64.Трусов В. П. Социально-психологические исследования когнитивных процессов. Л.: ЛГУ, 1980.

65.Уманский Л.И. Поэтапное развитие группы как коллектива // Коллектив и личность. М., 1975.

66.Человек и его работа / Под ред. А.Г.Здравомыслова, В.А.Ядова, В.П.Рожина. М.: Мысль, 1967.

67.Челпанов Г.И. Психология и марксизм. М , 1924.

68.Челпанов Г И. Социальная психология или «условные рефлексы»? М.. 1926.

69.Челпанов Г.И. Спинозизм и материализм. (Итоги полемики о марксизме в

психологии). М., 1927.

69а. Шестопал Е.Б. Очерки политической психологии. М., 1990

70.Шихирев П.Н. Современная социальная психология в Западной Европе / Отв. ред Е В Шорохова. М.: Наука, 1985.

71.Шихирев П.Н. Современная социальная психология США. М.: Наука, 1979.

72.Эткинд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. СПб.: Медуза, 1993.

73.Ядов В.А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. М • Наука, 1987.

73а. Ядов В А Социальная идентичность личности. М., 1994.

74.Яковлев А.М. Преступность и социальная психология. М.: Юридическая литература, 1971.

75.Ярошевский М.Г., Выготский Л.С. В поисках новой психологии. СПб., 1993.

76.Ярошевский М.Г. История психологии. М.: Мысль, 1985.

77.McDougall W. Introduction to social psychology. London: Methuen, 1908.

78.Russen und Deutsche. Alte Feindbilder weichen neuen Hoffnungen. Hrg. H.-E. Richter, Hamburg: Hoffman und Campe, 1990.

79.Ross EA. Social psychology. N.Y.: Macmillan, 1908.

80 Stephan C. W., Stephan W G. Two social psychologies. Belmont, California, 1990.

Раздел пятый. Исследования населения: демографические процессы, семья, быт, досуг и условия жизни

Глава 20. Исследования демографических процессов и детерминации рождаемости (О.Захарова)

§ 1. Вводные замечания

Демография традиционно развивалась в России как статистическая дисциплина, опирающаяся на соответствующие методы исследования (статистические, математические). До начала 60-х гг. XX в. такие термины, как «поведение», «мнение», «потребности», «ценностные ориентации» и т.п., не входили в понятийный аппарат и лексикон профессиональных демографов, кадры которых формировались из числа статистиков, экономистов, географов, социал-гигиенистов, медиков.

Вотличие от других социальных наук демография, базировавшаяся на достаточно богатой статистической основе, долгое время не испытывала большой потребности в иных выборочных источниках информации. Если выборочные исследования и проводились, то лишь для решения сугубо практической задачи — уточнения данных текущей регистрации демографических событий, традиционно страдавшей от неполноты и иных организационных и содержательных дефектов. Лишь начиная с 60-х гг. этим обследованиям было придано новое звучание. Они стали источником данных об эволюции норм детности и репродуктивного поведения.

Впериодизации истории развития социолого-демографических исследований в России необходимо учесть следующее. Данные о ее демографическом развитии вплоть до конца XIX в. довольно скудны и отрывочны, страдают неполнотой, часто плохо сопоставимы. Только

357

первая Всероссийская перепись 1897 г. предоставила достаточно полную и достоверную информацию о половозрастном и брачно-семейном составе населения Российской Империи, о социально-экономическом статусе и конфессиональной принадлежности ее граждан.

Разработка ее материалов впервые позволила рассчитать таблицы дожития и определить продолжительность жизни населения страны, а также дала мощный импульс развитию методов статистического изучения демографических процессов. Военные, политические и социальные перипетии и катаклизмы первых двух десятилетий XX в. в значительной мере подорвали развитие отечественной демографической статистики, и лишь в 20-е гг. началось ее возрождение. Таким образом, несмотря на огромный вклад ученых дореволюционной эпохи в прогресс российской демографии, говорить о собственно научном исследовании проблем воспроизводства населения (рождаемости и смертности) можно лишь начиная с послереволюционного периода. В то же время история статистического учета населения в дореволюционный период охватывает два столетия и дает достаточно богатый материал для исследований, характеризует развитие Российского государства.

Вистории демографических исследований в России можно выделить четыре этапа: первый — с начала XVIII в. до 1917 г., когда налаживался собственно учет населения и делались первые попытки описания закономерностей его развития; второй — 20—30-е гг., когда развитие демографической науки основывалось на традиционных статистикоматематических методах; третий — 50—70-е гг. — возрождение демографических исследований и зарождение и развитие отечественной демографической социологии; четвертый — с начала 80-х гг. до нашего времени — характеризуется постепенным угасанием интереса как к теоретическим проблемам демографии, так и к проведению социологодемографических исследований в различных областях.

Важно подчеркнуть, что не все области демографии развивались равномерно. Так, исследования смертности и здоровья населения носили преимущественно статистикоматематический характер; в 20—30-е гг. им уделялось огромное внимание. Позднее, начиная с середины 60-х гг., когда рост продолжительности жизни прекратился и ситуация начала достаточно радикально ухудшаться, исследования были фактически прерваны из-за полного прекращения публикации данных о динамике смертности, ее региональных особенностях, структуре по возрастам и причинам смерти. Работы, посвященные этой проблематике (в том числе и исследования здоровья населения), носили закрытый характер, и можно насчитать крайне ограниченное число публикаций, содержащих либо устаревшие, либо локальные данные, либо данные по зарубежным странам. Исключением всегда оставались труды сотрудников отдела демографии НИИ ЦСУ СССР, поскольку их ведомство обладало монополией на информацию и строго контролировало доступ к ней всех потенциальных конкурентов. Только с конца 80-х гг. альтернативные исследования в этой области оживились, но их статистико-математическая направленность сохранилась.

Крайне мало и работ, посвященных проблеме брачности, которая традиционно рассматривалась в отечественной демографии как фактор рождаемости (дифференциации числа детей у женщин, состоящих и не состоящих в браке). Более фундаментально особенности брачности анализировались в рамках социологии семьи.

Всвязи с этим преимущественный акцент на исследовании рождаемости и репродуктивного поведения в данном разделе представляется нам оправданным.

И последнее, на чем необходимо остановить внимание. Когда мы говорим об исследованиях демографических проблем в России в определенный период времени (с 1917 г. до 1991 г.), мы обычно подразумеваем некий исследовательский процесс, имевший место в

СССР. Это и правильно, и неправильно одновременно. Дело в том, что все более или менее серьезные научные школы по изучению демографических феноменов никогда не существовали за пределами современной территории России. Это не означает, что за пределами России вообще не было центров, занимающихся исследованием проблем населения; такие центры существовали в Минске, Киеве, Риге и в других республиканских столицах бывшего СССР (в основном благодаря ученым-лидерам: в Минске — А.А.Ракову; в

358

Киеве — С.И.Пирожкову, В.П.Пискунову; в Риге — Б.Межгайлису, П.Звидриньшу и т.д.). Одновременно существовало и определенное разделение труда: Москва и С.-Петербург (Ленинград) преимущественно занимались подготовкой кадров и разработкой общесоюзных исследований населенческой проблематики, регионы (республики бывшего СССР), в значительной мере используя оригинальные образцы методик, занимались изучением внутренних демографических проблем.

Врезультате сложилась странная ситуация: Россия была центром демографических исследований в то время, как сама практически никогда не становилась объектом изучения как самостоятельная демографическая совокупность. До начала 90-х гг. можно найти лишь единичные работы, посвященные демографическому развитию России в целом или внутрироссийской региональной проблематике. При этом речь идет, как правило, о диссертациях, а не об открытых публикациях. Одним из исключений может считаться коллективная монография, выпущенная в 1976 г. под редакцией Л.Л.Рыбаковского [66].

§2. Изучение населения в дореволюционный период

ВРоссийской Империи внедрение статистического учета населения началось с указа Петра I (1718 г.) о проведении регулярных Ревизий. Несколько позднее — после указа 1722 г.

—началось более или менее регулярное ведение метрических записей о рождениях, браках и смертях по епархиям Русской Православной церкви, а затем и других официально признаваемых конфессий. Велись также различные списки населения отдельных сословий. Со второй половины XIX в. неоднократно проводились местные (преимущественно городские) переписи населения. Таков перечень основных источников информации о населении России за более чем двухвековой период. Различия в подходах к учету населения заставляют разделить эту эпоху на два неравных отрезка: с начала XVIII в. до 60-х гг. XIX в., то есть до государственных реформ Александра II, и с начала 60-х гг. XIX в. до 1917 г.

Первый период характеризуется доминированием Ревизий как основного источника сведений о численности населения Империи. При этом речь идет не о всем населении страны и, конечно же, не о современном понимании такого рода учета. Учету (переписи) подвергались лишь лица, платившие налоги казне и призывавшиеся на воинскую службу. В силу этого женское население в основной своей массе вообще было исключено из Ревизий. Также не учитывалось в них духовенство, дворянство и регулярные армия и флот. Целые конфессиональные объединения (мусульмане, раскольники) не подлежали переписи. Главным же недостатком Ревизий была их чрезмерная продолжительность — от двух до восьми лет (именно столько продолжалась первая ревизия — с 1719 по 1727 гг.). За столь большой срок значительная часть ранее учтенного населения успевала умереть, а само оно пополнялось вновь родившимися. В силу этого данные как о численности населения, так и о его структуре никогда, по сути, не соответствовали реальности.

Данные Ревизий стали источником сведений для первых исследований динамики российского населения для современников — К.И.Арсеньева [3], И.Германа [22], П.Кеппена [41, 42], А.Тройницкого [69] и др., а также для ученых более поздних времен, среди которых особо выделяются В.М.Кабузан [38, 39] и А.Г.Рашин |54]. Почти все авторы справедливо критиковали этот источник информации, однако в то же время сильно преувеличивали его недостатки. В.М.Кабузан, подробно изучивший данные ревизских сказок, доказал необоснованность этой критики: не учитывавшееся в них (в соответствии с инструкцией, а не по недосмотру) население не превышало 3—5% общей его численности [38, с. 136].

Значительно хуже обстояло дело с метрическим (в современной терминологии — текущим) учетом. Записи о родившихся, умерших, о браках велись священниками по приходам, затем делались сводки по епархиям. Из этого учета выпадали родившиеся вне брака (даже если брак и был заключен, но не по православному канону), родившиеся и умершие без крещения, самоубийцы, а вплоть до середины XIX в. — все неправославные подданные

359

Российской Империи. Позднее, когда был налажен учет населения ряда неправославных конфессий (католиков, протестантов), дети, рожденные от межконфессиональных браков, стали учитываться дважды. Практически не велся учет умерших по причинам смерти. Наиболее полно учитывалось население европейской России, по мере же продвижения на восток и юг Империи качество учета ухудшалось. Справедливость требует отметить, что при слабой заселенности азиатской части России в те годы это не могло принципиально изменить общей характеристики ситуации.

Сисследовательской точки зрения главный недостаток метрического учета — несовпадение границ епархий и административных границ губерний, областей, уездов России. Именно это, вне зависимости от полноты и достоверности статистических данных, затрудняет расчеты по отдельным территориям страны.

Ситуация начала меняться в пореформенный период. Отмена крепостного права сделала старые формы учета населения окончательно непригодными для управленческих нужд. Реформируя Министерство внутренних дел, Александр II создал в его составе Центральный статистический комитет и ужесточил как общегосударственный, так и ведомственный учет населения (епархиальный, МВД и др.). Была упорядочена статистическая отчетность, а данные метрического учета начали сводиться по отдельным территориям. Одновременно соответствующие решения были приняты и Синодом (новая форма метрических книг, жесткие правила их ведения и занесения сведений и т. д.).

Полицейский учет населения был достаточно точен и полон. При всех дефектах регистрации и общей тенденции к завышению численности населения (двойной счет отходников, недоучет смертей) несовпадение, например, учтенной МВД численности населения Империи на 1 января 1897 г. и данных переписи того же года составило, по оценке В.М.Кабузана, 1,74%; близкая цифра была получена им же за 1917 г. [28, с. 164].

Развитие новой системы шло медленно, к началу XX в. она охватывала лишь около 10 губерний и крупнейшие города России. Это порождало потребность в иных, альтернативных источниках данных о населении страны, вступившей на путь интенсивного индустриального развития и реформ.

Сначала 60-х гг. XIX в. широкое распространение получили так называемые местные переписи населения, охватывавшие жителей отдельных городов, реже — сельских поселений, еще реже — целых губерний. Более или менее регулярно переписывалось население Москвы (4 переписи) и С.-Петербурга (8 переписей), некоторых крупнейших городов (Киева, Одессы, Баку, Иркутска, Харькова); что же касается основной массы губернских и уездных центров, то речь может идти об эпизодических явлениях [74, 75].

Всего с 1862 по 1917 гг. было проведено не менее 200 такого рода переписей, в том числе с 1862 по 1897 гг. — 98, однако относительно достоверные сведения имеются о 121 переписи в городах и о 16 — в губерниях (подробнее см. [28, с. 322— 323; 557]).

Следует учитывать, что лишь некоторые из них проводились с соблюдением соответствующих методических процедур, тогда как многие из этих «уездных» переписей, по сути, представляли собой «административно-полицейские народосчисления» — простой подсчет жителей по сведениям, предоставленным домовладельцами (без распределения хотя бы по полу и возрасту). Очевидно, что значительная часть этих переписей проводилась людьми, далекими от проблем статистики населения (напомним: перепись 1890 г. на Сахалине провел А.П.Чехов).

Образцами городских переписей конца XIX в. в методическом отношении могут служить: перепись населения С.-Петербурга 1869 г., проведенная под руководством П.П.Семенова-Тян-Шанского [57], и 1881 и 1890 гг. — под руководством Ю.Э.Янсона [76]; переписью населения Москвы 1882 г. руководил А.А.Чупров. Велико было и внимание к их организации со стороны наиболее образованной части русского общества: так, Л.Н.Толстой участвовал в переписи 1882 г. в Москве в роли простого счетчика. Программы и методические приемы проведения столичных и некоторых других переписей стали основой для подготовки переписи 1897 г.

360