С.Л.Ария Жизнь адвоката

осужденным, и послужила основанием для обвинительного приговора. Иных доказательств преступления никаких нет, так как ни наличие у Сайкина камней, ни желание проверить их доказательствами покушения на сделку не являются.

Указанная выше фраза неизвестного лица позволила следствию и суду сделать вывод, что, видимо, ранее осужденный предлагал неизвестному продать осыпь за 18 500 руб. «плюс

500»(?).

Поскольку подобного предложения Сайкина никто из проходящих по делу лиц не слышал, вывод суда носит характер предположения. Статья 309 УПК РСФСР запрещает основывать обвинительный приговор на предположительных выводах.

В комментарии к УПК РСФСР разъясняется:

«Предположение о виновности лица в совершении преступления при отсутствии достоверных доказательств не может служить основанием для вынесения обвинительного приговора» (Комментарий к УПК РСФСР, изд. 1981 года, стр. 370).

Поэтому сам метод обоснования приговора порочен и противоречит требованиям закона.

Однако дефекты улик по приговору этим не исчерпы­ ваются.

Мужчина, произнесший фразу, послужившую единственной основой для осуждения Сайкина, по делу не проходит, и личность его не установлена. Между тем целый ряд странностей, связанных с этой решающей фигурой дела, не нашел в приговоре никакого объяснения, хотя они порождают веские сомнения относительно подлинной роли этого мужчины и цели произнесения им указанной выше фразы.

В деле нет никаких сведений о попытках оперативной группы преследовать или искать мужчину в зеленой куртке («Яшу») на месте происшествия. Он не «скрылся», как указано в приговоре, а попросту тотчас ушел после произнесения своей фразы, что видно и из рапорта на листе дела 2.

Несмотря на отдельное поручение следователя о допросе работников ювелирной мастерской, к которым «Яша» заходил якобы «проверить» камни (л. 84), поручение это не исполня-

221

лось и ювелиры не допрашивались. Из этого можно заключить, что бесплодность подобных допросов была очевидна органам дознания. Это обстоятельство в сочетании с ценой, которую «Яша» далее предложил за малоценную осыпь (по приговору — 18 500 руб.), приводит к выводу, что «Яша» не показывал осыпь мастерам, не выяснял ее подлинную ценность и заходил в мастерскую лишь для виду, инсценируя консультацию.

Дальнейшие действия «Яши»: публичное, доступное слуху случайных прохожих (Шилкина и Ковальчука) заявление о своем согласии совершить рискованную сделку с четким акцентом на высокой цене «за карат» (!), а также логически не увязанный с этим согласием его немедленный уход усиливают сомнения по поводу роли «Яши» в событиях. Есть основания полагать, что произнесенная им фраза явилась продолжениеминсценировки,начатойложнымвизитомвмастерскую, и была предназначена для слуха «прохожих» (Шилкина и Ковальчука) в качестве повода для задержания им же вызванного на место Сайкина. В Уголовном кодексе РСФСР подобные действия именуются «искусственным созданием доказательств обвинения».

Таковы качества и достоверность единственной улики виновности Сайкина.

Сомнения по поводу роли «Яши» и цели его поступков дополнительно свидетельствуют о непригодности произнесенной им фразы для каких-либо достоверных выводов об осужденном.

Таким образом, в части доказанности попытки Сайкина продать осыпь приговор основан лишь на предположении, источником которого к тому же явилась единичная фраза более чем сомнительной и безымянной личности. Подобное обоснование приговора ничего общего с правосудием не имеет.

Считая приговор несостоятельным, прошу опротестовать его на предмет отмены и прекращения дела производством за отсутствием в действиях осужденного состава преступ­ ления.

Адвокат С. Ария

222

По настоящей жалобе Прокуратурой СССР был принесен протест, в котором предлагалось приговор отменить с прекращением дела. Верховным Судом РСФСР протест был удовлетворен частично: дело было направлено на дополнительное расследование, при котором впоследствии оно было прекращено.

Председателю Верховного Суда Литовской ССР

ЖАЛОБА 

в порядке надзора по делу В. Тартайниса  (хищение государственного имущества)

Тартайнис, бригадир убойного отделения Друскининкайского цеха Алитусского мясокомбината, осужден за особо крупное хищение государственных средств к 10 годам заключения и взят под стражу в зале суда. Он признан виновным в том, что по инициативе иных осужденных в 1984–1985 годах трижды принял участие в совершавшихся ими хищениях госсредств на общую сумму 12 652 руб., а также причинил ущерб без признаков хищения на 2669 руб.

Изучение дела приводит к выводу о неправосудности приговора. Наказание Тартайнису назначено несоразмерное его описанной в приговоре роли во вмененных ему эпизодах, объему их и личных данных. Приговор составлен с весьма серь­ езными нарушениями процессуальных требований. Достаточных улик виновности Тартайниса в деле не имеется.

Ранее предпринятые попытки Тартайниса самостоятельно обжаловать приговор в надзорные органы Литвы результата не дали, а полученные им ответы как из Верховного Суда, так и из прокуратуры республики отражают нежелание не только вникнуть в дело, но даже и внимательно прочитать приговор. В отказе и. о. зам. председателя Верховного Суда перепутана дата одного из эпизодов. В отказе прокурора республики ошибочно указан период криминала по приговору, а также неверно указано на частичное признание вины осужденным, ибо он вины своей по делу не признавал.

223

Между тем дело Тартайниса, как полагает защита, заслуживает подлинного внимания надзорных инстанций и их вмешательства.

Обстоятельства дела

Согласно приговору, группа работников Друскининкайского цеха: ст. бухгалтер Папелене, ветврач Вилканцас, зав. приемкой скота Кварацеюс, приемщик Янулявичюс — вступили в сговор о хищении государственных средств. Они вовлекли в преступление ряд работников цеха, в числе которых были мастер убойного отделения Сайкаускас, а также бригадиры этого отделения Тертелис и Тартайнис. Хищение, согласно приговору, совершалось следующим образом.

Принимая скот у населения и хозяйств, приемщики цеха занижали его вес и упитанность, обманывая сдатчиков и создавая в цехе безучетный излишек веса скота. Для реализации этого излишка Вилканцас и Папелене заключали с гражданами фиктивные договоры о якобы купленном у них скоте, перечисляли им деньги на счета в сберкассах, которые затем снимались гражданами и передавались организаторам хищения.

Приписанный таким образом скот проходил затем по учету убоя в общей массе реально забитого скота по числу и весу, а при сдаче туш на склад-холодильник их число приписывал в весовых ведомостях мастер убойного отделения Сайкаускас, а в отдельных случаях — бригадиры Тертелис и Тартайнис. Склад приемку производил только по весу и учета числа туш не вел. Работники склада к криминалу причастными не признаны.

Так описана механика хищения в приговоре (лл. 3–5 приговора. Здесь и далее в жалобе номера листов приговора указаны по прилагаемому печатному тексту официального перевода).

Тартайнис признан виновным в причастности к трем эпизодам преступления — № 26, 27 и 35 по принятой в приговоре нумерации. Описания их изложены на лл. 61, 64 и 83 приговора.

По этим эпизодам, согласно приговору, организаторами хищения было присвоено 12 652 руб. — стоимость приписан-

224

ных ими свиней, вес которых был реально сдан в склад-хо­ лодильник, а число умышленно приписано в ведомости сдачи Тартайнисом.

Бухгалтерская экспертиза по делу не проводилась. Документальной ревизией недостач и излишков свиней ни по весу, ни по числу не выявлено.

Возражения защиты против вынесенного Тартайнису приговора сводятся к следующему.

I. О назначенном наказании

Тартайнис, как сказано выше, приговорен к 10 годам заключения и дополнительным мерам. Наказание это представляется неоправданно жестоким и не соответствующим ни делу, ни духу времени.

Из 44 эпизодов хищения на общую сумму около 175 тыс. руб., совершенного организаторами (лл. 5–104 приговора), Тартайнис, по версии суда, был причастен лишь к трем эпизодам, при которых указанные организаторы похитили 12 652 руб. Есть основания заключить поэтому, что Тартайнис, согласно приговору, являлся не только второстепенным, но и случайным участником криминала.

Сумма присвоения во вмененных ему случаях близка к низшему пределу понятия особо крупного хищения.

Никаких показаний или иных доказательств того, что ка­ кая-либо часть похищенной в этих трех случаях суммы была кем-либо уплачена Тартайнису за содействие организаторам в ее хищении, в приговоре не приведены и в деле нет. Поэтому помощь эта, по версии приговора признанная умышленной, даже в этом случае представляется техническим содействием, продиктованным не корыстными интересами, а слабоволием и зависимостью от вышестоящих лиц.

В прошлом Тартайнис не судим и ничем не опорочен, являлсярабочим комбината.Производственнаяхарактеристика его весьма положительна (л. 40 т. 66). Материально-ответст­ венным лицом он не был.

При таких обстоятельствах назначение Тартайнису 10-лет­ него заключения противоречит принципу индивидуализации наказания соответственно объему вины и криминала каждого

225

из осужденных, а также современной карательной политике. Несмотря на то, что подобное наказание находится в рамках санкции статьи 95 УК Литовской ССР, оно явно не соответствует ни второстепенной роли Тартайниса, ни особенностям вмененного ему криминала, ни личным данным. Поэтому суд имел основания в подобном случае использовать право, предоставленное ему статьей 37 Основ уголовного законодательства СССР, отступив от санкции закона ради справедливого смягчения наказания.

Защита полагает, однако, что приговор по изложенным ниже причинам требует более радикального исправления.

II. Процессуальная неполноценность приговора

Особая значимость приговора для судьбы гражданина, в отношении которого он вынесен, определяет и особо жесткие требования к его качествам, изложенные в процессуальном законе и руководящих разъяснениях Верховных Судов.

Вчастности, суд обязан был изложить в обвинительном приговоре не только собственную версию событий, но также

ипозицию подсудимого, его объяснения по предъявленному обвинению, перечень доказательств, подтверждающих и оп­ ровергающих обвинение, их анализ и выводы из него (ст. 346 УПК Литовской ССР, п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 июня 1969 года «О судебном приговоре»).

ВПостановлении Пленума Верховного суда Литовской ССР от 4 октября 1967 года «О недостатках в судебных приговорах» особо подчеркивается:

«Изложение доказательств должно быть начато в при­ говоре с объяснений подсудимого. Должны быть изложены его позиция в отношении предъявленного обвинения, его показания, затем все другие доказательства» (п. 8).

Приговор в отношении Тартайниса не отвечает этим обязательным требованиям. В нем не сообщается: 1) признал или не признал себя виновным Тартайнис; 2) какие объяснения дал он суду по предъявленным обвинениям; 3) не указано также, кто из допрошенных по делу подсудимых и свидетелей уличал Тартайниса и в чем именно; 4) не сообщаются и

226

мотивы, по которым суд признает вмененные ему в вину действия совершенными умышленно, с целью хищения и в результате сговора, а не по иным возможным причинам.

Тартайнис как субъект права на защиту вообще отсутствует в приговоре, он полностью игнорируется судом как уча­ стник процесса и упоминается лишь как объект для выводов и назначения срока наказания. Подобный приговор не может быть терпим. Он не просто принижает роль подсудимого в процессе, а сводит ее на нет, превращая в некую формальность, а процессуальные гарантии его прав — в пустую декларацию.

Полагаю, что страдающий столь грубыми дефектами приговор уже по одной этой причине не может считаться правосудным и требует отмены.

III. Недоказанность обвинения Тартайниса

Как отмечено выше, в приговоре полностью отсутствуют ссылки на какие-либо уличающие Тартайниса в хищении пока­ зания, нет также и упоминания лиц, давших такие показания.

Этот пробел приговора не случаен. В деле, по которому гражданин осужден к столь тяжкому наказанию, нет решительно никаких показаний свидетелей, обвиняемых или подсудимых о том, что Тартайнис находился в преступном сговоре с кем-либо из них, получал какую-либо долю похищенного или разовую плату за те редкие содействия, в которых он обвинен, или что он хотя бы знал о совершаемых в цехе хищениях.

Как видно из описания вмененных Тартайнису трех эпизодов (лл. 61–63, 64–65, 83 приговора), соучастниками его по ним признаны осужденные Вилканцас, Папелене, Янулявичюс. Тартайнис работал в убойном отделении вместе с мастером Сайкаускасом и бригадиром Тертелисом, признанными участниками иных эпизодов хищения, которые могли знать о причастности Тартайниса к криминалу. Однако ни одно из перечисленных лиц ни на предварительном следствии, ни в суде не упомянуло Тартайниса как участника хищения. Более того, когда некоторые из них, признавая свою вину, подробно описывали механику преступления и называли замешанных в нем работников цеха, то они на прямо поставленные вопросы следствия отрицали причастность к хищению Тартайниса.

227

Так, Вилканцас, один из организаторов вмененных в вину Тартайнису эпизодов, производивший вместе с Папелене, согласно приговору, раздел похищенных денег, показал:

«Об участии в приписках Тартайниса я ничего сказать не могу. Денег ему не платил» (л. 149 т. 3).

Янулявичюс показал:

«О приписке я договаривался с Папелене, Вилканцасом, Кварацеюсом. С Тартайнисом не сговаривался никогда, ни разу» (л. 198 т. 22).

Сайкаускас и Тертелис, работавшие вместе с Тартайнисом и признанные по приговору активными участниками хищения, признавая свою вину, также отрицали причастность Тартайниса (лл. 178, 202 т. 46, л.201 т. 65). Сам Тартайнис на всем протяжении дела виновным себя не признавал (лл. 1, 3, 18, 28 т. 66, л. 102 т. 69).

Он утверждал, что в случаях, когда ему приходилось замещать мастера, никаких приписок он не совершал, отражая

вдокументах реально сдаваемое на склад число туш. Он показывал также, что в отдельных случаях, когда количество туш при сдаче на склад из убойного отделения не совпадало с накладными приемки свиней на убой, убойщики либо дописывали, либо уменьшали число туш «для баланса». Но эти плюсовые или минусовые ошибки подсчета никогда не превышали одной-двух туш свиней (л. 18 т. 66).

Полное отсутствие в деле чьих-либо показаний об участии Тартайниса в хищении свидетельствует, что обвинительный приговор основан исключительно на предположении суда о виновности Тартайниса.

Из описания в приговоре вмененных Тартайнису трех эпизодов видно, что в качестве единственного доказательства его вины упомянуто заключение почерковедческой экспертизы о том, что ведомости взвешивания туш свиней при сдаче их из убойного отделения на склад в эти дни были составлены Тартайнисом. В ведомостях этих, по мнению суда, были указаны туши не только реально забитых, но и приписанных

вэти дни приемным отделением свиней.

228

Представляется принципиально недопустимым обосновывать приговор только заключением экспертизы без какихлибо иных улик виновности, поскольку любая экспертиза заключает в себе известную вероятность ошибки.

Однако возражения защиты основаны не на этом. Можно полагать (прямо это в приговоре не сказано), что,

признавая факт составления Тартайнисом ведомостей взвешивания за указанные дни достаточной уликой его участия в хищении, суд исходил из того, что все иные возможные причины неверного указания числа туш в ведомостях, кроме умышленного содействия расхитителям, материалами дела исключаются; что подача свиней из приемного отделения в убойное определялась наличием стада, то есть что все имевшиеся в приемке в эти дни свиньи подлежали в эти же дни передаче на убой, и потому Тартайнис реально не получал на убой того количества свиней, которое было обозначено в приходной накладной, а затем и в расходной ведомости взвешивания.

Между тем изучение дела приводит к выводу, что обе эти логические позиции, на которых, видимо, держится осуждение Тартайниса, несостоятельны и не подтверждаются материалами дела:

1. В самом приговоре отмечается: «В отделение убоя скот передавался формально, без пересчета и взвешивания, а лишь на основании остатков по книге базы, которую вела Папелене, имея возможность оприходовать и якобы сданный скот» (л. 5 приговора).

Этот порочный порядок, заведенный руководством цеха, препятствовал обнаружению количественной нехватки животных при подаче их на убой из приемного отделения. Тартайнис также пользовался им в тех редких случаях, когда замещал мастера. Каких-либо выгод от его применения он не получал, так как материально-ответственным лицом в отделении убоя не являлся (см. акт ревизии, лл. 8–24 т. 58).

Из описания вмененного Тартайнису эпизода № 26 (л. 63 приговора) следует, что 19 июня 1984 года по накладной № 252 Янулявичюс сдал на убой 182 свиньи без их пересчета и взвешивания, а по книжным данным. Из приговора видно, что

229

именно выписка накладной «формально, а не в натуре» и позволила Янулявичюсу включить в общее число свиней 23 несуществующие. Никаких ссылок на то, что эта махинация удалась Янулявичюсу благодаря сговору с Тартайнисом, в приговоре не содержится (см. л. 63 приговора).

Совершенно аналогично описание сдачи свиней на убой

ипо остальным двум эпизодам, вмененным Тартайнису (лл. 65

и84 приговора).

Так обстоит дело с приемкой свиней в убойном отделении: применявшийся при этом порядок позволял участникам хищения оформлять передачу приписанных свиней без сговора с Тартайнисом и без умышленного содействия с его стороны.

Что касается учета туш при сдаче их из убойного отделения на склад-холодильник, то и на этой стадии заведенный независимо от Тартайниса порядок не обеспечивал точности обозначенных в документах (ведомостях) данных. Из приговора (л. 8 и др.) видно, что склад, куда сдавались туши убойным отделением, вел учет только их общего веса и потому числом их не интересовался. Соответственно и работник убойного отделения, составляя и подписывая ведомость взвешивания, отвечал перед складом лишь за правильное указание веса партии сдаваемых туш, а не за их количество. Вес сдаваемой партии (как видно из приговора) всегда указывался в ведомости правильно, и реальность его контролировалась складом.

Количество же туш при безалаберном учете, насажденном в отделении его руководством, должно было соответствовать лишь накладной прихода и потому переносилось с нее без подлинного пересчета, к которому и стимула никакого не было.

Мастер Сайкаускас относительно применявшегося «порядка» показал суду:

«Перед убоем скот мы не взвешиваем. Журнала в убойном отделении нет. При сдаче голов не считаем, считаем общий вес, сравниваем с данными склада. Кладовщик и я считаем отдельно, потом сравниваем» (лл. 93, 94 т. 69).

Кварацеюс показывал:

230