dom-lazhechnikova

«Громкое радостное «ура!» разливается по высотам Монмартра.

21

Начальники и подчиненные приветствуют и обнимают друг друга; лица всех блистают улыбкою. Победители, в упоении своей радости не видя более в побежденных пленников своих, ищут разделить с ними настоящее торжество разными ласками и уверением в скорой их свободе. Благородные души любят счастием своим делиться с другими; чувство радости содеяло всех друзьями и братьями. Если б я мог иметь на свете врага сильного, непримиримого, человека, который лишил бы меня того, чего нет дороже для меня в мире, одним словом, человека, который разлучил бы меня навсегда с другом или с милой; если бы он пришел теперь и просил моей руки в завет нашего примирения, я дал бы ему руку – как быть? – отдал бы с нею и сердце мое! Уверен, что всякий из нас готов сделать то же в минуту нынешнего торжества. Посещает ли мрачное чувство ненависти душу, наполненную чистым восторгом?

Рассказывают нам, что государь император, получив договоры о сдаче Парижа, обнял с восхищением прусского короля и сказал: «Слава Богу! Кровь человеческая более проливаться не будет». Священные слова, которые каждый царь должен вписать в сердце свое!»

Лажечников И.И. Походные записки русского офицера.

Вступление союзных войск в Париж 31 марта 1814 г.

Гравюра неизвестного английского художника. 1815 г.

22

степени за храбрость), и имел случай участвовать в торжественном вступлении победоносных войск в столицу Франции. Все эти случаи

èмногие другие из моей военной жизни описаны мною в «Походных записках русского офицера», из которых большая часть помещена была в «Вестнике Европы» 10-х годов. Все они изданы в 1820 году

èпосвящены имени Императрицы Елисаветы Алексеевны1 4.

По возвращении войск в Россию, пров¸л зиму 18141815 годов в Дерпте1 5, где имел случай познакомиться с В.А.Жуковским, гостившим тогда в семействе А.Ф. Воейкова. Прочитав мои последние записки, он поощрил меня к дальнейшим литературным занятиям. С началом новой кампании делал я

ñгренадерским корпусом поход до Шампани, где под Вертю участвовал в знаменитом смотре русских войск. В 1818 году поступил адъютантом к начальнику гренадерского корпуса графу Остерману-Толстому и вскоре после того отправился

ñним в Варшаву, где (в свите Государя Императора) был ежедневно в кругу тогдашних знаменитостей и близким зрителем достопамятных событий того времени1 6. В этом же году переведен

 14 Елизавета Алексеевна – жена императора Александра I, известная своей образованностью, благотворительными патриотическими делами. На посвящение книг членам императорской фамилии требовалось их личное согласие. Лажечников обратился к императрице с соответствующим прошением и 5 ноября 1820 г. получил от не¸ разрешение, а также в подарок золотые часы. – РГИА. Ф. 535 (Канцелярия имп. Елизаветы Алексеевны). Оп. 1. Ед. хр. 17. Л. 348 – 349.

 15 В г. Дерпте (древний Юрьев, ныне Тарту) был тогда расквартирован штаб Московского гренадерского полка. Лажечников пытался составить «Историю города Дерпта», отрывок из которой вошел впоследствии в «Походные записки русского офицера» (СПб., 1820).

 16 Имеется в виду открытие 15 марта 1818 г. первого сейма Царства Польского, которому после его образования в 1815 г. в составе Российской империи было даровано конституционное устройство (просуществовало до польского восстания 1830 г.). Александр I открыл сейм знаменательной речью, в которой обещал распространить конституционные формы правления на другие части российской империи. Это событие сатирически отражено Пушкиным в стихотворении «Сказки (No¸l)», распространявшемся тогда в списках: «царь-отец рассказывает сказки». Круг «тогдашних знаменитостей» отчасти раскрыт Лажечниковым в очерке «Знакомство мо¸ с Пушкиным» (1856). Это прежде всего поэт П.А. Вяземский, являвшийся официальным переводчиком (с французского) речи Александра I : «С князем П.А. Вяземским имел я случай нередко видеться замечательною весною 1818 года, в Варшаве. Здесь, за дворцовой трапезой, на которую приходила вся свита Государя Императора, между прочими граф Каподистрия и другие знаменитости того времени, сидел я почти каждый день рядом с А.И. Данилевским-Михайловским, вступившим уже тогда на поприще военного писателя. Здесь же учился я многому из литературных бесед остроумного Жихарева…» » (Лажечников И.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 181).

23

âчин поручика лейб-гвардии в Павловский полк. В декабре 1819 года оставил военную службу. Изданные мною в 1820 году походные записки доставили мне звание члена двух обществ: Соревнователей Просвещения и Благотворения и Русской Словесности при Московском Университете1 7. В Петербурге вошел я в связь с известными литераторами того времени, в том числе имел случай познакомиться с Пушкиным. Случай этот описан мною в статье «Знакомство мо¸ с Пушкиным». В конце 1820 года определ¸н директором училищ Пензенской губернии и вскоре затем послан визитатором саратовских училищ1 8. В декабре 1823 года назначен директором Императорской Казанской гимназии и директором училищ тамошней губернии. На торжественном акте гимназии, в конце 1825 года, в речи, мною произнесенной, я первый горячо выразил обязанность соорудить

âКазани памятник Державину, ученику Казанской гимназии. Смело можно сказать, что речь эта была первым краеугольным камнем, поставленным в основание памятника (речь эта отчасти описана в статье «Памятники в России» в журнале «Славянин», изд. А.Ф. Воейковым)1 9. В конце 1825 и начале 1826 годов исправлял несколько месяцев должность инспектора студентов Казанского Университета. В 1826 году вышел в отставку и поселился в Москве. В это время задумал своего «Последнего Новика», собирал для него исторические материалы и, чтобы вернее изобразить места, где происходили события избранной мною эпохи, сделал путешествие в Лифляндию, которую искрестил вдоль и поперек, большею частью проселочными дорогами. Роман этот был издан не вдруг, а книжками, окончательно же вышел в

 17 Лажечников ещ¸ в 1819 г. стал членом Вольного общества любителей российской словесности (он называет общество по журналу, им издававшемуся: «Соревнователь просвещения и благотворения») и Общества любителей российской словесности при Московском университете.

 18 Визитатор – ревизор, лицо, осуществляющее надзор, чаще всего в церковных делах. В России этот термин был в особом ходу, когда все учебные заведения были подчинены университетам, а их профессора назначались визитаторами министерством народного просвещения. Визитация Лажечниковым саратовских училищ – одно из немногих исключений из данного правила – описана им в очерке «Как я знал М.Л. Магницкого» (Полн. собр. соч. Т.12. С. 312 – 315).

 19 Славянин. 1827. Ч. 2. ¹ 25. С. 436 – 438. Памятник поэту Г.Р. Державину в Казани не сохранился. О своем сотрудничестве с А.Ф. Воейковым рассказывает один из автобиографических героев Лажечникова (Внучка панцирного боярина. М., 1992. С. 139 – 140).

24

свет в 1833 году. Он имел 3 издания, и несколько лет тому назад переведен на немецкий язык2 0.

В 1831 году поступил вновь на службу директором училищ Тверской губернии. В Твери написал я «Ледяной дом», имевший тоже 3 издания, роман этот переведен на немецкий язык2 1.

Вышедши в отставку в 1837 году, поселился в деревне под Старицей, на берегу Волги2 2. Здесь я написал «Басурмана». Роман этот, имевший 2 издания, переведен на английский язык лектором Императорского Лицея Шау и перепечатан в Соедин¸нных Штатах2 3. Здесь также написаны мною: драмы «Горбун» и «Дочь Еврея» и трагедия в стихах из времен Иоанна Грозного2 4. Первая и последняя до сего времени не напечатаны. В 1842 г. избран дворянством губернии в почетные попечители тверской гимназии, в 1843 г. назначен тверским вице-губернатором, а в 1853-м – витебским. Вышел в отставку в 1854 году.

Последние мои сочинения: «Знакомство мое с Пушкиным» и несколько тетрадей «Беленьких, Черненьких и Сереньких» помещены в «Русском Вестнике» 1856 года2 5. Ныне я служу цензором в С.-Петербургском Цензурном Комитете2 6.

1858 ã.

Подготовка текста и комментарии В.А. Викторовича

 20 Упомянутые издания: Последний Новик или Завоевание Лифляндии в царствование Петра Великого. Ч. 1 – 4. М., 1831 – 1833; М., 1833; СПб., 1839; Die Eroberung Livlands. Dessau, 1852 <Завоевание Лифляндии. Дессау – нем.>  21 К тому времени вышли два русских и одно немецкое издание: Ледяной дом. М., 1835; 1838; Der Eispalast. Leipzig, 1838 <Ледовый дворец. Лейпциг – нем.>. Возможно, Лажечников имеет в виду также издание отрывков из романа в альманахе «Денница» (1834) и журнале «Телескоп» (1834. ¹ 16; 1835. ¹ 1).  22 Село Коноплино Старицкого уезда Тверской губернии, где Лажечников

приобр¸л небольшое имение.

 23 Басурман. М., 1838; 1841 – 1850; The heretic and the maid of Moscow. Transl. by T.B. Shaw. Edinbourgh and London, 1844; London 1849. (Еретик и дева Москвы. Перевод Т.Б. Шоу. Эдинбург и Лондон – англ.). Магистр Кембриджского университета Томас Шоу находился с 1842 г. на службе в Александровском лицее. Американское издание его перевода неизвестно.

 24 «Опричник». Драма завершена в 1842 г., но была запрещена цензурой и опубликована впервые лишь в 1859 г. Драма «Дочь еврея» напечатана в 1849 г., а «Горбун» – в 1858.

 25 «Знакомство мое с Пушкиным» – Русский вестник. 1856. ¹ 4; повесть «Беленькие, черненькие и серенькие» (тетради 1 – 3) – Русский вестник. 1856. ¹ 9, 11 – 13.

 26 Лажечников состоял цензором с 23 мая 1856 г. по 28 мая 1858 г.

25

И. Лажечников Новобранцы 12-го года

И.И. Лажечников известен более всего как автор исторических романов. Однако его перу принадлежит ряд драматических произведений. Они составляют творческое наследие позднего Лажечникова, которое отличается большим жанровым разнообразием. Наряду с комедиями, водевилями, в драматургии Лажечникова присутствуют и исторические произведения – драматический очерк «Христиерн II и Густав Ваза», трагедия «Опричник». Но все это из ряда более или менее известного. Теперь к данному списку можно добавить ранее никогда не издававшуюся пьесу «Новобранцы 12-го года», текст которой обнаружен в рукописном отделе СанктПетербургской театральной библиотеки.

1812 год является значительной вехой в жизни Лажечникова, поэтому тема Отечественной войны органична для его творчества. Сво¸ начало она бер¸т в «Походных записках русского офицера», и возвращение к ней спустя много лет закономерно для писателя.

Оперетта «Новобранцы 12-го года» (а именно так Лажечников обозначил жанр своего произведения) основана на автобиографическом материале. Пожалуй, это попытка автора заново пережить романтические события юности, настолько вс¸ здесь узнаваемо: время, место действия, герои. История представлена тем частным, «домашним образом», который отличал и романы Лажечникова. Имена Вани Лавинова, главного героя произведения, и его матери Прасковьи Александровны достаточно прозрачны, за образом полковника Полосы скрывается реальное лицо – отставной кавалерист Беклемишев, благословивший юного Лажечникова на служение Царю и Отечеству, тут же дядька Ларивон, о котором писатель позднее оставил такую характеристику: «Вс¸, что любил Ларивон, любил он горячо, за господ своих готов был положить живот»1.

1 Лажечников И.И. Беленькие, черненькие и серенькие // Лажечников И.И. Собр. соч.: В 8 т. СПб., 1858. Т. 7. С. 16.

26

Помимо явного автобиографического начала пьеса представляет большой интерес с литературно-краеведческой точки зрения. Дорогая сердцу Лажечникова Коломна предстает перед читателем в знакомых зарисовках. Житель Коломны без труда узнает в декорациях второго действия кремл¸вскую стену с ныне не сохранившейся Косой башней на берегу Коломенки, Запрудье, Бобренев монастырь за Москвой-рекой… Да и поселил автор своих героев в родном доме на Большой Астраханской дороге.

В художественном отношении пьеса довольно непритязательна. Динамично развивающийся сюжет прост (в «Новобранцах» всего 2 действия и эпилог). Молодой человек, «архивный юноша», воодушевл¸нный всеобщим патриотическим подъемом, стремится в ряды защитников Отечества, грезя о подвигах и наградах. Не встретив понимания со стороны матери, но найдя поддержку у старого полковника Полосы, герой решается на побег. При этом он преодолевает препятствия, чинимые ревностным Ларивоном (дядька, по Далю, – «приставленный для ухода или надзора за ребенком, пестун»). И вот уже в эпилоге читатель видит Ваню Лавинова прапорщиком на поле брани, героем, взявшим «французского орла» (т. е. знамя, украшенное знаком французской империи – орлом). Лейтмотив пьесы – патриотизм, не случайно даже любовный роман Марии Павловны, кузины нашего героя, дан в «патриотическом ключе»: девушка отда¸т предпочтение бравому капитану Искрицкому, а не богачу Индюхину, что почти по Грибоедову: «К военным людям так и льнут, А потому что патриотки». Всеобщее патриотическое воодушевление достигает своего апогея в финале пьесы, когда даже несознательный Индюхин (в начале произведения он занят лишь охотой да амурными делами) показывает в бою чудеса храбрости, чем вызывает восхищение у своего счастливого соперника Искрицкого. Ввиду славных побед русского оружия сглаживаются все семейные конфликты. Прасковья Александровна прощает сыну дерзостный побег в армию, помещик Астреев, отец Марии Павловны, не держит зла на своего новоиспеченного зятя, оказавшегося храбрым офицером, дядька Ларивон готов «лететь в поход» с барчуком-прапорщиком, которого ждет награда самого Кутузова. На первый взгляд может показаться, что многие характеры в пьесе прямолинейны, лишены психологических нюансов, подчас схематичны. Но следует учитывать и то,

27

что перед нами оперетта, не предполагающая психологической глубины и сложности интриги. К тому же, если главные герои Лажечникова в особо патетичные моменты говорят архаичным, выспренным языком, то на их фоне колоритнее выглядят тот же Ларивон, однодворец Кобылкин, раненый солдат с их выразительной речью и простонародными интонациями.

Соблюдая каноны жанра, Лажечников включил в произведение лирические арии, героические речитативы, сатирические куплеты, солдатскую походную песню. Однако и здесь устаревшие формы и чрезмерный патриотический пафос «утяжеляют» некоторые музыкально-поэтические эпизоды пьесы, в частности, героические речитативы. Большей живостью обладают солдатская песня и сатирические куплеты, которые отличаются разнообразным ритмическим рисунком, образной лексикой.

Видимо, рамки драматического произведения оказались для Лажечникова слишком тесны, поскольку следом за пьесой появился мемуарный очерк «Новобранец 1812 года», жанр которого дал волю романтическим воспоминаниям автора. Интересно понаблюдать, как пунктиром намеченные драматические образы и ситуации превращаются в поэтичные страницы очерка. Теперь нам становится понятно, что те эпизоды биографии, которые составляли предмет особой гордости писателя, первоначально послужили источником драматической коллизии пьесы. Именно очерк позволяет реконструировать автобиографическую основу оперетты. «Я рвался в ряды военные и ждал на это разрешения. Сердце мо¸ радостно билось при одной мысли, что я скоро опояшусь мечом и крупно поговорю с неприятелем за обиды моему отечеству. В войну 12-го года, истинно народную, патриотизм воспламенял и старцев, и юношей. Порою рисовалось моему юношескому воображению зарево биваков, опасное участие в ночном пикете <…> жаркая схватка, отважная выручка. Не скрою, что порой прельщали меня и красный ментик с золотым украшением, и лихой конь…». Сходными чувствами, намерениями, поступками автор наделяет героя пьесы Ваню Лавинова. Уже в самом е¸ начале Лажечников показывает общенародный характер исторических событий: 1-е действие открывается картиной отступления, когда герои помогают друг другу в общей беде, что Лажечников вновь подчеркивал потом в очерке: «В эту тяжкую годину все делились между собой как братья, каждый,

Мемуарный очерк «Новобранец 1812 года» впервые был напечатан в журнале «Пантеон» и затем многократно переиздавался.

30

кто бы он ни был, садился за чужой стол, как семьянин… Вс¸ это казалось, в годину общего бедствия, делом очень обыкновенным». В пьесе помещица Лавинова беспокоится, «раздают ли этим несчастным, что приказано? <…> Вс¸, вс¸, что есть у нас, давайте голубчикам…» (т.е. проходящим по коломенской дороге жителям Смоленской, Московской губерний).

Сюжетно-композиционная канва обоих произведений едина. Кульминацию и пьесы, и очерка составляет эпизод бегства героя из-под родительского крова, вмешательство Ларивона, содействие старого кавалериста. Близки и финальные сцены: встреча с родителями, их прощение и благословение на службу. Даже некоторые второстепенные мотивы оперетты сохранены Лажечниковым в очерке. Так, герой последнего, увидев на Поклонной горе пленных французов, отмечает: «В речах и поступках своих французы казались в это время не пленниками нашими, а передовыми великой армии, посланными занять для нея квартиры в Москве». Здесь сразу вспоминается колоритное замечание Ларивона в пьесе: «Народ вс¸ ражий, усастый, в медвежьих шапках, с лошадиными хвостами… У нас в плену, да

èто норовят по затылку». А довольно занимательный, типично опереточный персонаж Василий Маккавеевич Индюхин наверняка «родственник» безымянному помещику из очерка, «чудаку

èохотнику страстному», который, спасаясь от французов бегством, тем не менее не хотел расстаться со сворой собак. Эти

èдругие явные параллели позволяют говорить о «Новобранцах 12-го года» как о преддверии более зрелого в художественном отношении очерка. В совокупности с пьесой он образует, на наш взгляд, целостный организм, в котором автобиографические мотивы трансформируются в обобщенные образы.

Îнезадавшейся судьбе «Новобранцев» повествует переписка И.И. Лажечникова, документы из Российского государственного исторического архива, а также хранящаяся в Российском государственном архиве литературы и искусства нотная запись «Солдатской песни» П.П. Булахова, который, видимо,

èявляется музыкальным соавтором Лажечникова. Пьеса первоначально предназначалась для бенефиса известной актрисы Александринского театра Н.В. Самойловой, о чем говорит приписка, сделанная, вероятно, самим Лажечниковым на титульном листе рукописи: «Для бенефиса г-жи Самойловой 1.