Homo institutius - Человек институциональный - Иншаков - 2005 - 854

Методология институционального анализа человека

содержанием, которое характеризуется местом действия, ср оками, вовлеченными лицами и др.

Обычный предприниматель, комбинируя факторы производства, добивается своих целей, «институциональный» же п редприниматель создает не новаторские товары и методы произ водства, а институциональную структуру. Так, национальный ры - нок в Англии в XVII—XVIII вв. возник не путем расширения местных сетей обмена, а был «социально сконструирован de novo особой группой институциональных предпринимателей. Их у силиями рынок-место был замещен нуль-местным рынком, в котором способности потребителей контролировать цены был и радикально ослаблены» (Friedland, Robertson, 1990, p. 7).

Все вышесказанное можно подытожить следующим образом: «...проблема гармонизации рационального поведения ин дивидуумов и максимизации благосостояния общества не може т быть решена в границах атомарного экономического мировоззрения. Необходима его замена парадигмой социализации» (Гринберг, Рубинштейн, 1998, с. 10).

Поведение HI как хозяйственного актора сродни поведению «идеологического человека», каким он представлен в сл едующих рассуждениях Г. Саймона и Д. Норта.

«Если мы признаем ценности объективными и данными извне, если мы постулируем объективность описания мира та - ким, каков он на самом деле, и если мы считаем, что индивид, принимающий решения, располагает неограниченной способ ностью производить вычисления и расчеты, то из этого послед ует два очень важных вывода. Во-первых, нам не нужно проводить различие между реальным миром и его восприятием со сторон ы индивида, принимающего решения. Индивид воспринимает мир таким, каким он действительно является. Во-вторых, мы можем предсказать выбор, который будет сделан рациональным инд и- видом, исключительно на основе наших знаний о реальном ми ре, и нам не обязательно знать, как индивид воспринимает мир и вырабатывает решение. (Но, конечно, нам нужно знать его фун - кцию полезности.)

С другой стороны, если придерживаться взгляда на существенную ограниченность знаний индивида и его способнос ти к вычислениям и расчетам, то следует проводить различие меж ду

121

РАЗДЕЛ I

реальным миром и его восприятием со стороны индивида. Ины - ми словами, мы должны выработать теорию процесса принятия решений (и проверить ее эмпирически). Эта теория должна оп и- сывать не только мыслительный процесс, но и процесс выраб отки в сознании индивида субъективного представления о сто ящей перед ним проблеме, требующей решения, и его внутреннюю систему координат.

В неоклассических теориях рациональный индивид всегда вырабатывает решение, которое объективно или по существу является наилучшим с точки зрения заданной функции полезно с- ти. Рациональный индивид когнитивной психологии следует такому процессу принятия решения, который разумен и обоснован с точки зрения доступного индивиду знания и методов р ас- чета» (Simon, 1986, p. 210—211).

«В этих рассуждениях Саймону удалось, — пишет Д. Норт, — ухватить суть вопроса о том, почему субъективная и неполн ая переработка информации играет главную роль в принятии ре шений. Они объясняют, почему идеология, основанная на субъек - тивном восприятии реальности, имеет важное значение для ч еловеческого выбора. Они вводят понятия сложности и неполнот ы нашей информации, показывая, как мы пытаемся на ощупь расшифровать ее. Саймон обращает внимание на необходимость у с- тойчивых стереотипов человеческого взаимодействия для того, чтобы справляться с этой сложностью, и полагает, что эти ус той- чивые взаимодействия, которые мы называем институтами, мо - гут быть очень неадекватными или далеко не оптимальными ( что бы мы ни понимали под оптимальностью)» (Норт, 1997, с. 41).

Изложенные выше взгляды Г. Саймона и Д. Норта на поведение человека, институты и идеологию близки к нашему пон и- манию этих понятий. Идеологию далее будем трактовать как «субъективное восприятие (модели, теории), которым распол а- гают все люди для того, чтобы объяснить окружающий мир. Буд ь то на микроуровне индивидуальных взаимоотношений или на макроуровне организованных идеологий, дающих целостное объяснение прошлого и настоящего, таких, как коммунизм или рели - гии, — в любом случае теории, создаваемые отдельными людьми, окрашены нормативными представлениями о том, как должен быть организован мир» (Норт, 1997, с. 41). Что же касается

122

Методология институционального анализа человека

отношения между знанием и идеологией, то они носят «харак тер двухсторонней зависимости: развитие знания формирует на ше восприятие окружающего мира, что, в свою очередь, направля - ет наши исследовательские усилия... То, каким образом разви вается знание, влияет на восприятие людьми окружающего мира и, следовательно, на то, как они [рационализируют,] объясняю т и оправдывают его» (Норт, 1997, с. 100—101). Глагол, взятый в квадратные скобки, почему-то «выпал» из русского перевода . Между тем, именно термин «rationalize» является здесь ключе- вым, поскольку рационализация людьми окружающей среды выступает функцией восприятия ими мира, что равнозначно п ризнанию институциональной природы рационального поведен ия.

Теперь мы «созрели» для введения понятия и концептуального описания «человека институционального». Здесь на пе рвый план выходят не проблемы, связанные с преодолением ограни - ченности познавательных способностей человека или с пол уче- нием информации, а проблемы логического характера. Вот чт о пишет Ф.А. Хайек, размышляя о конкуренции и рациональности: «Рациональное поведение вовсе не является логической посылкой экономической теории, как это часто изображается. Основное содержание теории предполагает скорее, что конкур енция заставляет действовать рационально (разумно), чтобы с вести концы с концами» (Хайек, 1990, с. 119). Развивая эту идею, далее ученый добавляет: «Нет смысла быть более рациональн ым, чем другие, если это никак не вознаграждается. И, таким обра - зом, не рациональное поведение заставляет работать конкурен - цию, а конкуренция или традиции, допускающие конкуренцию, толкают к рациональному поведению» (курсив наш. — Б. Е.) (Хайек, 1990, с. 120). В этих словах Ф.А. Хайека, как представляется, находится ключ к пониманию природы «институционального че - ловека». Именно институты (традиции) предопределяют раци о- нальное поведение человека, поэтому их множественность я вляется определяющей для появления целого ряда видов рацион ального поведения.

Более того, современные достижения в социологии и психологии показывают, что некоторые образцы индивидуально го поведения могут быть систематически повторяющимися в об ществе, даже если они иррациональны. Экономическая наука ин те-

123

РАЗДЕЛ I

ресуется исследованием предсказуемого поведения, В этой связи следует обратить внимание на существенную деталь: «...тот факт, что поведение не является в каком-то смысле рациональным, не означает, что оно непредсказуемо» (Stiglitz, 1992, p. 138). Кстати, упомянутый интерес науки может быть включен в экономичес - кие модели (см., например: Akerlof, 1982).

Итак, институты воздействуют на человека. Возникает вопрос: на человека непосредственно или на какие-то присущие ему атрибуты или действия, иначе говоря, на что человеческое в оздействуют институты? Предпочтения, потребности, интересы , мышление или принимаемые решения? Возникает также вопрос идентификации «институционального человека» и характер а его поведения. Рассмотрим эту проблему в трех измерениях — ин дивидуальном, групповом и общесоциальном.

Само понятие HI является, разумеется, абстракцией. Он может «обитать в теле» конкретного реального человека, в бо льшей или меньшей степени с ним пересекаясь. Но мы допускаем раз ные уровни абстракции. Что касается индивида, то антропоморфн ая идентификация «человека институционального» является с амо собой разумеющимся методологическим шагом. В случае с групп ой индивидов она, будучи сводима к индивидам, также антропом орфна. Следующей ступенью абстракции являются неантропомо рфные «институциональные люди», в качестве которых могут вы с- тупать группы (обладающие собственными интересами и несв одимые к отдельным индивидам), организации, общество в целом. Если неантропоморфные субъекты имеют статус юридически х лиц или же не имеют формального статуса, но организационно оф ормлены, то применение к ним концепции человека институционального особых методологических трудностей, по-видимом у, вызывать не должно. Сложнее ситуация с неформальными обра зованиями большого масштаба, таких как социум, который, буду чи особым институциональным субъектом, весьма специфичен. Д ля его характеристики С.Н. Булгаков ввел понятие трансценден тального субъекта, под которым понимаются не отдельные челове ческие индивиды, но «целокупное человечество».

«Истинным и притом единственным трансцендентальным субъектом хозяйства, олицетворением чистого хозяйства, или самой функции хозяйствования, является не человек, но человече-

124

Методология институционального анализа человека

ство. Хозяйство было бы невозможно и непонятно вне предположения о том, что существует такой трансцендентальный но ситель хозяйственной функции, вносящий единство и связност ь в разрозненные акты хозяйства, их организующий» (Булгаков, 1990, с. 94). Такой трансцендентальный субъект есть одновременно «субъект и знания, и хозяйства, и истории» (там же, с. 99).

Общим основанием для всех уровней абстрагирования является институциональная природа HI. От «лица» социума может выступать государство, соответствующим образом оформле нное, организованное, институционализированное. В экономике с оциализма эти функции выполнялись комплексно, а в наши дни они разнесены по отдельным специализированным государствен ным институтам. В качестве носителя несводимых общественных потребностей государство является непосредственным участ ником рыночных отношений. Ряд принципов рационального поведен ия государства рассмотрены Гринбергом и Рубинштейном (1998). Но коль скоро государство — это HI, то все сказанное выше приложимо и к нему.

Здесь уместно обратить внимание на имеющую место путаницу между понятиями «государство» и «общество». Государ ство представляет собой организацию, созданную «живущими на о д- ной территории людьми в целях единообразного управления ». Оно хоть и является необходимым условием развития общест ва, но ни в коем случае не идентично ему. Что касается общества , то оно представляет собой «набор самоорганизующихся струк тур, обладающих известной степенью свободы, которая и делает о б- щество обществом». «В свободном обществе, — считает Ф.А. Хайек, — государство — одна из многих организаций, необходимы х лишь для того, чтобы обеспечить внешние рамки, в которых зарождается и существует спонтанный порядок. Эта организ ация ограничена правительственным аппаратом и не определяет деятельности свободных индивидов. Государство может включа ть в себя множество добровольных организаций, но именно спонт анно развивающаяся сеть связей между индивидами и различны ми организациями составляет общество. Общество создает, гос ударство создается» (Хайек, 1990, с. 208).

Но если каким-то образом суметь непосредственно институционализировать общество, хотя бы в смысле наделения его при-

125

РАЗДЕЛ I

знаками юридического лица, то социум может выступать в ро ли экономического агента, и тогда, в частности, общественная собственность приобретет действительный юридический смысл .

Интересные исследования в области группового и командного поведения в скором времени расширят наше понимание «человека институционального» (см., например: Bonini, Egidi, 1999). В отличие от HE, homo institutius может не следовать логике рынка. Так он поступает вслед за «раздваивающим» челов е- ком А. Сена, игнорирующим логику рынка, вслед за человеком П. ДиМаджио, у которого социальная структуризация вкусов может привести к изменению (непостоянству) предпочтений .

Подобные черты мы встречаем и в модели человека Г.Б. Клейнера 1, который традиционное «отвращение» к риску (risk aversion) заменяет (дополняет) отвращением к самим элементам рационального выбора. В рациональном человеке нар астает отвращение к себе, возникает своего рода шизофрения. Он бунтует, хоть и пассивно, против рационализма и, как вариан т, может эволюционировать в сторону «человека институцион ального». Возможно, в будущем из «недр» HI вырастет человек иной природы и атрибутики. Между интересами и институтами Г.Б. Клейнер помещает систему взаимных ожиданий, которая соединяет интересы и институты по горизонтали и по вертикал и. Нерациональность поведения человека ассоциируется с ра спадом, говоря словами У. Шекспира, связи времен. Вот пять исто ч- ников нерационального поведения по Г.Б. Клейнеру: отвраще ние к целеполаганию, выбору, границам выбора, рейтинговой дея - тельности, экстремальному выбору. Откуда же растет систем а взаимных ожиданий? Ответ Г.Б. Клейнера: на микроуровне. Эта система представляет собой протоинституты.

Еще одно фундаментальное различие между HE и HI заключается в том, что «компьютер», подсчитывающий полезность, у первого помещается в голове, а у последнего — в институци о- нальной среде (в частности, в рынке). Идея перемещения «ком - пьютера» из головы индивида в рынок почерпнута нами у аме - риканского институционалиста Ф. Мировски.

126

Методология институционального анализа человека

Литература

Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М.: Наука, 1990. Гринберг Р.С., Рубинштейн А.Я. К общей теории социальной

экономии // Труды научного семинара «Неизвестная экономик а». Вып. 6. М.: ЦЭМИ РАН, 1998.

Кейнс Д. Общая теория занятости, процента и денег // Антология экономической классики. М.: ЭКОНОВ: Ключ, 1993. С. 137—432.

Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала », 1997.

Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процве - танию. М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2004.

Хайек Ф.А. Общество свободных. London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1990.

Akerlof G.A. Labor Contracts as Partial Gift Exchange // Quarterly Journal of Economics. 1982. Vol. 97 (Nov.). P. 543—569.

Bonini N., Egidi M. Cognitive Traps in Individual and Organizational Behavior: Some Empirical Evidence: WP 1999-04 / CEEL. 1999.

Elster J. Emotions and Economic Theory // Journal of Economic Literature.1998.36.P.47—74.

Friedland R., Robertson A.F. Beyond the Marketplace // R. Friedland, A.F. Robertson (ed.). Beyond the Marketplace. Rethinking Economy and Society. N.Y.: Aldine de Gruyter, 1990. P. 3—49.

Sen A. Rational Fools: a Critique of the Behavioral Foundations of Economic Theory // Philosophy and Public Affairs. 1977. 6 (4). P. 317—344.

Simon H. Rationality in Psychology and Economics // The Behavioral Foundations of Economic Theory. Journal of Business (supplement). 1986. 59.P.209—224.

Stiglitz J.E. Another Century of Economic Science // The Future of Economics / J.D. Hey (ed.). Oxford (UK) & Cambridge (USA): Blackwell, 1992. P. 134—141.

Veblen T. The Place of Science in Modern Civilisation and Other Essays. N.Y.: Huebsch, 1919.

_________

1 Далее изложена интерпретация концепции Г.Б. Клейнера, осн о- ванная на впечатлении от его выступления на Международно й научнопрактической конференции «Актуальные проблемы управлен ия-99» (20— 21 октября 1999 г., Москва, ГУУ).

127

РАЗДЕЛ I

à ë à â à 5

ТРАНСАКЦИОННАЯ МОДЕЛЬ БЫТИЯ

«ЧЕЛОВЕКА ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО» *

Концептуально трансакция как нельзя лучше подходит для ее представления в качестве единицы институционально-эк ономического анализа. Она по своей природе способна преодоле ть целый ряд научных дихотомий — индивидов (как единиц экономического анализа) и институтов (как единиц институцио - нального анализа), методологического индивидуализма и ме тодологического коллективизма, научного мэйнстрима и науч ной периферии и других, каждая из которых раскрывает отдельный аспект взаимодействия части и целого.

Наличие этих дихотомий далеко не очевидно. Так, подавляющее большинство приверженцев мэйнстрима критикует, а ча ще просто игнорирует работы по институциональной экономик е, считая их не совсем относящимися к экономической науке. Д ело доходит до курьезов, когда этим занимаются экономисты, об о- снованно считающиеся гордостью институционального напр авления. Достаточно вспомнить высказывание Й. Шумпетера об институционализме как о сплошных методологических ошиб ках немецких историков, которые примешались «к большому и дол - говечному вкладу в экономическую науку. Здесь одни ошибки и никаких достижений. Безусловно, это единственное темное п ятно в атмосфере Америки» (Schumpeter, 1991, p. 292). А чего стоит заявление П. Хомана о том, что институциональная экономик а «представляет собой некую интеллектуальную фикцию, по су - ществу лишенную содержания» (Ноman, 1932, р. 15)? Можно еще сослаться на Дж. Стиглера, охарактеризовавшего инстит уциональную экономику как странную смесь великолепных мето дологических тезисов и убогого анализа аd hос, и на Р. Коуза, назвавшего американский институционализм «мрачной темо й», а представителей этого направления — «антитеоретиками» , не сумевшими «предложить ничего, кроме груды описательного

_________

* Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного науч- ного фонда, проект ¹ 03-02-00140а.

128

Методология институционального анализа человека

материала, ожидающего теоретического осмысления или сож жения» (Coase, 1984, p. 230).

Разумеется, имеется и множество положительных отзывов, порой принадлежащих экономистам традиционного толка, но большей частью — все тем же институционалистам. Ясно одно : современной экономической науке все труднее обходиться без некоторых сюжетов, выдвинутых «старо-институционалиста ми», таких как, например, «обусловленность действий людей обыч аями и нормами» и «институты как возможные основы или едини - цы анализа». Таково, в частности, мнение Дж. Ходжсона (2003), ссылающегося в качестве подтверждения своей правоты на т раекторию развития значительной части современной эконом ической теории. Но если с институциональной обусловленностью действия людей можно согласиться, то относительно тезиса об институтах как возможных единицах анализа возникают сомне ния. Развеять их нам поможет обращение к понятию «трансакция» .

Наше понимание трансакции близко, но не тождественно трактовке О. Уильямсона, будучи неразрывно связано с поня тиями экономического пространства и институционального п оля (Ерзнкян, 2001).

Экономическое пространство в широком смысле — это множество ресурсов, продуктов (товаров и услуг) и технологий. В узком смысле границы экономического пространства совп адают с технологическими границами. Товар или услуга, покида я границы технологических участков, покидают тем самым гра ницы узко понятого экономического пространства. Вне послед него они являются объектом воздействия внеэкономических фак торов. Но в силу того, что товар или услуга являются сами носи телями экономического пространства, они как бы тащат за соб ой это пространство за его пределы, расширяя тем самым содер жание данного понятия. Методологически полезно различать з акрытое и открытое, узкое и широкое, внутри- и внеэкономическое пространство. «Черный ящик» очерчивает границы внутр еннего (при взгляде извне) и фиксирует границы внешнего (при взгляде изнутри) экономического пространства. Если предп оложить, что товар или услуга не выходят за рамки «черного ящи - ка» экономики, то расширительная трактовка экономическо го пространства совпадает с его узким определением. Если обр а-

129

РАЗДЕЛ I

титься к экономической теории, то такое пространство в уз ком смысле описывается понятийным аппаратом неоклассики. Та кие процессы, как рыночный обмен, в неоклассической теории пр о- исходят фактически в вакууме: рынок является абстракцией , поэтому неудивительно, что и трансакционные издержки рыночного взаимодействия отсутствуют; это мир с нулевыми трансакционными издержками и с нулевым расширением экономического пространства.

Институциональное поле в широком смысле — это множество всевозможных взаимодействий между участниками тра нсакций; в узком смысле оно выступает скорее как поле социальн ое, то есть внешнее по отношению к узко понятому экономическо - му пространству. Покидая границы последнего, товар или ус луга автоматически попадают в поле действия институциональн ых сил. В более широкой трактовке институциональное поле прониз ывает также внутриэкономическое пространство. Экономическ ая теория касалась институционального поля лишь фрагментарн о, полагая, что в нем происходит развертывание производстве нных отношений. Неудивительно, что основные результаты в инсти туциональной теории были достигнуты скорее социологами, не жели экономистами.

Осознание факта пересечения экономического пространств а в расширительной трактовке с институциональным полем пр и- вело к появлению теории трансакционных издержек, первона - чально понимавшихся лишь как издержки рыночного обмена (Р. Коуз). «Расширение» институционального поля во внутрен нее экономическое пространство привело к расплывчатой трак товке трансакционных издержек как затрат на любые взаимодейст вия, включая внутрифирменные.

Трансакция является связующим звеном, перекрестком, местом встречи экономического пространства с институци ональным полем. Действие современной институциональной эконо ми- ческой теории развертывается на пересечении пространст ва хозяйственной системы с институциональным полем. Далее рас - смотрим направленность экономических, трансакционных и институциональных действий.

Трансакция — это акция (то есть единичный акт действия) выходящая за свои пределы. Это — выход из «черного ящика»

130