Homo institutius - Человек институциональный - Иншаков - 2005 - 854

Â Â Å Ä Å Í È Å

ституциональной и эволюционной теории, взаимосвязей меж ду ними легли в основу уже опубликованного исследования «Ин ституционализм в российской экономической мысли» (Иншаков, Фролов, 2002). В нем была освещена тысячелетняя эволюция институциональных идей, понятий, проектов и решений, ставших осно - вой формирования особого научного направления в нашей ст ране. Начиная с условного момента зарождения (862 г.) и до все еще продолжающегося «бума» современных институциональных и сследований была дана периодизация процесса становления и ра звития этого научного направления. С привлечением значитель ного массива первоисточников было доказано, что российский ин ституционализм в последней трети XIX века дифференцировался, образовав несколько во многом пересекающихся направлен ий — политэкономическое, философско-хозяйственное, юридичес кое, политологическое, социологическое, историческое и др. Выдвинутая методологическая основа институционального анали за нашла интерпретацию посредством привлечения масштабного лингвистического аппарата, позволившего выявить типовую кон струкцию обозначения институциональных понятий в русском языке. Эти исследования показали, что институциональность пр онизывает все сферы человека и общества. Следовательно, усил иями многих общественных наук только и возможно создавать пои стине многогранный портрет «человека институционального».

Предлагаемая книга задумывалась как попытка преодолени я «растерянности умов» перед феноменом homo institutius, этого центрального объекта институционализма, как стремление опи сать его бытие посредством разнообразных институций и инстит утов, ставших реальными продуктами эволюции человеческого об щества в бесконечном многообразии ее форм и проявлений.

При этом представлялось нецелесообразным искусственно ограничивать круг авторов в рамках институционального н аправления одними экономистами, тем более, что обособление дан - ной профессиональной группы ученых можно связать лишь со второй половиной XIX столетия. Конечно, хотелось избежать и крайности «впадения в эклектичность», поскольку реально е богатство содержания институционального фактора отражает ся не только в трудах ученых (экономистов, историков, правоведо в, политологов, социологов, культурологов, философов и т. д.),

11

Â Â Å Ä Å Í È Å

но и в работах публицистов, писателей и др., охватить которые не в состоянии, пожалуй, ни одно исследование.

Наиболее развернутыми системами категориального отражения институционального устройства общества традицион но обладают социология, экономическая теория и юриспруденц ия, черпающие эмпирический материал из истории и актуальной реальности. Существенные различия в категориальных сист емах этих наук мешают созданию полной институциональной концепции. Настало время «движения навстречу друг другу» в р усле интеграции наук об обществе для преодоления разобщеннос ти сформировавшегося конгломерата институциональной теор ии, перехода к системности представлений об институтах обще ства от односторонности в их исследовании.

Так утвердилась идея осуществления междисциплинарного исследования в контексте проблем институциональной тео рии. На выбор его объекта натолкнули также публикации оригинальных работ Г.Б. Клейнера и Б.А. Ерзнкяна, в которых использовался теоретический конструкт «человек институци ональный» (homo institutius), в том или ином виде противопоставлявшийся неоклассической модели индивидуального выбора, об общенной в концепции «человека экономического» (homo economicus). Однако в предлагаемой книге этот термин толкуется более широко — как человек, живущий и ведущий хозяйство в неизбежном и неотделимом от него институционально м существовании и окружении.

Стоит вспомнить, что внимание к человеку как объекту исследования в общественных науках постоянно возрастал о и привело к широкому использованию, помимо основного и традиционного линнеевского homo sapiens, таких определений, как homo economicus, homo ludens, homo ierarchicus, homo aequalis, homo faber, homo contractus, homo institutius... (Тейяр де Шарден, 2002; Дюмон, 2000; Хейзинга, 2003; Автономов, 1998; Нестеренко, 2002; Клейнер, 2004). Столь многогранен и непостижим этот объект познания, что дошло даже до создания модерниз и- рованной модели REMM (Resourceful, Evaluating, Maximizing, Man) (Бруннер, 1993) «человека экономического», а в отече- ственной реальности, поскольку «умом Россию не понять», и до «парадоксального человека» (Тощенко, 2001).

12

Â Â Å Ä Å Í È Å

Объектом исследования предлагаемой вниманию читателей книги стал человек в системе социально и нормативно закре п- ленных функций, человек в статусе, агент институций и инст и- тутов. Предмет ее, на первый взгляд, довольно узок, поскольк у предполагает лишь институциональный анализ, но и чрезвыч айно сложен, ведь даже в одной этой грани высвечивается вся неизмеримая глубина сущности человека — уникального фен о- мена и результата эволюции Вселенной, постижение которог о предполагает непрерывное переосмысление всех факторов и тенденций общественного бытия.

Открывают книгу методологические проблемы исследования институционального содержания человека, которые хар актеризуют актуальное состояние и перспективы развития ко нцепции «человека институционального», сложившиеся подходы к его пониманию, проблемы интерпретации роли акторов и аген - тов в экономической науке.

Агенты и институты хозяйственной системы связаны в книге с проблемой институционального выбора в контексте взаим одействия комплексных норм поведения и включенных в них индив и- дов. Взависимости от характера целей деятельности в современной экономической теории выделяются два типа хозяйственных субъектов

— «человек экономический» и «человек институциональный », которые сравниваются по различным критериям (рациональнос ть действий, временной диапазон принимаемых решений, системнос ть представлений о мире и т. д.). Однако разделение это относительно, поскольку «человек экономический» по определению уже обрел специфический статус аспекта, в котором получает свою структурную, функциональную и эволюционную характеристику.

«Человек экономический» предстает в реальном времени и пространстве одновременно как производитель и потребитель, предприниматель и принципал, кредитор и заемщик, управленец и исполнитель. Он не существует и не проявляется в обществе без статуса, вне норм и правил, вовлекается в соглашения и проц едуры, исполняет должности и получает чины, становится участ ником ритуалов и обрядов. Все это, социально детерминируя ег о действия, проявляется в его поведении в хозяйственной сис теме.

«Человек экономический» уже содержит в себе «человека институционального», рационализм первого стоит на фунда мен-

13

Â Â Å Ä Å Í È Å

те ценностей второго. Поведение homo economicus становится формой проявления и следствием социально обусловленных дей ствий homo institutius, часто скрывая или искажая их истинный смысл

èцель. Поведение выступает как демонстрация и трансляция многих аспектов трансформированного действия в зависим ости от конкретной ситуации. Действие — существенно, поведение — действительно. На этой методологической основе проведен анализ институционально обусловленного выбора, выявлены вз аимодействия и противоречия его субъектов и объектов, раскр ываются его стадии и проблемы.

Âисследовании соотношений рациональности, неполной рациональности и иррациональности с учетом психологическ их факторов представлена более реалистичная по сравнению с неоклассической концепция процесса принятия решений хозяй ственными субъектами. Она исходит из учета величины отклонения от абсолютной рациональности под влиянием психологических характеристик личности осуществляющего выбор актора. Обос новывается классификация психологических факторов наруше ния рациональности институциональных решений и форм их проя в- ления с использованием медицинских аналогий, что позволи ло выявить многочисленные «экофобии», характерные в том чис ле

èдля современного российского общества.

Авторы проводят анализ культурно-исторических условий формирования пропорций между различными типами агентов в России. Теоретически моделируется образ общества homo institutius. На основании качественного анализа соотношения популяц ий «экономических» и «институциональных» людей в нашей стр ане сделан вывод о преобладании последних, что позволило прий ти к ряду интересных заключений об изменении психологии и ид е- ологии россиян в отечественном пространстве институцио нальных трансформаций. Обосновано, что средний класс и его пре д- ставители — люди, отличающиеся чувством ответственности , стабильными, взвешенными взглядами и определенными нравств енными устоями, — должны стать объектом стратегического гос у- дарственного воздействия.

Исследование приводит к методике синтеза понятия «институт» на основе системы детерминант. В книге представле н один из возможных подходов к уточнению категориального аппар ата

14

Â Â Å Ä Å Í È Å

институциональной теории, в его основе — системный базис детерминирующих характеристик определяемого понятия. П рименительно к категории «институт» осуществлен анализ, в р е- зультате которого сформирована система множеств характ еристик данного феномена, и синтез определения путем группиро вания выявленных признаков с учетом логических связей.

Используемые определения социальных институтов изна- чально многозначны настолько, что могут ввести в глубокое заблуждение. К институтам относят все: нормы и правила, орг а- низации и учреждения, органы и отношения, сообщества и ста - тусы, рутины и ритуалы, обычаи и традиции, образ мышления и поведения. При таком собирательном подходе понятие соци - ального института теряет границы и масштабы собственног о содержания, перестает быть тем особенным, которое есть резу льтат взаимодействия всеобщего и единичного для определенног о класса феноменов с качественно специфической информацией.

Экономический институт можно назвать, пользуясь метафорой Р.И. Полякова (Поляков, 1984, с. 7), «понятием-сфинксом», имея в виду предельную неопределенность предлагаемых оп ределений и трактовок, придающую данному феномену некий мисти - ческий характер. Это понятие балансирует на грани нулевог о и всеобъемлющего смысла, «лишнего» термина и «ключа к тайна м хозяйства»... Но следует иметь в виду, что «образность в научном доказательстве вообще возникает там, где обнаруживается недостаток логики, слабое место в подлинно теоретическом кате гориальном движении мысли» (Экономическая теория..., 1990, с. 115).

Поэтому одним из стимулов написания книги было стремление преодолеть имеющуюся фрагментацию и нарастающую вульгаризацию институциональной теории. Мощный поток як о- бы «институциональных исследований» заполонил отечеств енное информационное пространство. Сложившаяся к настоящему в ремени нечеткость понятийной системы институционализма, у п- рощение или, напротив, чрезмерное расширение определений его основных категорий порождают искаженное отражение и торможение процессов практической модернизации хозяйствен ной действительности. Это в значительной степени дискредити рует институциональную теорию, которая нередко рассматривае тся как некая скоропреходящая научная мода; институционализ му

15

Â Â Å Ä Å Í È Å

подчас отказывают в экономическом содержании, сводя его п редмет исключительно к области социологии или правоведения 1. Экономисты же далеко не всегда используют достижения дру гих наук в данной области исследований.

В отечественном институционализме имеет место плюрализ м поверхностных мнений и фрагментарность суждений. В итоге теряются действительно важные моменты — четкость изложения и чуткость восприятия научных текстов. Масштабная эмиссия идей, касающихся различных вопросов институциональной теории и практики, но имеющих под собой слабую теоретическую основ у, ведет к раскручиванию инфляции гносеологических продук тов институционального фактора и девальвации статуса инсти туционализма в экономической науке современной России. Катего рия «общественный институт» стала широко употребляться в бы ту, где приобретает любые значения и изменяется до неузнавае мости.

Институт и организация (в меньшей степени — институция) рассматриваются как «понятия подвижные, а не застывшие; они изменчивы и текучи. Они то употребляются как синонимы, то противопоставляются друг другу. Каждый используе т их с тем большей легкостью, чем меньше знает, что именно они обозначают. Но когда пытаешься эти понятия определить и о тделить друг от друга, возникает множество проблем и труднос тей» (Маритен, 2000, с. 11). Исследователями все еще отождествляются институции и институты, органы и организации, а достиже - ния тектологии и конституционной экономики не могут проявить свой истинный эвристический и практический потенц иал.

Действительно, к социальным институтам причисляют церковь и рынок, искусство и профсоюз, армию и собственность, семью и образование, здравоохранение и предприятие, дружб у и государство, суд и партии, науку и управление, религию и деньги, полицию и многие другие явления общественной жизни. Их св я- зывают как с отдельными людьми, так и с их группами, классами, нациями, сообществами и человеческим обществом в це - лом. В различных науках доминируют трудносовместимые тра к- товки институтов, которые демонстрируют неприятие понят ий смежных областей знаний. Это приводит к сохранению и углу б- лению разобщенности наук об обществе в рамках реализации институционального подхода, подтверждает и консервируе т сис-

16

Â Â Å Ä Å Í È Å

темную незавершенность его категориального аппарата, пр епятствует интеграции исследований и исследователей.

Феномен институции раскрывается в аспекте латентного обеспечения функции производства многообразия обществе нного бытия, формирования все большей глубины социума и его внутренней структуры, что отражается в сознании людей, де й- ствующих в мире смыслов и значений. Эта сторона институци й противопоставляется их явным задачам формирования целе й и схем поведения хозяйственных субъектов. Отсутствие рефл ексии по поводу институциональной структуры и неявный характе р последней определяют частичный и поверхностный характе р любых моделей социальной трансформации. Воспроизводство р ассматривается как своего рода символический универсум, в к отором институции интегрируют функционально-производствен ные и субъектно-ценностные аспекты бытия людей.

Авторами книги предлагается рассматривать экономическо - го актора с позиций институционализма в облике феномена homo institutius. В гносеологическом ракурсе он предстает конкурентоспособным антиподом неоклассической модели homo economicus, которая критикуется сразу по ряду позиций. Интеграция пси хологических, биологических и философско-антропологическ их продвижений в познании природы человеческого поведения позволила развить модель экономического актора, дополнив е е когнитивными ограничениями, страстями и эмоциями, углубить понимание механизма взаимодействия агента и окружающих его институтов.

Достаточно продуктивно рассмотрение homo institutius как антипода homo economicus, когда нерациональный, автоматически соблюдающий правила или полностью ограниченный опред е- ленной ему извне ролью агент противопоставляется полнос тью рациональному, изолированному от социального окружения и максимизирующему свою полезность индивиду. Это позволяе т инкорпорировать в модель человека неэкономические моти вы, важность которых несомненна. Схемы человеческого поведе ния, согласно Н. Элиасу, «многослойны, как и вся система контрол я над поведением, как строение наших душевных функций вообще. В их формировании и воспроизводстве на равных принима ют участие эмоциональные и рациональные побуждения» (Элиас ,

17

Â Â Å Ä Å Í È Å

2001, с. 320). Но основанная на дихотомии этих двух социальных типов хозяйственного субъекта модель «человека институ ционального» по степени абстракции от реальности вполне соп оставима с неоклассической моделью человека, хотя и внесла в н ее ряд существенных поправок. Такое разграничение двух непе ресекающихся моделей экономического поведения акторов не со ответствует реальным характеристикам природы человеческо го фактора, редуцируя богатство его содержания.

Современные трактовки homo institutius во многом восходят к идеям скандинавского институционалиста Н. Брунссона и я вляются их неявной интерпретацией применительно к наноуров ню хозяйственной системы. Этот ученый, которого Б.Д. Скелли на зывает одним из основоположников «радикального институци онализма» (Skelley, 2000, pp. 112—122), концентрированно выразил свою точку зрения следующим образом: «Мой главный аргумен т, адресуемый практикам, состоит в том, что во многих ситуаци ях иррациональность решений и идеологическая ограниченнос ть может быть функционально эффективной» (Brunsson, 1985, p. 182). В реальности «человек институциональный» иррационален, но отнюдь не органично, он рационален, но не безгранично.

Трансакционная модель бытия homo institutius, предложенная в одной из глав книги, исходит из сопоставления констр уктов «институциональное поле» и «экономическое простран ство», на условном «стыке» которых и возникает трансакция, поним аемая как «акция, выходящая за свои пределы». Точнее, речь иде т о взаимном переходе двух встречно направленных акций, осу ществляемых двумя субъектами сделки, благодаря чему разреш ается возникающее между ними противоречие и удовлетворяютс я их потребности. Трансакция в методологическом статусе ед иницы институционально-экономического анализа позволяет п реодолеть многочисленные проблемы, возникающие при акцент е на индивидов или институты. «Человек институциональный» представлен как модель реального хозяйственного субъекта, уч итывающая его сильные и слабые стороны, а также трансакционн ую способность (институциональную компетентность), позволя ющую преодолеть и содержательно изменить «дырявый» характер экономического пространства между акторами сделок, следующ ий из представлений теоретиков неоклассического направлен ия. Осу-

18

Â Â Å Ä Å Í È Å

ществлена оригинальная попытка семиотического моделиро вания механизма взаимодействия трансакторов на примере си туации из романа У. Эко.

Доказана необходимость дополнения традиционной схемы функционально-структурного анализа «институт — агент» п онятием институциональной фракции, позволяющим системно раск рыть актуальные тенденции и направления социальной фрагмент ации. Внутренний и межинституциональный фракциогенез предста влен как взаимодействие коалиций, кланов, династий, клик и иных группировок агентов разного уровня иерархии. Внутренняя неоднородность института раскрывается через систему межфракц ионных противоречий, сопровождающих углубление стратификации общества по пути формирования мозаичной гетерогенности и нуж дающихся в изучении соотношения статики и динамики в рамках общей кинетики. Введены и обоснованы производные понятия эк о- номической рефракции, дифракции и интерференции.

В процессе раскрытия институциональной сущности челове ка через систему статусов и ролей определяются ее генотипич еский и фенотипический аспекты. Использование конструкта «инст итуциональная сфера» позволяет ввести условные индикаторы ее состояния — «радиус», «объем» и «плотность», раскрыв их экономич ескую природу. Как элементы социально-функциональной сферы человека, институции представлены в структурном, пространственном и временном аспектах, реализуясь как эскалаторы и кон вейеры, катализаторы и ингибиторы, амортизаторы и стабилизато ры статуса акторов. Разработаны понятия институциональной интериоризации и экстериоризации, трансмиссии и трансляции.

Исследование институтов и институций в коммуникативном пространстве проводится на материале русского, немец кого, английского и французского языков. Показана сложная сема нти- ческая структура существительных «институция» и «инсти тут» в западноевропейских лингвистических пространствах, отра жающая структурно-функциональную специфику соответствующи х обществ. В ходе компаративного анализа, проведенного с ис пользованием системы релевантных интегральных сем, обоснова но, что институциональные наименования в русском языке пред - ставлены исторически и актуально, в потоке эволюционных т рансформаций, являя собой языковое отражение реальной инстит у-

19

Â Â Å Ä Å Í È Å

циональной структуры общества на разных этапах его разви тия. Очевидно, что «слова имеют свою историю и с течением време - ни изменяются в своем значении. Это — несомненная истина, однако мы, формируя свои представления о каком-нибудь новом вопросе, очень часто забываем эту истину или упускаем ее из вида, что порождает недоразумения» (Веселовский, 1936, с. 12). Особый интерес вызывает новаторское освещение проблем м ежкультурной коммуникации, возникающих при статусном несо - ответствии субъектов и недостаточном учете институцион ального контекста общения. Это еще раз подтверждает идею о том, ч то для выяснения истины в отношении институционального сод ержания человека нужны совместные исследования историков , лингвистов, этнографов, антропологов, культурологов и других представителей различных областей знания.

Предлагаемый Вашему вниманию первый опыт междисциплинарного подхода к познанию «институционального челов ека», предпринятый по инициативе экономистов и вовлекший в общее русло исследований представителей многих гуманитар ных наук, можно оценивать и как эксперимент. А любые эксперименты, безусловно, чреваты неожиданностями, но необходимы , ведь без них невозможно смахнуть с глаз «сон исследовател ьской рутины», пользуясь выражением Н. Хомского. Поэтому сердца авторов согревает надежда на благожелательное и, вместе с тем, конструктивно критическое отношение читателей. Это буде т означать, что коллективные издержки выполненного интеллек туального труда оказались общественно необходимыми, а выбо р тематики исследования — адекватным институциональным в ы- зовам, перед которыми находится Россия в начале XXI века.

Книга подготовлена авторским коллективом в составе: акад . РАН В.Л. Макаров — глава 1; чл.-кор. РАН Г.Б. Клейнер — главы 3, 9, 34; чл.-кор. РАН Ф.И. Шамхалов — главы 1, 18; чл.-кор. РАН Б.Г. Юдин — глава 17; д. филол. н. Т.Н. Астафурова — глава30; д. ф. н. Э.В. Баркова — глава 22; д. ф. н. М.П. Бузский — глава16; д. с. н. И.В. Василенко — глава 39; д. ю. н. Н.Н. Вопленко — глава 28; д. ф.-м. н. А.А. Воронин — глава 12; д. э. н. А.В.Дьяченко— глава 13; д. э. н. Б.А. Ерзнкян — главы 4, 5; д. э. н. О.В. Иншаков — введение, главы 2, 8, 10; д. филол. н. В.И. - Карасик — главы31, 32; д. и. н. Г.П. Кибасова — глава 27; д. э. н.

20