Homo institutius - Человек институциональный - Иншаков - 2005 - 854

Методология институционального анализа человека

Норт Д. Институциональные изменения: рамки анализа // Вопросы экономики. 1997. ¹ 3.

Олейник А.Н. Институциональная экономика. М.: ИНФРА-М, 2000. Полтерович В.М. Трансплантация институтов // Экономичес-

кая наука современной России. 2001. ¹ 3.

Стратегии бизнеса (аналитический справочник) / Под ред. Г.Б. Клейнера. М.: КОНСЭКО, 1998.

Сухарев О.С. Институциональная теория и экономическая политика. М.: ИЭ РАН, 2001.

Тамбовцев В.Л. Теоретические вопросы институционального проектирования // Вопросы экономики. 1997. ¹ 3.

Тамбовцев В.Л. Институциональный рынок как механизм институциональных изменений // Общественные науки и совреме нность. 2001. ¹ 5.

Уильямсон О. Экономические институты капитализма. СПб.: Лениздат, 1996.

Ходжсон Дж. Экономическая теория и институты. М.: Дело, 2003. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб.: Питер, 2000.

Camic C. Structure after 50 Years: the Anatomy of a Charter // American Sociological Review. 1989. ¹ 95 (1). Pp. 38—107.

Searle J. The Construction of Social Reality. N. Y.: Free Press, 1995.

_________

1 Существовавшее и соблюдавшееся в течение нескольких дес я- тилетий конвенциальное разделение предметов исследован ия социологии («ценность») и экономики («стоимость») (см., напр., Camic, 1989) выглядит сегодня на микроуровне особенно искусственны м.

2 Вместе с тем обращение с безусловно важным принципом институтоцентризма требует аккуратности. Если любой факто р, оказывающий воздействие на процесс совместной деятельности л юдей и его результаты, «действует через институты и благодаря ин ститутам» (Институциональная экономика, 2001, с. 39), то это совсем не озна- чает, что «некорректно говорить о “мире институтов”, поск ольку социального мира вне институтов попросту не существует» (Иншаков, Фролов, 2002, с. 284). Мир институтов всепроникающ, но не всеобъемлющ. Кроме институтов, в социальном мире действуют и нтересы, ожидания, намерения, культурные артефакты и т. д.

3 Ни в каком обществе эти два критерия не совпадают, можно говорить только о коррелированности этих показателей. Дл я России их расхождение наиболее очевидно.

111

РАЗДЕЛ I

4 Контраст между двумя типами личности можно проиллюстрировать на примере Плюшкина и Ноздрева — персонажей поэмы Н. Гоголя «Мертвые души». Если первый (корыстолюбец) озабочен с охранением и приращением вещественных и денежных ценностей, т о второй (честолюбец) идет на все ради завоевания внимания и интереса любой, пусть даже временной, аудитории. Разумеется, об а персонажа представлены в шаржированном виде, но различие в о риентации весьма показательно.

5 Независимо от автора и в другом смысле (как развитие концепции homo economicus) это понятие использовал также Б.А. Ерзнкян (см.: Ерзнкян, 2000). В литературе также известны категории «раб отающий человек» (working man), «политический человек» (political man), «контрактный человек» (contractual man) (Уильямсон, 1996), «социологический человек» (sociological man) (Вайзе, 1993), «иерархический человек» (hierarchial man) (Дюмон, 2001), «исторический человек» (historical man). Эти понятия, однако, использовались в качестве научных абстракций, а не как классификационные категории . Поэтому окончательное расставание с концепцией «экономическ ого человека», объявленное Дж. Ходжсоном (часть вторая книги Ходжс она так и называется: «Прощай, “экономический человек”!» — см.: Ходжсон, 2003), по нашему мнению, преждевременно.

6 Предлагаемая классификация связана с предложенной в (Макаров, Клейнер, 1999) типологией личностей на две группы: орие н- тированных, соответственно, на «мир денег» и «мир товаров ». Представители первой группы предпочитают обмены типа «товар — деньги», представители второй — обмены «деньги — товар», а такж е «товар — товар». Именно благодаря поддержке членов второй гр уппы в России объем бартера многократно превосходил уровень, до пустимый в рыночной экономике. Таким образом, если говорить о бо лее глубокой дифференциации, то следовало бы различать «дене жно-ори- ентированных», «товарно-ориентированных» и «институцио нальноориентированных» агентов. В рассматриваемом контексте м ы объединяем две первые группы в одну — homo economicus.

112

Методология институционального анализа человека

à ë à â à 4

«ЧЕЛОВЕК ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ»

КАК ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АКТОР *

«Человек институциональный» (homo institutius; далее — HI) в роли актора хозяйственной системы является антиподом «че- ловека экономического» (homo economicus; далее — HE) — главного действующего лица классической экономической теор ии А. Смита с его атомистической моделью рынка в качестве методологического ядра, где каждый индивид заботится лишь о с обственной выгоде, а рыночная «невидимая рука» обеспечивае т благосостояние общества в целом.

Âроли трансактора, то есть взаимодействующего лица, HI остается, пожалуй, вне конкуренции: неоклассическая теори я особенно не интересуется взаимодействием людей, считая э то выходящим за рамки собственно экономики, несмотря на то, что сам А. Смит не был так вульгарен, как многие его последо - ватели, и прекрасно понимал, что экономическую жизнь «невозможно понять отдельно от обычаев, нравов и устоев конк ретного исследуемого общества» (Фукуяма, 2004, с. 31). Экономи- ческая жизнь укоренена в социальной жизни, а стало быть, не - отделима от культуры; само наличие институтов является ку льтурным феноменом, и концепция HI в отличие от концепции HE это фиксирует. Для понимания феномена взаимодействия важное значение имеет понятие доверия. Позиция, которая пытается примирить неоклассическую теорию с институциональ ной, HE с HI, напротив, обходится без этого понятия, более того, усиливает обычный эгоизм HE, заменяя его на оппортунизм, что в итоге приводит к появлению модифицированного «человека экономического».

Âотличие от HE (неограниченно рационального человека неоклассической теории или ограниченно рационального ч еловека неоинституциональной теории), HI руководствуется в своих оценках и поступках скорее институтами, нежели разумом .

_________

* Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного науч- ного фонда, проект ¹ 03-02-00140а.

113

РАЗДЕЛ I

Такой человек воспринимает «внешний мир путем переработ ки информации с помощью пред-существующих ментальных конструкций, обеспечивающих понимание окружающего и решени е возникающих проблем» (Норт, 1997, с. 37). При этом сам он может и не осознавать, что его разум находится во власти ин ститутов, которые манипулируют рациональным или ограниченн о рациональным выбором индивида в такой мере, что позволяют нам говорить о таком индивиде, как о человеке институциональном. Обитая в устойчивом пространстве экономических взаимодействий, «человек институциональный», образно говор я, «насквозь пропитан» институтами — формальными и неформа льными «правилами игры», включающими как законы и конституции, так и договоры, и кодексы поведения, а также факторы принуждения, структурирующие взаимодействия.

В расширительной трактовке к институтам можно отнести и устойчивые стереотипы умонастроения, и витающие в воздух е идеи. На влияние, которое оказывают они на людей, прямо указывал Дж.М. Кейнс в своей знаменитой работе «Общая теория занятости, процента и денег»: «Идеи экономистов и политич еских мыслителей — и когда они правы, и когда ошибаются — имеют гораздо большее значение, чем принято думать. В дейс твительности только они и правят миром. Люди практики, которы е считают себя совершенно неподверженными интеллектуальн ым влияниям, обычно являются рабами какого-нибудь экономист а прошлого... Я уверен, что сила корыстных интересов значител ь- но преувеличивается по сравнению с постепенным усиление м влияния идей. Правда, это происходит не сразу, а по истечени и некоторого периода времени... Но рано или поздно именно иде и, а не корыстные интересы становятся опасными и для добра, и для зла» (Кейнс, 1993, с. 432).

И если «компьютер» (неважно, хороший или плохой, с неограниченными возможностями или с ограниченными), производящий вычисления полезности, находится у рациональн ых существ в голове, то у HI он локализуется вовне — в институтах. Хотя сам «институциональный человек» может вносить свою лепту в создание и развитие институтов, от этого общая картина н е изменяется: HI является объектом институционального манипулирования и воздействия. Чтобы понять необходимость введ ения

114

Методология институционального анализа человека

концепции homo institutius и ее суть, следует пересмотреть базовые положения о поведении индивидов в функционировании экономики.

Для неоклассической экономической теории центральным является понятие HE. В рамках данного научного направления поведенческие аспекты, допущения, предположения относит ельно характера действий хозяйственных акторов представлены в основном в рамках двух теорий — потребления и фирмы. Согласн о первой из них, потребители при принятии решения руководствуются стремлением к максимизации полезности, согласн о второй — предприниматели стремятся максимизировать свою ос таточную долю, то есть нормальную прибыль.

Такое поведение экономических акторов призвано разрешить основную проблему неоклассической теории, связанну ю с распределением и использованием ограниченных благ. Ее ра зрешение достигается посредством рационального индивидуал ьного выбора. Существо, реализующее рациональный выбор, носит н а- звание «человека экономического», суть которого можно пр ояснить с помощью следующих характеристик.

Во-первых, homo economicus является изолированным субъектом, самостоятельно участвующим в экономических отношен иях и преследующим при этом свои собственные, четко осознанны е интересы. Во-вторых, он нацелен на максимизацию своей поле з- ности, под которой на практике чаще всего понимается приб ыль. В-третьих, для достижения своей цели такой субъект умеет и может осуществлять выбор из альтернативных решений. В-чет - вертых, этот выбор рационален, то есть осмыслен и нацелен н а достижение максимальной личной выгоды. В-пятых, такой «ин - дивид» располагает по определению устойчивой шкалой пре д- почтений, в противном случае процесс выбора застопорится и цель не будет достигнута.

По поводу перечисленного к настоящему времени высказано немало критических замечаний, которые в основном касаю т- ся проблемы максимизации. Что является объектом максимиз а- ции, в чьих интересах и в какие сроки должна она осуществляться, не следует ли вообще заменить максимизацию, скаже м, на сатисфакцию? В зависимости от ответов на эти и другие во п-

115

РАЗДЕЛ I

росы концепция поведения «экономического человека» мож ет претерпевать существенные изменения.

Такие изменения делают предположения о поведении индивида в экономической жизни более реалистичными. Разумность человека в целом не подвергается сомнению, но приня тие во внимание ограниченности его познавательных, вычислит ельных способностей заставляет корректировать концепцию н еограниченной рациональности в сторону ограниченной рациона льности. «Человек-компьютер» таким и остается, но его «компь ю- тер» перестает быть универсальным, всезнающим, превращая сь в реальный: бог с ней, с максимизацией полезности, если можно получить полезность удовлетворительную.

Сказанным, разумеется, изъяны модели HE не исчерпываются. Возникает вопрос: почему неоклассическая экономиче ская теория упорно придерживалась этой модели, о несостоятель ности которой говорили многие, и в первую очередь — привержен - цы институционализма. Ответ прост: модель рационального а к- тора давала хорошо предсказуемые результаты, в то время к ак альтернативой ей мог бы стать «ящик Пандоры», таящий в себ е бесконечное множество возможных вариантов иррациональн ого поведения.

Неоклассическая трактовка HE рисует его в виде лишенного эмоций изолированного субъекта, чей разум озабочен иск лю- чительно проблемами максимизации собственной выгоды. В р е- альной жизни, несомненно, найдется масса таких субъектов, но для экономической теории, претендующей на адекватное опи сание экономической реальности, превращать таких людей в ед и- ницу анализа, мягко говоря, опрометчиво и некорректно.

По мере развития психологии, биологии, антропологии и других научных дисциплин, проливающих свет на биологичес - кую сущность человека и механизмы принятия им решений, проблема выхода за рамки неоклассической интерпретации HE стала все более осознаваемой и начала выходить на первый план среди ученых-экономистов. Пионерами в этом стали приверже н- цы институциональной экономической теории.

Т. Веблен подверг критике концепцию рациональности и соответствующий ей принцип максимизации как основной в объ яснении поведения экономических агентов. Его основная идея : ин-

116

Методология институционального анализа человека

дивидуальное поведение базируется на мощном фундаменте социально обусловленных правил, законов, привычек и стереотип ов со всеми вытекающими отсюда последствиями (Veblen, 1919).

А. Сен сделал тонкое разграничение индивидуальных предпочтений. Согласно предположениям неоклассической экон оми- ческой теории, индивидуальные предпочтения суть экзоген ные, упорядоченные и стабильные. Проблема формирования предп оч- тений остается за рамками экономической теории, поскольк у, по предположению, индивид осуществляет независимый раци о- нальный выбор с целью максимизации своей полезности. В от вет на это А. Сен предложил отличать преференции (то, чего мы желаем) от метапреференций (то, чего, как нам кажется, нам следует желать) (Sen, 1977). Таким образом, А. Сен вводит социализированного индивида в анализ полезности как раздв оенную и рефлекторную личность, которая максимизирует свою полезность в акте выбора, находясь неизвестно на какой оц еноч- ной платформе. Такой индивид может игнорировать логику ры н- ка, одновременно получая больше и имея меньше. Объяснение этого феномена требует социализированной идентичности, понимания путей аккумуляции индивидуальных обязательств во времени и усиления через социальную локализацию как внут ри, так и вне рынка. Образование предпочтений перестает быть независимым, а Парето-оптимальность подвергается эрозии.

Г. Саймон предложил весьма плодотворную концепцию ограниченной рациональности (bounded rationality), которая подразумевает экономическое поведение, являющееся преднам еренно рациональным, но в объективно ограниченной степени, и отражает лимитированный характер познавательных способ ностей человека в получении, хранении, восстановлении и обра ботке информации. Если говорить о контрактах, то все сложные контракты неизбежно являются неполными по причине огран и- чений рациональности поведения человека.

Концепция Г. Саймона базируется на осознании «платности» информации и на том, что человек не в состоянии собрать весь ее массив, необходимый ему для принятия оптимального решения, обеспечивающего получение максимума полезност и. Чаще всего человек не знает о всех открытых для него возмо ж- ностях, вследствие чего ему приходится ограничиваться ли шь

117

РАЗДЕЛ I

доступной информацией. Можно сказать, что он поступает ра ционально (с учетом сделанных оговорок), но не сточки зрения стороннего наблюдателя, владеющего всем объемом информа - ции. Идея об ограниченной рациональности поведения актор ов помогла объяснить некоторые изъяны модели рациональног о выбора, оставив вне своего ракурса многие другие.

Люди стремятся быть эффективными обработчиками информации, то есть «людьми-компьютерами», но ее принципиальная неполнота — это отнюдь не главная проблема. Ведь лю ди осуществляют действия с систематическим совершением ош ибок оценочного характера (systematic judgmental errors), которые (действия) Р. Фрэнк относит к иррациональному поведению с сожалением (irrational behavior with regret), поскольку люди обычно хотели бы поступить иначе, как только последствия их пове дения проясняются. Данный тип поведения следует отличать от иррационального поведения без сожаления (irrational behavior withoutregret).

Нашему пониманию институционального выбора ближе иррациональное поведение без сожаления, в то время как конц епция ограниченной рациональности во многом пересекается с моделью рационального поведения с сожалением, а под так н а- зываемой институциональной рациональностью будет поним аться рациональное поведение без сожаления.

Вообще-то, следуя А. Смиту, рациональность можно трактовать как синоним эгоистичности (rational, self-interested behavior). Но на основе строго эгоистической модели (strict self-interest model) возникают сложности даже при объяснении того, почему люди возвращают пропавшие вещи их законным владельцам.

Под сомнение общепринятые представления о рациональном характере управленческой деятельности ставят сторонник и экзистенциального менеджмента (60—70-е гг. XX века), которые в противовес традиционному использованию формально-аналитич еских построений и эмпирических исследований как основног о инструмента науки об управлении акцентируют значение личн ых переживаний и жизненных ситуаций субъектов действия, не п оддающихся эмпирической верификации. Теоретическим источ ником этого направления является экзистенциальная ориент ация в социологии, опирающаяся на философию Кьеркегора, Сартра и

118

Методология институционального анализа человека

Камю. В основе экзистенциального менеджмента лежит тот фа кт, что в реальной действительности менеджер далеко не всегд а соблюдает требования научной организации труда и управлен ия, часто нарушает их и ведет себя самым непредсказуемым обра зом.

В последнее время проблема воздействия эмоций на процесс и результат выбора начинает привлекать внимание так же и экономистов, ранее, по существу, игнорировавших эту пробл е- му (см., например: Elster, 1998). Таким образом, экономические агенты приобретают черты не только разумных созданий, но и существ, обладающих страстями (passions) и эмоциями (emotions). Но дело не только в «пассиях» и эмоциях, а в том, что сам разум — относителен. Институты (как системы отсчета) задают эту относительность. Предлагаемая нами концепция фактич ески является концепцией относительного выбора (в меру рацион ального, в меру эмоционального).

Теория и практика управления, не довольствуясь узкорационалистическим подходом к человеку, наделяет его черта ми человека организационного. Такой человек не только вычис ляет, но и общается с другими людьми, сосуществует в организаци и, выполняет возложенные на него функции и, в целом, делает много полезного, а возможно, бесполезного и даже вредного для организации. Здесь используются такие концепции индивид у- ального поведения, определяющие методологию, методы и инструментарий управления, как «социальный человек», «адми нистративный деятель», «безукоризненный исполнитель», «ко мплексный человек» и др. Учет психологических, эмоциональных и иных экзистенциальных факторов приводит к трактовкам ч е- ловека как психологического существа, сгустка нервов, экз истенциального субъекта и т. д. Если подытожить все представления о природе человеческого поведения, развиваемые в упра в- ленческих (организационных) науках, то можно прийти к выводу об эволюции концепции человека от «экономического ж и- вотного» до человека-личности.

HI — открытое существо. В общем случае он воздействует на институты, формируя их, и сам же подвергается их воздейств ию. Эти две особенности институционального человека могут б ыть развиты в людях неравномерно. В процессе разделения труда одни из них могут специализироваться на производстве (формиро ва-

119

РАЗДЕЛ I

нии) институтов, другие — быть пассивными объектами инсти - туционального воздействия. Так, правоведы, языковеды, спе циалисты в области рекламы и PR и т. п. в меру своих сил и возможностей, а также исполняя тот или иной заказ, могут в различной степени подвергать людей прямому или косвенному и н- ституциональному воздействию. Их можно назвать специали стами по институциональным технологиям. Другие (потребители , граждане, избиратели) — это действующие, как им кажется, сознательно, а на самом деле — якобы рациональные люди, оперирующие в регламентированном институциональном про - странстве. Такие детерминация и регламентация могут быть различными: институты могут создать кантовского человека, ис пытывающего трепет и изумление перед звездным небом над гол о- вой и нравственным законом внутри себя, но они же могут сформировать и разного рода монстров.

Рассмотрим теперь рынок как институт. Образно говоря, нео - классический экономист видит в рынке «бестелесное сущес тво», лишенное протяженности во времени и пространстве, причем это существо без свойств. Оно наличествует в головах у эконом истов, на практике же в силу своей «бестелесности» просто-напрос то отсутствует. В ходе осуществления трансакции обмена предполагается, что реально фигурируют только продавец и покупатель, н о рынка, их сводящего, нет; он лишь служит спасительной метаф о- рой для объяснения факта свершения трансакции.

«Институциональный» экономист (в отличие от своего неоклассического собрата) наделяет рынок «плотью», благодар я чему тот обретает экзистенциальное (в противоположность мент альному) существование — во времени и пространстве. У такого существа появляются свойства: он — посредник между продав - цом и покупателем, и без него сам процесс трансакции обмен а неосуществим. Но «институциональный» экономист не довол ь- ствуется лишь экзистенциальной сущностью рынка: рассмат ривая его в историческом плане, он замечает, что под воздейст вием традиций, обычаев, норм, правовых актов и прочих, как теперь принято говорить, «правил игры» рынок формируется , организуется, меняется, эволюционирует, то есть, одним сло - вом, институционализируется. И поскольку рынок выступает как институт, любая рыночная трансакция наполняется физичес ким

120