С.Л.Ария Жизнь адвоката

«Число голов при сдаче туш на склад определяется по приемным документам» (лл. 61–62 т. 69).

Таким образом, не только при приеме свиней на убой, но и при сдаче туш на склад неправильное указание их числа в документации могло объясняться не умышленным содействием хищению со стороны Тартайниса, а порочной системой оформления документов по книжным данным, без реального пересчета.

2. Неосновательно и второе логическое основание приговора, состоящее в том, что все имевшиеся в приемном отделении свиньи подавались для убоя в день их приемки и потому Тартайнис должен был обнаружить их нехватку против указанного в документах.

Из дела следует, что подача свиней на убой определялась не наличием стада в приемном отделении, а потребностями торгующих организаций, то есть заказами склада убойному отделению. Вследствие этого на убой могло подаваться не все принятое в данный день приемщиком стадо: часть его могла остаться в резерве на следующий день. Так, мастер Сайкаускас показал суду:

«Я уточняю с утра на складе, сколько нужно мяса. Сообщаю приемщику, сколько дать на убой» (л. 93 т. 69). «Накладная от 13 февраля 1985 года, например, не могла быть за один день — скот забит на другой день»

(л. 101 т. 69).

Янулявичюс показал:

«Принятый скот передавался в убойное отделение, а остаток его оставался до следующего дня, но повторно его не перевешивали» (л. 73 т. 69).

Из этого следует, что работники приемного отделения, располагая резервом из стада предыдущего дня, имели полную возможность и 19 июня 1984 года, и 2 июля 1984 года, и 23 сентября 1985 года (дни вмененных Тартайнису эпизодов) подать на убой полное число реальных, а не приписанных свиней, скрыв от Тартайниса факт приписки и оставив оформление лжеубоя «бестоварных» приписных свиней до

231

следующего дня, то есть до возвращения на работу своего соучастника. В подобном случае Тартайнис и в ведомости взвешивания указывал за эти дни подлинное, а не завышенное количество туш, сдаваемых на склад.

Изложенное свидетельствует, что сам факт составления Тартайнисом в указанные выше три дня ведомостей, в которых, по мнению суда, наряду с реально забитыми указаны и свиньи, реально не принятые в эти дни приемным отделением, недостаточен для вывода об участии Тартайниса в хищении: факт этот по обстоятельствам дела может объясняться и иными, некриминальными причинами.

Иных улик виновности Тартайниса не имеется.

То, что указанные выше обстоятельства оказались вне поля зрения суда, объясняется и весьма поверхностным исследованием относящейся к Тартайнису части дела.

Протокольная запись допроса Тартайниса в суде уместилась на трех страницах, то есть на полутора листах (лл. 102– 105 т. 69). Судя по протоколу, ни одного вопроса ему задано не было.

Из описания вмененных Тартайнису эпизодов видно, что к нему имели отношение всего 3 приходные накладные и 3 расходные ведомости. Однако 2 накладные по первому и второму эпизоду (лл. 197 и 210 т. 5) Тартайнису при его допросе судом не предъявлялись и объяснений его по ним нет (см.

л. 102 т. 69).

На листе 138 тома 63 находится почерковедческая экспертиза по третьему эпизоду Тартайниса. Этот лист в судебном заседании не оглашался (см. л. 212 т. 69), что не помешало суду в нарушение закона обосновать приговор ссылкой на эту экспертизу как единственную улику по эпизоду.

Изложенный выше анализ позволяет сделать общий вывод о приговоре в отношении Тартайниса: он составлен с недопустимыми отступлениями от процессуальных требований, принижающими роль подсудимого в процессе и его права на защиту; он вынесен практически без доказательств виновности Тартайниса во вмененных ему преступлениях и опирается лишь на предположения суда, не находящие подтверждения в деле.

232

IV. Дополнительные соображения

При изучении дела привлекает внимание одно обстоятельство, относящееся не лично к Тартайнису, а ко всем осужденным вообще.

Ни один из них, как видно из протокола, по существу, не признал своей вины в судебном заседании.

Вэтой связи представляет интерес, что, согласно данным документальной ревизии, проведенной по цеху (лл. 8–24 т. 53):

в1983 году цех сдал Вильнюсскому кожзаводу всего на 16 свиных шкур меньше числа свиней, забитых по учету убойного отделения,

в1984 году — на 29 шкур больше, чем надлежало получить по числу забитых, учетных свиней, а в 1985 году отклонений не установлено.

Из этого следует, что цех в 1983–1985 годах сдал Вильнюсскому кожзаводу не только шкуры «реально забитых», но, по существу, и все шкуры свиней, признанных по приговору «бумажными», приписанными с целью хищения. Эта абсурдная ситуация не исследовалась и никакого объяснения в деле и в приговоре не получила.

Вто же время можно с уверенностью заключить, что учет количества сданных шкур не «подгонялся» осужденными под учет скупки и забоя с целью сокрытия хищения, поскольку ни один из них не пытался на следствии или в суде сослаться на сведения о числе сданных шкур как на опровергающее обвинение обстоятельство.

Указанные данные из акта ревизии ставят под вопрос обоснованность обвинения в целом.

По изложенным основаниям обращаюсь с просьбой опротестовать приговор в отношении Тартайниса на предмет отмены и прекращения дела в касающейся его части из-за отсутствия доказательств ВИНОВНОСТИ.

Адвокат С. Ария

По настоящей жалобе приговор был опротестован в Президиум Верховного Суда Литовской ССР, который признал осуждение

233

Тартайниса за хищение неосновательным, действия его оценил как преступную халатность и смягчил наказание до 2 лет лишения свободы, отбытых им.

Генеральному прокурору СССР

ЖАЛОБА 

в порядке надзора по делу Н. Чачхалиа  (убийство)

Чачхалиа совместно с Мачавариани и Майсурадзе признан виновным в убийстве гр. О. Ш. Гелашвили и осужден с присоединением неотбытого условного срока к 13 годам и 6 месяцам лишения свободы в колонии строгого режима.

Тем же приговором он осужден за хулиганство.

В 1974 году заместителем Председателя Верховного Суда

СССР приговор был опротестован по мотиву неисследованности дела. Протест был отклонен Президиумом Верховного Суда Грузинской ССР, который одновременно заменил смертную казнь осужденному Мачавариани лишением свободы.

К настоящему времени Чачхалиа отбыл почти 9 лет заключения.

Изучение дела приводит к выводу, что вина его не только в убийстве, но и в пособничестве таковому не доказана.

Неосновательно осужден Чачхалиа и за хулиганство, что усматривается даже из текста приговора. Однако обжалование приговора в этой части представляется беспредметным ввиду полного отбытия наказания, и настоящая жалоба приносится лишь на осуждение Чачхалиа за убийство. Жалоба в отношении Чачхалиа приносится в Прокуратуру СССР впервые.

Вывод о неосновательности осуждения Чачхалиа за убийство основан на изложенном ниже анализе.

Обстоятельства дела

18 ноября 1972 года один из жителей г. Рустави справлял свадьбу, на которую явилось до 120 гостей. Мачавариани, дядя которого был тамадой свадьбы, привел на нее своих товарищей — Майсурадзе и Чачхалиа.

234

Как установлено ныне приговором, Чачхалиа на свадьбе совершил следующие поступки: затеял словесную ссору с од­ ним из гостей, унизил тамаду, назвав его «мужланом», «неучем», потребовал наполнить вином большой рог, но все вино из него не выпил, частично пролил, а в конце свадьбы, уходя, нецензурно бранился.

Из многословного и нечеткого текста приговора с трудом можно уяснить, что именно эти поступки Чачхалиа послужили поводом к осуждению его за злостное хулиганство по части 2 статьи 228 УК Грузинской ССР к 5 годам заключения, которые он и отбыл.

Резо Мачавариани, опьянев за столом, также совершил ряд противоправных действий: ударил ногой гр. Циклаури, затем вступил в драку с применением ножа, причинил ряду лиц легкие телесные повреждения. После этого Мачавариани ушел со свадьбы. В это время О. Ш. Гелашвили с целью задержать и наказать хулигана последовал за уходившим по улице Мачавариани, настиг его и, схватив за руки, прижал к стене. Как утверждает Мачавариани, Гелашвили при этом ударил его головой в лицо.

Эту сцену видели следовавшие позади Майсурадзе и Чачхалиа. Как признано приговором, они сзади напали на Гелашвили, нанесли ему побои и, схватив с боков, оторвали его от Мачавариани, освободив последнего. Тогда Мачавариани имевшимся у него ножом нанес Гелашвили несколько ножевых ранений, одно из которых оказалось смертельным. Гелашвили умер на месте происшествия.

Приговором признано, что Майсурадзе и Чачхалиа освобо­ дили Мачавариани умышленно, чтобы дать ему возможность убить Гелашвили, то есть явились соисполнителями убийст­ ва. Именно это утверждение суда и оспаривается защитой.

I. Умысел Чачхалиа и Майсурадзе  на убийство Гелашвили не доказан по делу

На всем протяжении дела Чачхалиа и Майсурадзе показывали, что в момент нанесения ранений Гелашвили не присутствовали, пришли позже и увели Мачавариани с места происшествия.

235

Сосредоточившись на опровержении их версии и утверждая, что именно они освободили Мачавариани от захвата со стороны Гелашвили, суд обошел молчанием решающий для квалификации вопрос: какими доказательствами установле­ но, что действия Майсурадзе и Чачхалиа совершены с целью убийства Гелашвили?

Из текста самого приговора следует, что объективно действия Майсурадзе и Чачхалиа были направлены лишь на освобождение Мачавариани от примененного Гелашвили захвата, а не на убийство последнего: никакого опасного для жизни Гелашвили насилия над ним они, как видно из приговора, не учинили. Поэтому в приговоре квалификация их действий как убийства обоснована ссылкой на субъективную сторону: по мнению суда, они освободили Мачавариани с целью дать ему возможность убить Гелашвили.

Между тем утверждение суда о такой направленности умыс­ ла Чачхалиа и Майсурадзе носит характер предположения, лишенного серьезной доказательственной основы. Единственный мотив, приведенный по этому поводу в приговоре, состоит в том, что осужденные знали о наличии у Мачавариани ножа и о предшествующем ранении им нескольких лиц на свадьбе.

Однако это обстоятельство само по себе не давало Майсурадзе и Чачхалиа оснований предвидеть совершенное затем убийство. Как видно из приговора, всем раненым до этого лицам Мачавариани причинил легкие телесные повреждения. Поэтому возможность использования своего освобождения Мачавариани для нанесения тяжелых, а тем более смертельных травм Гелашвили отнюдь не вытекала из его предшествующих поступков.

Предположительный вывод суда о цели действий Майсурадзе и Чачхалиа при освобождении Мачавариани не имеет опоры и в прочих данных дела:

—поведение Чачхалиа на свадьбе даже в описании по приговору не свидетельствует о его стремлении причинить кому-либо телесный вред: все вмененные ему в вину нарушения порядка носили характер малозначительной перебранки;

—с Гелашвили Чачхалиа знаком не был, на свадьбе столкновений с ним не имел и потому личной вражды к нему испытывать не мог;

236

—в сговоре с Мачавариани о согласованных действиях с целью убийства Гелашвили Чачхалиа не обвинялся;

—из показаний Мачавариани в начальной стадии следствия (то есть в период, когда он, по мнению суда, еще не пытался «выгораживать соучастников») видно, что после происшествия Чачхалиа и Майсурадзе упрекали его в применении ножа. «На следующий день Майсурадзе и Чачхалиа сказали мне: “Зачем ты употребил нож? Ты должен был действовать только руками”» (6 декабря 1972 года, л. 34 т. 2, конец протокола). Подобный упрек свидетельствует, что возможность убийства Гелашвили не охватывалась предвидением Чачхалиа и Майсурадзе.

Как правильно указал в своем постановлении Президиум Верховного Суда Грузинской ССР, Мачавариани воспользовался для убийства Гелашвили своим освобождением со стороны Майсурадзе и Чачхалиа (л. 4 текста перевода). Однако президиум не сделал из этой правильной оценки ситуации надлежащих выводов: убийство не было для Майсурадзе и Чачхалиа ни согласованным, ни предвиденным последствием их действий; оно явилось эксцессом третьего лица.

Действия их по освобождению Мачавариани, за отсутст­ вием объективной и недоказанностью субъективной стороны состава убийства, подлежали квалификации по части 2 статьи 209 УК Грузинской ССР как насилие над гражданином, выполнявшим свой общественный долг.

II.Дополнительные соображения

Вмотивах приговора заслуживают внимания также ссылки суда на показания осужденного Мачавариани и свидетелей Сунцовой и Кетиладзе, которые якобы подтвердили участие Чачхалиа и Майсурадзе в убийстве.

Суд пишет (л. 13 текста перевода), что даже сам Мачавариани подтверждал в начале следствия прямое соучастие Майсурадзе и Чачхалиа в совершенном им убийстве. В приговоре цитируются эти показания Мачавариани:

«Если бы мои товарищи... не пришли бы, там убийства не произошло бы. Если бы мы были одни, он меня побил бы, и этим бы кончилось, тем более что он меня держал, и я не мог использовать нож».

237

Выдержка эта взята из показаний Мачавариани от 2 декабря 1972 года (л. 212 т. 1). Вырвав приведенную фразу из контекста показаний Мачавариани, суд неверно истолковал ее смысл. Подлинный текст этих показаний свидетельствует, что Мачавариани не описывал в них роль своих товарищей в совершенном им убийстве, а попытался исказить общую картину происшествия, представив Майсурадзе и Чачхалиа главными виновниками убийства. К этому побуждала его реальная угроза высшей меры наказания за серию совершенных преступлений.

В дальнейшем Мачавариани отказался от этой попытки, по существу признал, что ножевой удар в грудь потерпевшего был нанесен им, и перестал ссылаться на вину Майсурадзе и Чачхалиа в убийстве.

Выдержки из этих показаний наглядно подтверждают изложенное.

При первом после задержания допросе Мачавариани пытался переложить вину за убийство только на Майсурадзе:

«Я увидел, что один из танцоров погнался за мной. Я кричал: “Не подходи!”, пятился и махал ножом. Но тот схватил меня за руки и прижал к стене. Он ударил меня головой в подбородок. В это время от парикмахерской прибежал Майсурадзе и сбоку замахнулся рукой на этого парня. Тот отпустил меня и покачнулся. Тут прибежал Чачхалиа и начал бить этого парня. Я закричал: “Бежим!” И мы убежали. На другой день Майсурадзе сказал мне, что если бы не он, то этот парень избил бы меня» (лл. 129–137 т. 1).

В следующих показаниях, выдержка из которых использована в приговоре, Мачавариани изменил описание событий, стремясь выпятить роль не только Майсурадзе, но и Чачхалиа:

«Он схватил меня за руки, прижал к стене и ударил головой в подбородок. Тут одновременно подбежали Майсурадзе и Чачхалиа. Кто-то из них толкнул или ударил Гелашвили, тот сразу сник, отпустил меня...» (лл. 212– 123 т. 1).

238

При очередном допросе и особо на очной ставке 6 декабря 1972 года Мачавариани впервые признает, что именно он убил Гелашвили:

«Когда он держал мои руки, то прибежали Майсурадзе и Чачхалиа, столкнулись с Гелашвили, он отпустил меня, и тогда я ударил его один раз ножом, после чего он согнулся...» (л. 26 т. 2).

Через два дня, 8 декабря 1972 года, допрошенный уже в качестве обвиняемого, Мачавариани окончательно отказы­ вается от попытки переложить на Майсурадзе и Чачхалиа свою вину:

«Пытаясь освободиться от Гелашвили, когда он держал мои руки, я ударил его коленом в живот, и тогда он отпустил меня. Пользуясь этим, я ударил его ножом. Он согнулся и схватил меня за ногу. Я несколько раз махнул ногой, чтоб вырвать ее. Тут прибежали Майсурадзе и Чачхалиа, которые увели меня» (л. 64 т. 2).

Аналогичные показания дал он и в суде (лл. 43–48 т. 5). Таким образом, те показания Мачавариани, цитата из которых использована в приговоре, являлись попыткой ввести в

заблуждение следствие относительно подлинного убийцы Гелашвили. Эта попытка, от которой далее отказался и сам Мачавариани, была отвергнута затем и следствием, и судом. И потому использование одной из деталей этой несостоятельной версии происшествия для осуждения Майсурадзе и Чачхалиа нельзя признать обоснованной.

Суд упоминает также показания свидетелей Сунцовой и Кетиладзе. Сунцова показала, что видела ночью из окна, как трое лиц побили четвертого, после чего потерпевший был уведенпоулицесместаизбиениякпарикмахерской(лл. 242—

т. 2 и 87 — т. 5).

Поскольку по заключению судебно-медицинской экспертизы Гелашвили после ранения передвигаться не мог (л. 56 т. 1) и скончался непосредственно на месте происшествия у дома Эсиава (что указано и в приговоре, л. 15 текста пере­ вода), вызывает серьезные сомнения, что лицо, уведенное

239

кем-то после драки у дома Сунцовой к парикмахерской, было потерпевшим по настоящему делу. В противном случае сомнения вызывает и вопрос о том, действительно ли Сунцова видела то, о чем показала.

Что касается свидетеля Кетиладзе, то из его показаний следует, что он происшествия с Гелашвили не видел, а услышанная им фраза, произнесенная неустановленным лицом после убийства (л. 42 т. 3), безразлична для оценки роли Майсурадзе и Чачхалиа в происшествии.

Изложенный анализ мотивов приговора позволяет с определенностью заключить, что ни основной довод суда (осведомленность Майсурадзе и Чачхалиа о наличии у Мачавариани ножа), ни дополнительные ссылки в приговоре на показания убийцы в ходе следствия и свидетелей Сунцовой и Кетиладзе не колеблют вывода об отсутствии доказательств умысла на убийство в действиях Майсурадзе и Чачхалиа при освобождении Мачавариани.

Поэтому прошу проверить дело в плане настоящей жалобы и опротестовать приговор в отношении Чачхалиа и Майсурадзе для изменения квалификации их действий на часть 2 статьи 209 УК Грузинской ССР с соответствующим изменением наказания.

Адвокат С. Ария

Настоящая жалоба была после изучения дела отклонена.

Председателю Московского городского суда

ЖАЛОБА  в порядке надзора по делу Писарева А. А.  

(грабеж)

Несовершеннолетний Писарев осужден за ограбление гр. Петушкова к 6 годам лишения свободы.

240