациональный социалистический конгресс в Париже. Тон прениям за-

давали на нем представители наиболее влиятельных социалистических партий —французы и немцы. Была рус-

ская делегация. Она состояла из социалистов — оп-

74

гюртунистов	«экономического»	толка. Входил	в нее
и Плеханов.	Русская делегация	самостоятельно	не вы-

ступала. Рабочий класс России,еще не занял тогда'видного и влиятельного места в международном рабочем движении.

На конгрессе говорили о росте милитаризма, о капиталистической колониальной политику. Осудили в общих выражениях и колониальную политику и милитаризм. Но

не в этом был центр довольно бурных прений/Основным был вопрос, можно ли социалистам входить в состав бур-

жуазных правительств. Живой пример был налицо. «Социалист» Мильеран вошел в состав нового французского кабинета Вальдека-Руссо.

Тед говорил: нельзя входить. Жорес говорил: можно. Накануне, в 1899 году, вышла в свет печально знаменитая книжка Бернштейна «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии». Буржуазия подняла на щит эту проповедь ренегата о том, что эпоха революций навсегда миновала и сменилась эпохой мирных реформ, что рабочие должны вести борьбу только парламентским путем, только сделками с буржуазией; что капитализм мо-

жет безболезненно врасти в «социализм». Предатель рабочего класса Мильеран практически применил тео-

рию Бернштейна, войдя в буржуазный кабинет и сотрудничая с капиталистами.

Сторонники	Бернштейна на парижском	конгрес-
се объявляли,	что марксизм потерпел крах и	нуждает-

ся в коренном пересмотре. Это было гнуснейшее преклонение перед силой капитализма, подлая измена рабочему классу. Это было полное вырождение

значительного большинства						европейской		социал-демо-
кратии.
	Плеханов поддержал				Геда. Но и в выступлении Геда
не	было		подлинной		революционной непримиримости
и	последовательности.				Каутский выступил				в	качестве
сводника		и	соглашателя. Он			предложил		«каучуковую»
резолюцию,			смысл	которой		заключался		в		том, что,
с одной стороны, вообще нельзя							участвовать		в	буржуаз-
ном правительстве, но, с другой стороны,								в частности,
можно.		Победил		буржуазный			реформизм.		Участники
конгресса и не подозревали, как близко									поражение
реформизма,

75

Печать того времени отмечала то, что считала наиболее важным, даже историческим, воздействующим на ход всемирной истории. Например, важнейшим событием

представлялось буржуазной печати то, что анархист Бреши убил итальянского короля Умберто; и то, что фран-

цузского президента Феликса Фора, переоценившего свои силы в одном любовном эпизоде и скоропостижно скончавшегося, сменил президент Эмиль Лубе; и то, что в Соединенных Штатах президентом £ыл избран Мак-Кинли; и многое другое, что само по себе даже не лишено было известйого интереса, но что нам сейчас представляется явлениями ничтожными и уже давно забыто миллионами людей.

А тех событий, которые действительно имели всемир- но-историческое значение и действительно оказали

огромное воздействие на ход исторического процесса, га-

зеты того времени не заметили и не отметили. Нигде в мировой печати не записаны важнейшие события 1900 года.

Газеты не сообщили о том, что в 1900 году Владимир Ильич Ленин вернулся из ссылки и приступил к организации революционной рабочей газеты, вокруг которой

стала складываться революционная партия рабочего класса. В конце 1900 года вышла газета «Искра» с девизом: «Из искры возгорится пламя».

Из ленинской, из большевистской искры разгорелось

пламя революции, охватившее вскоре всю Россию. Русские реформисты потерпели жестокое поражение. Но де-

ло не ограничилось Россией. Идейный разгром реформизма и оппортунизма Лениным имел международное значение. Марксизм-ленинизм развеял либеральнобуржуазные иллюзии о прочности и вечности капитализма. Уже в начале XX века марксизм-ленинизмпоказал и доказал, что капитализм идет навстречу своему краху; что

социалистическая революция неизбежна; что есть партия, которая учит и организует пролетариат для непримиримой борьбы за социализм.

Революция 1905 года потрясла до основания царизм,— он все же устоял на время. Толчки революции отозвались всюду, по всему земному шару. Рабочий класс России вы-

шел на первое, ведущее место в международном рабо-

76

чем движении. Экономические кризисы, все более глубо-

кие, подтверждали правильность ленинского анализа. Империалистические противоречия взорвались войной

1914 года. Ее важнейший результат—прорыв капита"- листической системы Великой Октябрьской социалисти-

ческой революцией. У капиталистической системы появился могучий и растущий соперник — социалистиче-

ское государство.

Всего 17 лет прошло со времени выставки капитали-

стических «достижений» в Париже, а до чего изменилось лицо мира!

Словно подгнившие груши с дерева при порыве ветра, покатились монархии, династии во всей Европе и даже за пределами Европы Произошла новая перетасовка капиталистических держав. Соединенные Штаты подняли распростертую, разбитую Германию, и она вскоре на долларах раздулась в огромный фашистский крбвавый пузырь.

Капиталистический мир уже не мог поправиться. Кризис истощал всю капиталистическую систему Авантюристы реакции задумали спастись, толкнув фашистскую

Германию на Советский Союз, в коем они видели основную причину своих бед и своего бессилия.

Вторая мировая война завершилась совсем не так, как рассчитывали англо-американские империалисты. Победа советского народа еще больше расширила брешь в капиталистической системе. Теперь около 800 миллио-

нов человек освобождены из-под ярма капитализма, стали под красное знамя Маркса — Энгельса — Ленина.

Двадцатый век начался как сфабрикованный буржуазией триумф капитализма. Его первая половина за-

канчивается как величайшее и смертельное поражение капитализма, как торжество социализма. Барахтаясь

в тисках империалистических противоречий, осатанев от неудач и провалов, капитализм снова хватается за войну как за средство своего спасения. Поджигатели войны, истребившие за полвека больше людей, чем погибло их

в войнах всех минувших столетий, снова пытаются омолодить себя кровью трудящихся.

Народы мира не хотят войны и стоят плотной стеной на п>ти поджигателей войны.

77

События быстро развиваются в наше время. История

тряслась в прежние века в старинной колымаге на медлительных клячах. Она мчится с начала века, увлекае-

мая мощным локомотивом социалистической революции. Втсрая половина века принадлежит коммунизму. Счастливы наши современники, приветствующие его

зарю.

С Новым годом, с новым Полувеком!

1950 год.

-ГОРЬКИЕ ПРИЗНАНИЯ

Среди прочих агентов американского империализма,

нахлынувших в Западную Европу, там побывал недавно и редактор журнала «Юнайтед Стейтс ньюс энд

Уорлд рипорт» Дэвид Лоуренс. Журнал его по своей вывеске— деловой, экономический. Он обслуживает наиболее реакционные круги американского финансового мира. Однако сей журнал с внешней деловитостью со-

единяет стиль «ковбойской» лихости и развязной бесцеремонности.

Лоуренс объехал Англию, Францию, Италию, Западную Германию. Он не был туристом обычного типа.

В Лондоне он обозревал не Британский музей, а министра финансов Батлера, бывшего премьер-министра Эттли, Эньюрина Бивена и других политических деятелей. В Париже обозревал не сокровища Лувра,-а президента Ори-оля, Плевена, Моннэ. В Риме интересовали его не древние руины Колизея, а де Гаспери, Шельба. Он побывал и в Ватикане. В Бонне он ознакомился

с президентом Хейсом, с Аденауэром, с покойным Шумахером.

Таким* образом, это была не увеселительная поездка, а скорее инспекторский смотр. Агент империализма про-

шел по фронту президентов, министров, политических лидеров Западной Европы. Остался ли он доволен? Нет.

Только Хейс и Аденауэр доставили ему утешение. Они смотрели инспектору прямог в глаза и на все вопросы резали прямо: рады стараться! Все же другие косили

78

глазами, пожимали плечами и либо давали уклончивые ответы, либо "кричали «рады стараться» столь кислыми голосами, что выходило скорее; «Стараемся, да толку мало».

Лоуренс привез с собой в США весьма плохое настроение. Он недоволен, разочарован, раздражен. Свои впе-

чатления он облек в форму беседы со своей же редакцией. Она спрашивает, редактор отвечает. Лоуренс сра-

зу же предупредил при этом, что он не сможет быть вполне откровенным, не сможет сказатб всю правду о Западной Европе. Почему? Лоуренс поясняет:

«В конце концов, трудно рассказать все, ибо многое

носит слишком деликатный характер, и приходится опасаться, как бы излишние разговоры не были использо-

ваныкоммунистами».

Вот какой он деликатный мужчина, господин Лоу-

ренс! Действительно, он выполнял во время своей поездки не только журналистские задачи информации,но и некие деликатные задания весьма деликатных органов. Он сам об этом проговорился.

Свои общие впечатления от Западной Европы Лоурене подытожил так:

«Вы чувствуете, что Европа пала духом, что ее мучают противоречия, страхи и опасения. Вот почему я счи-

таю, что в Европе нет безопасности и нет стабильности». •— Как же так? — спросит, в свою очередь, иной на-

ивный американский читатель.— Ведь именно на стабильность Западной Европы бьпли ухлопаны миллиарды долларов по «плану Маршалла». Ведь эту «стабильность» так рекламировала вся американская печать...

«Искусственная стабильность,— уныло говорит Лоуренс.— Мы поддерживаем Европу за руку».

Поистине странная поддержка! В результате того, что американские банкиры столько лет держат Запад-

ную Европу «за руку», она не может устоять на ногах...

Картина капиталистической экономики Западной Европы после объезда ряда стран и откровенных бесед с представителями правящих кругов предстала перед Лоуренсом в таком виде:

«Всё экономическое положение в каждой стране на-

ходится как будто в таком хаотическом состоянии, что даже трудно себе представить...»

79

Лоуренса спросили, увеличиваются ли в Западной Европе нищета и безработица. Он отвечал:

«Трудно (?!) сказать, увеличиваются ли они. Они существуют. Люди жалуются на низкий заработок, на мас-

су ограничений в области заработной платы и цен». Лоуренс не беседовал с рабочими, со служащими, с

домашними хозяйками. Если бы побеседовал, ему нетрудно было бы сказать, увеличиваются ли нищета и без-

работица. Но Лоуренс очень боится, как бы его признания не были использованы коммунистами. Конечно, ни-

щета и безработица в маршаллизованных странах увеличиваются. Лоуренс не смеет это отрицать. Но он боит-

ся это признать. Он «деликатный» мужчина. Вот почему ему... «трудно сказать».

В беседах с президентами и министрами Лоуренс доискичался причин, почему создалось такое плачевное положение в странах, облагодетельствованных американскими империалистами. Он спрашивал также: какой помощи ждут правителиАнглии, Франции,Италии от США?

Ответы ему крайне не понравились. В особенности не понравились английские ответы. Вообще об Англии и англичанах Лоуренс отзывается с крайним раздражением. Он считает, что они ненадежные союзники и партнеры.

В Англии Лоуренсу сказали: «Мы не просим у вас никаких долларов в виде дара и субсидии. Дайте нам только возможность продавать товары».

То же самое заявили многие собеседники американского ревизора в других странах.

Диалог между партнерами по Атлантическому союзу, по Лоуренсу, имеет примернотакой вид:

США. Господа, я держу вас за руку, чтобы вы не упали

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА. Мистер, уберите ваши руки! Англичане огорчили и обидели Лоуренса тем, что не

скрыли своего желания торговать с Советским Союзом. Да мало сказать «желания». Пожалуй, самым тягост-

ным моментом европейской поездки Лоуренса оказалось посещение английской палаты общин. Надо же было

ему попасть на заседание, в котором мимоходом зашла речь о торговой сделке с Советским Союзом! Лоуренс говорит снегодованием:

80