Выжутович, Черниченко, Никитин

Пятнадцать лет назад предшественник Каулса Иосиф Кукелис был снят с поста председателя колхоза. Тогда же в «Адажи» приказом сверху был закрыт подсобный цех ширпотреба, что-уменьшило выручку хозяйства на 556 тысяч рублей в год.

На январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС М. С. Горбачев сказал о том времени: «Неправильное отношение было к кооперативной собственности, которая изображалась как нечто «второсортное» и бесперспективное. Все это имело серьезные последствия в аграрной и социальной политике, порождало администрирование в отношениях с колхозами, привело к лик^_ видации промысловой кооперации».

Молодой преемник Кукедиса Каулс понимал, что без промыслов колхозу не жить. И, несмотря на предостерегающий пример предшественника, пострадавшего за промыслы, продолжал их развивать. В 1975 году они дали 71,3 % прибыли колхоза «Адажи». В деньгах это составило 1,9 миллиона рублей. В 1986 году подсобное производство, принесло колхозу 3,5 миллиона прибыли. Но это составило уже всего лишь треть ее общего объема. Промыслы сыграли роль надежного стартера в развитии коллективного хозяйства. Вырученные деньги были использованы с умом для создания его производственнойи социальной базы. Запустил-

ся	и уверенно заработал	основной	двигатель — сель-
хозпроизводство,— теперь		мощно	и ровно	ведущий
хозяйство вперед. В 1986		году урожайность		зерновых
в	«Адажи» была 50,1 центнера с		гектара,	а каждая

из 2220 коров дала в среднем по 5080 килограммов молока. На конец прошлого года стоимость основных производственных фондов хозяйства составила 55 миллионов рублей.

И вот к этим пятидесяти пяти миллионам мощное хозяйство решило прибавить личные денежные средства колхозников, привлечь их для ускорения развития материально-технической базы. То есть сделать абсолютно то же самое, что независимо от них придумала маленькая Талица.

Разница — в масштабах. Если для маленького подмосковного кооператива привлечение личных сбережений может сыграть действительно решающую роль в образовании основных фондов, то что такое несколько десятков, пусть даже и сотен тысяч, которые может получить от своих членов «Адажи»? Процент, от силы — два. В чем же дело?

4*

Стоит задуматься: где приметы той общественной весны, по негласной, невнятной стороннему команде которой начинают гнездиться витавшие в воздухе идеи? Что 3a^^^ejgejiM_jjjg^ja^o3{jT_^_o6ni;ecTBeHHoft атмосфере?^ Какие незримые циклоны сталкиваются с антициклонами?

Анализ цифр надоев, урожайности, рентабельности, прибыльности, сколь бы подробны, точны и свежи они ни были, не поможет нам ответить на эти вопросы. Наблюдать и считать тут мало. Тут требуется думать.

И в Талицах, и в «Адажи» возникает дело принципиально новое: там^^^^кшшащщ^в^^^ще^ь^— производственная_система.'"^спехтего будет зависеть"от~1;аждого работающего, от его отношения к делу, от*~"чувства хозяина, вьТран?атеь~пр1^га1дм1Г1птамЖ»1и. Нештампованно зато^^1МнШ^ше1Жш1Щние_к_ним._В этом отношении и выражается дух времени, та самая нами искомая атмосфера. «Было бы наивно представлять,— сказано на XXVII съезде КПСС,— будто чувство хозяина можно воспитать словами. ^Отношение|_к: собственности фoJ^и|)yшlCA-вpsждe_Jsшгл_дшш_p_eaльными условиями,.^ которые поставлен человек, возможностями его влиянщ!1а~организацию^^щоизводства, распределение и использование^результатов труда».

Еще Маркс и Энгельс предупреждали: ««Идея» неизменно посрамляла себя, как только она отделилась от «интереса»». Сегодня, понимая это, лучшие и передовые стремятся гарантировать идею перестройки от опасности такого отделения.

Будучи в «Адажи», попытался провести нечто вроде небольшого журналистского исследования. Спросил

у нескольких собеседников, рядовых	колхозников,
что, по их мнению, имел в виду М. С. Горбачев,		гово-
ря, что предшественник нынешнего председателя		кол-
хоза «много хлебнул»? Только те, кто	по возрасту

помнил события пятнадцатилетней давности, ответили, что Иосиф Владиславович Кукелис был снят с работы. За что? Да вроде за промыслы. Что это означало для колхоза, для вас лично? Пожимали плечами, вежливо

улыбались,	советовали лучше спросить	у	начальства.
В советах	не было боязни, была действительно неосве-
домленность. Я последовал советам, и		Мирдза Эрне-
стовна Бирзе, ныне пенсионерка, хоть		и	работающая

в планово-экономическом отделе, а при Кукелисе — главный экономист «Адажи», назвала мне цифры, сохранившие память о жестокой административной

расправе над колхозной экономикой: те самые 556 тысяч рублей убытка, понесенного «Адажи» от закрытия подсобки.

Torfla^H^a_MjQ^jib_jmiouijejiim колхозника к кооператщшой„£обственно£ти отчу_ждала~*гб" от"-иев-,—пред- охраняла от знанйя~сообщенных мне 'Бирзе цифр, делала знакомство с ними сферой компетенции и интереса и впрямь исключительно лишь председателя и специалистов экономической службы. Горек плод древа познания — рядового работника ограждали от этой горечи. Что это давало? Это давало вышестоящему бюрократу, безраздельно владевшему административными методами управления хозяйством, возможность глумиться над экономикой колхоза, сужала круг сопротивляющихся произволу до нескольких, буквально считанных человек: председателя, главного экономиста, бухгалтера и немногих прочих. Лишь они, по долгу службы, считали прибыль и рентабельность хозяйства, понимали, кто и что с ними творит.

Если бы тогда в «Адажи» действовала предлагаемая ныне система финансирования и образования производственных фондов, память о разгромленных промыслах, об отобранном полумиллионе перешла бы, уверен, и в следующее поколение колхозников, про Кукелиса мне внятно рассказали бы и нынешние молодые работники «Адажи».

На январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС было сказано, что теперь «в общественном сознании все бо-

лее	утверждается простая и ясная-_АВД.сдь^ хторядок в
доме м^ж|гг_^1сузе^;та1_дшш?^^		себя
его	хозяином». Там, где активно взялись	за Т>?оТнашз-

де!жП~гда решили на деле заменить административные методы руководства в экономике, составлявшие основу механизма торможения социально-экономического развития нашего общества, методами экономическими, единственно способными обеспечить ускорение этого

развития, где	твердо	вознамерились сделать хозяином
в нашем доме	того,	кто производит,— там	по-весенне-
му деловито	принимаются взламывать		лед старых

производственных отношений, там неизбежно вьют себе долгожданные гнезда новые, прогрессивные идеи.

В интервале между талицким собранием и поездкой в Прибалтику успел на пару дней наведаться в Ставрополь к своему хорошему знакомому, генеральному директору производственного бройлерного объединения «Ставропольское», Герою Социалистического

42

Труда, депутату Верховного Совета РСФСР Виктору

Ивановичу Постникову. И	уже почти	не удивился,
когда, перечисляя новости	последнего	месяца, боль-
шинство из которых я знал	(выходят на внешний ры-

нок, ведут переговоры с венгерским агрокомбинатом «Баболна» о создании международного объединения), Виктор Иванович преподнес припасенное напоследок, сенсационное: собирается привлекать к развитию предприятия личные сбережения работников и выплачивать по взносам проценты пропорционально прибыли объединения.

Что уж крохотная Талица! Горделивые «Адажи» выглядят скромно по сравнению с масштабами «Ставропольского». В бройлерное объединение входят шестнадцать крупных хозяйств края, а с прошлого лета — еще и пять перерабатывающих птицу комбинатов. Различия не только масштабные, количественные — качественные тоже. ПВО в отличие от Талиц и «Адажи» — не кооперативное, а государственное предприятие. И

тем не менее...

Та же потребность — вот в чем дело. Потребность в истинном чувстве хозяина, в подлинном соучастии рядового работника в делах гигантского объединения — вот что позволяет отбросить схоластические разглагольствования о якобы высшей и низшей формах со-- циалистической собственности.

С января 1983 года ПВО «Ставропольское» было переведено на полный хозрасчет, самоокупаемость и самофинансирование. Расскажу о том, чему был свидетелем сам.

К

хоновской птипефабрики. входящей в ПБИ польское», пришел мужчина, пожелавший работать...

птичницей.

— Оператором,— поправил его Соловьев.— Это бригадиры у нас решают. Если они берут, я возражать не

буду.

—Не хотят брать, — вздохнул посетитель,— говорят, людей хватает, не надо лишних. Я затем и к вам.

—Зачем? — не понял директор.

—Заставьте их взять. Вы же начальство.

—Не могу, — сказал Соловьев. — Никак не могу. Этот случай, считает Соловьев, хорошо показывает,

какие перемены принес хозрасчет.

Во-первых, он j^fhTftT рпМпту.пп птицефабрике щ данной. Причем работу самую черновую: в корпусах

44

с бройлерами, с нашатырным ароматом и аэродромными децибеллами цыплячьего гама. Потому что получают здесь теперь по пятьсот рублей и больше. Получают — от директора до оператора — только «от мяса». Нет старого штатного расписания с указанием количества птач^йц7^лёктр1[кЬ^Г^ЯбСНре'Й~и'"1нзГ"5'йладов; Окладов маленьких, но твердых. Об эту почти невидимую твердыню до хозрасчета разбивались все попытки вытащить Балахоновскую фабрику из убытков. Теперь сохранилась лишь пропорция: сколько копеек с рубля товарной продукции пускать на оплату труда. А на скольких и как делить, определяют сами зарабатывающие и фиксируют условия в бригадных договорах.

Во-вторых, работа стала более, сложнпй,_наттряжен-

но»~*-ч!ро_аашжт£дшаж-™,-Хозрасчет, отбирая шРдарвиновски строго, изменил не только звание и зарплату,

но и сам облик, и даже пол птичницы. Вместо бабуси с хворостиной — молодой мужик с набором инструментов и специальностей: он и слесарь, и электрик, и кормач — одним словом, оператор, а это, по лукавому объяснению директора Соловьева, от слова «оперативно». За троих работая, он соответственно получает и за три года в полтора раза поднял балахоновские привесы, на 20 % снизил затраты кормов, сделал фабрику из убыточной прибыльной. Причем по-настоящему прибыльной: от дотаций на малорентабельность (7,5 миллиона рублей ежегодно) они с достоинством истинных хозяев отказались после первого же хозрасчетного года.

Вот и третья, главная, наверное, перемена: работа стала самостоятельной. У этой работы, выполняемой с хозяйственным расчетом, много всяких эпитетов с «само»: она самоокупающаяся, не нуждается в подачках на бедность; она саморегулирующаяся — ей не надо подсказывать, какие сокращения штатов провести, где что сэкономить.

Молодой директор Соловьев — плоть от плоти этой новой системы, этой новой работы: «от мяса», ею производимого, он не только свои деньги получает. Пусть это грубо, неромантично, но при всей молодой энергии

воспарить	«над мясом», ширять этаким сизым орлом
в облаках	иных интересов, пусть даже кажущихся

ему государственными или общечеловеческими, Соловьев не может. Как бы ни был ему симпатичен человек, искренне пожелавший полутысячной зарплаты, будь он Соловьеву хоть сват, хоть брат, не может ди-

45

ректор обеспечить его этой зарплатой, навязать его хозрасчетной бригаде. Потому что, если навяжет — ни зарплаты не станет, ни хозрасчета, ни его, директора. К чести Геннадия, он, понимая это, вовсе не считает себя ущемленным в своих начальственных правах, каким-то неполноценным из-за хозрасчета. Свою полноценность он рьяно утверждает, выполняя директорские обязанности перед «мясом», коих немало: ведь не только «вниз», к хозрасчетным бригадам, тянутся от него, главы фабричной администрации, нити договоров, но и вверх, и в стороны — к транспортникам, трижды в неделю доставляющим суточных цыплят, к мелькомбинатам, дающим корма. Следить за ними — долг директорский и призвание. И занимается этим Соловьев не потому, что он такой сознательный, а потому, что он начальник хозрасчетный. Навязывать, диктовать, помыкать бывает способно то начальство, которое от хозрасчета не зависит.

Минувшим летом, как уже было сказано, четыре комбината и цех по переработке птицы, принимавшие бройлеров от объединения «Ставропольское», вошли в его состав. Распространив на переработчиков новые условия хозяйствования, хотели излечить их от неритмичности в работе, сделать не просто важнейшим, но и надежным звеном технологической цепи. Тем самым столкнули «Ставропольское» лицом к лицу со следующим звеном — организацией, которая раньше покупала бройлеров у комбинатов, а теперь стала покупать у объединения,— конторой под названием «Мясомолторг».

Покупает бройлеров эта контора по оптовой цене, а продает их затем потребителям по розничной. Разница составляет 18,2 миллиона рублей в год, которые

«Мясомолторг» кладет в карман своего ведомства. За что? За то якобы, что избавляет производителей куря-

тины от хлопот по ее реализации. Почему «якобы»? Потому, что когда Виктор Иванович Постников, генеральный директор объединения «Ставропольское», принял хозяйство переработчиков и ознакомился с делами, то с удивлением обнаружил: доставать вагонырефрижераторы на железной дороге он должен сам, грузить в них мясо — сам, сопровождать по дороге к потребителю до самого Дальнего Востока — сам, отвечать за сохранность груза — тоже... Даже наряды на отгрузку должен по сложившемуся порядку выписывать сам. А «Мясомолторг» за полтора миллиона руб-

46

лей в месяц просто ставит на них автограф. Эта замечательная контора даже не пишет, она подписывает.

Удивление сразу сменилось у генерального директора Постникова совсем другими чувствами. Прежде всего, конечно, возмущением. Он ведь тоже хозрасчетный начальник, Виктор Иванович. Хоть ни возрастом, ни опытом, ни чином начинающий Соловьев ему, «генералу», как кличут за глаза подчиненные, совсем не ровня, их роднит главное: убеждение, что начальник, как и всякий работник, существует для дела, и никак не наоборот. Если у них в объединении оператор зарабатывает по-профессорски — так ведь из кожи лезет, а чтоб вот так, ни терто, ни мято, класть в карман миллионы и палец о палец не стукнуть...

И еще Постников испытал радость. Потому что увидел несомненную возможность усовершенствовать дело, сэкономить,убрав ненужное, лишнее, добыть родному объединению миллионы рублей. Делать для этого ничего не требовалось — они все делали и так, требовалось лишь не отдавать псевдопартнеру незаработанные тем деньги. Продолжать самим доставлять бройлеров потребителям (неизменным, кстати сказать, на протяжении долгих лет), лишь заключив с ними договоры о прямых поставках,— получать за свою продукцию уже не оптовую, а розничную цену.

— Весь старый порядок,— объясняет мне Виктор Иванович и сразу поправляется,— старый беспорядок, вернее,— держался на трех китах: «Да какая тебе разница?», «Так всегда было» и «Так надо». Мы со своим хозрасчетом,— он ухмыляется и сразу: не депутат, не фронтовик, не «генерал» и Герой Труда, не безупречный и даже лощеный европейского масштаба седой и стройный бизнесмен, с коим «фирмачи» из Совинцентра спешат раскланяться и поболтать, вручив эдак ненароком проспект новейшей линии оборудования, а пацан, продувной пацан с хутора, каким непостижимо остался, видящий озорную, азартную, увлекательнейшую суть давно уже взрослых и очень государственных вещей,— мы со своим хозрасчетом,— говорит он,— прямо китобои. Когда прибыль все равно отбирали,

тогда, действительно,			что их было считать, нахлебни-
ков. Раз	она теперь		наша — разница есть. Есть! Как
было — теперь		неинтересно. Ну, а как надо — давайте
рассчитывать		вместе.
• _0ни	рассчитывают постоянно, и хозрасчет			застав-
ляет и даех_ .им мужество назвать нахлебника				нахлеб-

47

никои, не дать ему_оседлать, шею. Памятью о каждом таком; столкновении остаются документы.

Вот, например, протокол совещания у заместителя председателя Госагропрома СССР. Присутствовали: от Минвнешторга..., от Управления птицеводческой промышленности..., от «Союзплемживобъединения»..., от ПВО «Ставропольское»..., от Управления делами СМ

СССР. Повестка дня: «Совершенствование взаимоотношений между Госагропромом и МинвнешторгомСССР

при импортных поставках из ВНР суточных мясо-гиб- ридных цыплят «Тетра-Б», премиксов и витаминных смесей для производственного бройлерного объединения «Ставропольское» ». Бесстрастный протокол не фиксирует количества сломанных на совещании копий; навсегда погибших, невосстановимых, как, увы, наукой установлено, постниковских нервных клеток, прибавившихся у нашего героя седых волос. Он просто констатирует: «Минвнешторг и Госагропром СССР решили в целях развития прямых хозяйственных связей производить расчеты непосредственно между ПВО «Ставропольское» и В/О «Продинторг»». Но надо знать, что этот короткий абзац сэкономил ставропольцам больше полумиллиона кровных хозрасчетных рублей. Венгерские партнеры по договору получают по-прежнему, просто на пути цыпленка от них к Постникову стало тремя посредниками меньше. Раньше «Союзплемживобъединение» требовало себе 1,5 % стоимости импорта. Чтобы содержать вместе с другими данниками незнакомый ему московский штат этого объединения, «Ставропольское» переплачивало за каждого венгерского цыпленка пятьдесят одну сотую копейки. Две десятых процента стоимости цыплят отбирало еще Минераловодское районное отделение «Племживобъединения». Такую же долю стоимости премиксов, не спросясь, брала себе на содержание организация с романтическим названием «Союзглавнаучкомплектснаб(;бь1,Т-»^ (После образования Госагр61гротшг-в~ТШГзнй этой организации произошли, видимо, огромные изменения. В порядке перестройки и ускорения она получила совсем короткое имя «Союзглавнаучприбор». Но доля, откусываемая ею у ставропольцев, от этого не изменилась.)

То совещание у зампреда Госагропрома стало Куликовской битвой «Ставропольского» со всей этой ордой. Кровушки Постникову попорчено, но дань его объединение больше не платит.

Ученые, занимающиеся изучением жизни китов,

48

долгое время не могли объяснить одного феномена в поведении морских гигантов: стремительных, высоких прыжков, совершаемых ими над поверхностью воды. Зрелище это настолько увлекательно, радостно, захватывает дух, что невольно возникала оптимистическая гипотеза: великаны просто резвятся, тратят богатырскую силушку. Подлинное объяснение, явившееся позже, оказалось прозаичнее: высоко выпрыгивая и шумно, с брызгами плюхаясь затем в воду, киты избавляются от присосавшихся к коже паразитов.

ЩЖЕРДьмнадо учиться: чтобы избавиться от пара-

ji{£affi^

корение. Если при этом выясняется;, что паразит находится под'"защитой закона, смущаться не надо. Надо менять закон.

Внешнеторговое объединение «Продинторг» взимало со ставропольцев десятипроцентную наценку от суммы договора — больше трех миллионов рублей в год. Объединение олицетворяло собой монополию внешней торговли. Венгерский агрокомбинат «Баболна», с генеральным директором которого у Постникова давние теплые отношения, ни разу не подводил покупателей своих цыплят. Так что функции «Продинторга» сводятся к контролю за их перевозкой, то есть за Аэрофлотом. Последний за каждый рейс Будапешт — Минводы, выполняемый трижды в неделю, аккуратно получает по 16 тысяч рублей непосредственно с бройлерного объединения, но подчиняться согласен лишь внешнеторговому. Постников предложил заключить трехсторонний договор «Ставропольское» — «Продинторг» — Аэрофлот, чтобы оговорить условия, за соблюдение которых платит больше трех миллионов. «Продинторг» разработал свой, как бы встречный, вариант договора. Любопытно сравнивать два этих варианта. Проект Постникова — это спрос, продинторговский — предложение. Читаешь и думаешь: вот на этом чудовищном несоответствии гробятся миллионы рублей.

Когда перестал действовать принцип «Да какая тебе разница?», нахлебничеством «Продинторга», этим вымогательством, возмутился не один Постников. JB.Q3-, внешний рынок,

— те самые изменения ,в„,здконе, которые требуются, чтобы избавиться от ранее охранявшегося им паразита.

Нет, не сказать чтобы легко	и безболезненно, но
так или иначе в ходе развития	хозрасчетного ставро-

49

польского эксперимента здравому смыслу, активно пробиваемому Постниковым, удавалось восторжествовать. Виктор Иванович надеялся, что так же будет и вслучае с «Мясомолторгом». Он обратился в Москву за разрешением заключить с потребителями бройлеров договоры о прямых поставках.

Республиканский агропром и Совет Министров оказались тогда в положении директора Геннадия Соловьева, к которому обратился проситель: хозрасчетный коллектив (ПВО «Ставропольемое») требует не навязывать ему лишнего (контору «Мясомолторг»), а последняя просит заставить ее терпеть."разница положений: Соловьев от хозрасчетного коллектива полностью зависит экономически, следовательно, и «политически». И еще разница — у лишней конторы, в отличие от лишнего рабочего, мгновенно нашлись мощные заступники в лице непосредственного начальства — министерств торговли республики и Союза.

«По мнению Минторга СССР, закрепление постоянных потребителей за объединением создаст трудности для министерства по использованию общесоюзного фонда, приведет к встречным перевозкам, значительно осложнит контроль за фондовой дисциплиной по союзным и республиканским поставкам, возложенный на конторы объединения "Мясомолторг"».

А вот каково оказалось мнение Министерства республиканского:

«;..Испшгьзование продуктов животноводства предусматривается только по нарядаШ Минторга РСФСР. Вызвано это тем обстоятельством, что при напряженном положении с ресурсами их поставка должна быть строго централизованной. Прикрепление же на ряд лет бройлерного объединения «Ставропольское» к определенным получателям неминуемо приведет к перекосу в снабжении Российской Федераций мясом птицы, чего в период недостатка мясопродуктов допустить нельзя.

ВСВЯЗИ С ияттжрттызд

производиться_стдпдо_ ша__аарядам.....Ставропольского

не узнаешь, читая деловую переписку! Дове-

лось поездить	по России, но никогда не знал, ,синего
в снабжении	ее,,.мясом,, дтицы jge, бываетпереколов.

А оказывается, оттого, что «Мясомолторг» выписывает наряды.

Как бы то	ни было,	предложение	ставропольцев
о ликвидации	лишнего с	хозрасчетной	точки зрения

50