Выжутович, Черниченко, Никитин

ПУБЛИЦИСТИКА НАШИХ ДНЕЙ

В. ВЫЖУТОВИЧ, А. НИКИШИН, А. ЧЕРНИЧЕНКО

ВРЕМЕНЩИКИ И СОВРЕМЕННИКИ

Москва «Мысль»1988

В 9 2

РЕДАКЦИЯ ПУБЛИЦИСТИКИ И ЖУРНАЛИСТИКИ

в	0902040201—083	КБ-34-27-1987
	004(01)—88
ISBN 5-244-00208-2			Издательство «Мысль». 1988

ОТ АВТОРОВ

Как мы живем? Кто и что мешает нашему обществу жить лучше? Как идет в разных регионах страны перестройка? Кто сегодня в авангарде ускорения, и кто тормозит его, стремясь вернуть нас в трясину застоя? Как перестраивается хозяйственный механизм, какие формы жизнедеятельности рождает сегодняшний день в экономике и в сельском хозяйстве, как ростки нового пробивают себе дорогу?

На эти и многие другие вопросы мы попытались ответить в книге, которую представляем на суд читателей. У нас много общего: мы представители одного поколения — всем еще нет сорока, сближает нас и род занятий — все мы очеркисты. Но самое главное — это общая для всех нас жизненная установка: быть в гуще событий, потому что перестройка не может, не должна идти вхолостую, пробуксовка ее чревата новыми трудностями, она может породить в людях неверие, скептицизм, социальную пассивность.

«Нам, как никогда, нужно сейчас побольше света, чтобы партия и народ знали все, чтобы у нас не было темных углов, где бы опять завелась плесень, все то, с чем мы сейчас повели решительную борьбу, и еще далеки до ее завершения. Поэтому — побольше света!» — было,заявлено с высокой партийной трибуны.

«Побольше света!» — с этой мыслью работали и мы над своейкнигой. Сложилась она из очерков, опубликованных в 1983—1987 гг. на страницах «Нового ми-' ра», «Дружбы народов», «Знамени», «Нашего современника», «Литературной газеты» и вызвавших немалую читательскую почту.

Почему «Временщики и современники»? Временщик — враг перестройки. Приспособленец,

карьерист, конъюнктурщик — он, как было сказано на январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС, «компрометирует звание члена партии, советского руководителя стяжательством, хозяйственным обрастанием, пьянством, моральной нечистоплотностью...». Его «ат-

рибуты» стандартны — кумовство, семейственность, протекционизм, выдвижение работников по признакам землячества и личной преданности, очковтирательство, стремление получать задарма то, что другие получают за труд, славословие всего и вся вышестоящего, фимиам, парадность.

Временщику опасны люди неординарные, те, кто умеет отстаивать свое «я», самостоятельные, уверенные в своих силах, а значит, не нуждающиеся ни в опеке, ни в указаниях «сверху». Те, для кого перестройка — дело чести и совести и кто, начав ее, идет сегодня в авангарде ускорения.

Такие люди — самые непримиримые враги временщика. О них — наша книга. У каждого из нас свои герои, свои привязанности. Объединяет наших героев одно — они современники в лучшем понимании этого слова, так как идут в ногу со времене-м, сверяя свою жизнь с жизнью Отечества, которому служат истово.

У московского поэта Анатолия Горюшкина есть такие строки:

Не страшно жить, не страшно умирать,

А страшно ни во что не воплотиться...

Сегодня «не воплотиться» означает отстать от стремительного бега времени, от того нового, что рождено идеями XXVII съезда КПСС, что неукротимо врывается в наши будни.

Не воплотиться значит дать шанс временщику, проиграть. Гарантия же победы только одна — побольше света!.,

В А Л Е Р И Й В Ы Ж У Т О В И Ч

КАТЕХИЗИС БУРИЕВА

1

Главного цнжрирря Наманганского асфальтобетонного завода И_ Нуриева, бывшего ранее первым секретарем Зарафшанского горкома партии, арестовали утром 17 мая 1982 года.

Было начало восьмого, когда пришли на квартиру с обыском. Насмерть перепуганная жена и встревоженные, еще заспанные дети стали свидетелями унизительной процедуры, какого-то, по их первому ощущению, нелепого и жестокого недоразумения. Ощущение это окрепло, переросло в уверенность, когда проворные, крепкие молодые люди, переворошив в доме все вверх дном, не обнаружили ничего криминального.

Через полчаса обыск производился в служебном кабинете. Велели отпереть сейф. В присутствии двух понятых оттуда было извлечено чистое, сложенное вчетверо вафельное полотенце. «Ваше?» — «Нет»,— не теряя достоинства и спокойствия, ответил хозяи-н. сейфа. Полотенце встряхнули, и на стол упали два целлофановых пакетика, содержимое которых — серозеленую сухую травку — понятые нюхали, терли пальцами, опасливо пробовали на зуб... «Гашишу,— определила впоследствииэкспертиза.

За целый ряд преступлений (хранение наркотика было не единственным пунктом обвинения) суд приговорил гражданина Буриева И. К. к шести годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима и к трем годам высылки, С конфиска-

циеи имущества.
Прошло не шесть лет, а три года	и семь меся-
цев — и фамилия Буриева переместилась	из судебного

протокола в протокол пленума' Навоийского обкома КП Узбекистана. Когда вчерашний заключенный, не отбывший полный свой срок, был назван с трибуны

в числе только что избшшшх-дденов бюро обкома, зал поднялся и долго-долго, пока председательствующий не попросил тишины, аплодировал...

В продолжительном, искреннем гуле аплодисментов Буриев услышал тот оправдательный приговор себе, который стоит судебного, а чем-то и дороже его.

Буриев заступил на пост председателя облисполкома. Он занял кабинет, бывший хозяин которого исключен из партии и арестован. Теперькаждый из них, и снятый и назначенный, наконец на съоём~~иесте.

Приступая к дальнейшему повествованию^ хочу сразу оговорить два важных обстоятельства.

Объяснений тому, что случилось с Бурцевым, конечно, немало/Читатель сам без труда найдет их, выстроив, вероятно, такой закономерный ряд: злоупотребления......властью^к£у,говая_ дарука, .лесть дТуходни" чество, презрение к закону или вольное его толкование..? Все так, пожалуй." И только один род объяснений мы не имеем права принять: феодально-байские

совершенно очевидно, что перед на'ми всходы совсем недавних дней, прораставшие на плодородной для беззакония почве.

И второе. Рассказывая о драматичных событиях, автор невольно чувствует себя бойцом, машущим кулаками после драки. Но я взялся за сюжет не за тем_ лишь, чтобы прославить победителя, посрамить его поверженных врагов, а Чй1^Ш1Ю^нУш1[т1Гб1Да'Гб'рСдное чувство свершившегося возмездияГ Уже дома, за письменным столом, включая диктофон и слушая записанные мною на* пленку невероятно спокойные, почти бесстрастные монологи Буриева, я искал в них и нечто такое, что сообщало бы повествованию дополнительный, более долговечный смысл. Спасибо рассказчику, он был несуетлив и мудр, к тому же не чужд некой философской отстраненности, позволяющей ему перебирать подробности собственной судьбы, как четки, извлекая из пережитого свое понимание борьбы и рабской покорности, правды и лжи, чести и бесчестия, верности и вероломства, смелости и трусости... Так возник катехизис гражданина^Буриева — свод правил поведения, "^ьТработанныхсамостЬятельно и оплаченных дорогой ценой. Сюда вошли и кое-какие открытия ума и сердца, скорее горькие, нежели радостные, но они тоже принадлежат только Буриеву, и всякий, кому больше повезло в жизни, вправе опровергнуть их собственным счастливым опытом.

, Первое правило			таково:
Л/ Не	делай	того,	чего	не советуешь	делать	другим.
И не требуй		ни от кого поступков, на которые				не спо-
собен	сам.
						2
...24	апреля 1986		года. Заседание Совета Министров
республики.		Буриев в		числе других	руководителей

приглашен докладывать, как идет в области сев хлоп-

ка.

О хлопке, о хлопке, о чем же еще толковать государсТвенным~~мужам Узбекистана! Монокультура, чья безраздельная вотчина — 3 миллиона гектаров, строго оберегаемых от вторжения зерновых, кормовых, овощных и прочих «побочных» культур, включая культуру земледелия и человеческих отношений (5 миллиардов рублей государственной дотации — такова ежегодная плата за хлопковую скособоченность узбекской экономики). Властительница судеб, а их сотни, взрослых и детских, изломаны, принесены в жертву «белому золоту», из которого избранные чеканили себе звезды на грудь и которое, налившись всемогущей и бесконтрольной силой, чудесным образом переплавилось в бронзовый бюст на родине главного из «героев»...

О хлопке, о хлопке, только о нем! Тем более теперь непосвященных нет, все посвящены в тайну славы и гордости республики. Громкие судебные процессы от-, крыли эту тайну, выплеснули на страницы газет, тех самых, что еще несколько лет назад салютовали бодрыми заголовками: «Есть 6 миллионов тонн «белого золота»!» О том, что есть от силы 5, знали не только те, кто втирал очки, но и те, кому втирали. Сотни тысяч неучтенных гектаров, «мертвые души» в ведомостях на зарплату, школьники, с сентября по декабрь вдыхавшие отраву на плантациях, эпидемии гепатита... Сев, полив, дефолиация, уборка — по единому графику, директивному для всех районов, плевать, раскрылись ли коробочки, дождь ли, снег или великая сушь пали на землю. Какая разница, если отчет не по волокну, а по сырцу: грязь, вода, шелуха — все в одну кучу. Правит ведь вал? Ну так вали, не стесняйся^ Приобретенные за деньги накладные о сдаче несу-* ществующей продукции, ми хозяйство вгоняло себя в сводку. А чем еще, ведь'

план нереадел, но если в"а м нггдо, мы за ценой не постоим и КУПИМ рекордную цифру. И покупали, и про-

давали показатели, но метод планирования от достигнутого жестоко мстил: липа шла в зачет, от нее плясали в следующем году, поднимая планку все выше и выше. П-Ц§1И_5-ЛЕИ1шсь1вай, плати и приписывай!

Эти приписки рт_«достигнутого^^^гпдня -зукду-ттись и тем, кто их творил, и тем, кто вдохновлял на обман. Получили срок все члены коллегии Министерства хлопкоочистительной промышленности, а сам министр приговорен к высшей мере. Сотни хозяйственников отданы„.цодсуд,_ сотни находятся в ожидании суда, и по'великому множеству дел еще ведется расследова-

ние.

На место председателей колхозов и директоровсовхозов, послёдЫвавпТих по этапу, пришли молодые, неискушенные, но доверить хозяйства более некому: аресты выкосили опытнейших работников. Т'я_к^_щцкрт4. пощадить оставшихся, спросил Буриев с трибуны, адресуясь к тем, в ком еще живы совесть и трезвов понимание происходящего. Неужто опять очередная кампания в «духе j^fiM£Hja»?/TaK и будем из крайности в ^крайность — отмассовых награждений к массовым наказаниям? Не карать всех подряд, дать людям опамятоваться. Да, позволили втянуть себя в нечистое дело,

и все же, все же...

Без вины виноватые часто платят по счетам настоя- •^цих виновников, потому что последние, как правило, сильнее, а взыскивать с сильного трудно и небезопасно.

Самое поразительное, что это говорил не адвокат и не мулла, отпускающий грехи, ха человек, поплатившийся за собственную неуступчивость.

— Возьмите совхоз «Нарпай» нашей области,— говорил он.—Хозяйство известное, .крепкое, из десяти тысяч хлопковых гектаров семь тысяч поливных на зависть соседям. Свой хлопкоочистительный завод: вырастил — переработал. В этом году рискнули отказаться от ядовитых дефолиантов, применяют менее вредные для человека химикаты, да не с самолета их, а наземным способом... Все как будто бы к лучшему, но план, план! Это же не научная фантастика — девятнадцать тысяч тонн! Даже для «Нарпая» нереально. К чему опять толкаем? Ну ладно, не припишут, зато уж четвертым сортом не побрезгуют, а это не хлопок. Американцы такое добро запахивают, а мы подбираем — зачем? Оно ведь и разорительно: четвертый сорт идет по двести двадцать рублей за тонну, а обходится в четыреста. Одни транспортные расходы — привезти и

8

отвезти школьников — ложатся на себестоимость тяжким грузом. За последние десять лет совхоз потерял на подборе никому не нужного мусора два миллиона девятьсот шестьдесят две тысячи рублей. И продолжает терять. Хозяйству планируют прибыль — тринадцать с половиной миллионов рублей в год. Получим больше, клянется директор, если будем сдавать не девятнадцать, как требуют, а хотя бы шестнадцать тысяч тонн. И выход волокна увеличится, и севообороты на-, ладим, чтоб землю подлечить, животноводство поднять попробуем, расширим посевы зерновых и овощей. Хватит наращивать хлопковый клин и осваивать новые земли, давайте грамотно хозяйничать на старопаханых, к черту экстенсивное земледелие — вот его слова. Что' же могу ему ответить я, председатель облисполкома,^ если в Госплане и Совмине республики мне самому никто пока не объяснил: сто семьдесят восемь тысяч тонн хлопка, разверстанных на область, это какой же ценой? Уж не той ли самой опять, будь она проклята?!

Он сошел с трибуны и не спеша направился к своему месту.

— Ибрагим Камалович! — окликнул его первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана И. Усманходжаев '.— Вы поддерживаете предложение — всем хозяйствам республики отсеяться к двадцать шестому апреля?

Тем же неторопливым шагом Буриев					вернулся и
в микрофон ответил:
-	Нет!
—	Вот как? — удивился		первый	секретарь.— Что
же вам мешает?
—	Ничего	не мешает, но	к двадцать		шестому —
нет. Это для		нас нереально. Только		к первому мая.—

И снова спустился в зал. Сидящие отводили глаза, не зная, как реагировать на его безоглядную, дерзкую откровенность.

Пустые обещания — вовсе не пустые, они всегда чем-то наполнены: желанием угодить, страхом, обма^ ном, глупостью, жаждой скорых и незаслуженных наград.

...Спустя пять с половиной месяцев, в середине октября, я вновь приехал в Навои. Стояли прозрачные дни мягкой южной осени. Тянуло ходить, дышать,

1 В настоящее время И. Усманходжаев освобожден от занимаемой должности в связи с уходом на пенсию.

наслаждаться покоем. Но уже в семь утра Буриев садился в белую «Волгу», которая возвращала его к дому иной раз и за полночь.

Водин из вечеров он сказал мне:

—Был на хлопкоочистительном заводе. Гляжу, тракторист привез, сдал, выходит с квитанцией. Сколь-

ко? Влажность, говорит, тринадцать процентов, а засоренность — стыдно сказать. Я с ним обратно в лабораторию: ну-ка еще раз! Взяли пробу, сделали анализ. Девчонка-лаборантка дрожит, но выводит одиннадцать и три десятых. А там норма, слепому видно.

Фокус превращения, скажем, завышенной влажности в ^денежный навар известен всякому, кто хоть раз имел дело с хлопком. Правило таково: чем больше воды в каждом грамме сырца, тем меньшим весом зачтется сдаваемое. И наоборот: чем суше, тем тяжелее будет тот же тоннаж. Ушлый приемщик кочевряжится, изо всех сил норовит выдать норму (9 %) за вопиющее ее превышение. Он диктатор и властелин, ибо может принять, а может и проявить «принципиальность»: «Э-э, дорогой, зачем привез такой грязь?» Спорить с ним — что плевать против ветра. Добытая разность между фактическим и заниженным весом — золотое дно с сотнями тонн неучтенного хлопка. Кол- | хозы-совхозы, когда подопрет, отчаянно припадают к этому мутному источнику и черпают ровно столько, сколько им требуется для плана или рекорда. Разумеется, не за «рахмат» '.

«За этими деятелями глаз да глаз»,— говорит Буриев. И мы отправляемся с ним в Хатырчинский район, за семьдесят километров от Навои, совершаем вечерний объезд хлопковых точек — этакая п р о в е р к а

на д о р о г а х .

Кплощадке для отбора хлопка на пробу, тесня тол-

пу, подъехал трактор с тележкой. Тракторист спрыгнул на землю и едва не налетел на председателя облисполкома.

—Откуда?

—Колхоз Карла Маркса.

—Берите,— распорядился Буриев,— и в лаборато-

рию. После с квитанцией ко мне.

Двое проворных приемщиков легко и бесшумно, как тени, взметнулись над кузовом, выхватили наудачу три пушистых комочка, похожих на три ;крошеч-

1 Благодарю, спасибо (узбек.).

10