С.Л.Ария Жизнь адвоката

Он осужден также за самовольный угон автомашины, однако приговор в этой части не обжалуется.

В части осуждения по части 3 статьи 145 УК приговором неосновательно вменяется в вину Писареву и осужденному вместе с ним Горячеву признак проникновения в жилище потерпевшего, что повлекло за собой отягченную квалификацию преступления и соответственно чрезмерное наказание.

Обстоятельства дела по приговору вкратце сводятся к следующему.

Взрослый Горячев и 16-летний подросток Писарев, вступив в сговор о похищении имущества своего знакомого Петушкова, 28 февраля 1985 года в первом часу ночи пришли на квартиру последнего с бутылкой водки. Поужинав вместе с ним на кухне, они начали требовать у потерпевшего деньги, угрожая насилием, однако Петушков на эти требования ответил отказом. Когда опьяневший Петушков уснул, осужденные похитили у него имущество на значительную сумму и ушли.

Утверждение защиты об отсутствии в этих действиях признака проникновения в жилище и о чрезмерности наказания Писарева основано на изложенных ниже соображениях.

I. В действиях Писарева нет признака  проникновения в жилище

Квалификация ограбления Петушкова по части 3 статьи 145 УК мотивирована в приговоре ссылкой на то, что осужденные с целью хищения «проникли в жилище Петушкова против воли последнего». Эта ссылка противоречит материалам дела и, в частности, показаниям потерпевшего.

Петушков показывал на следствии:

«С Писаревым познакомился в декабре 1984 года на улице... завязались приятельские отношения. Он несколько раз у меня ночевал...»

«27 февраля 1985 года в полпервого, когда я открыл дверь на звонок, в квартиру ко мне вошли Андрей и с ним незнакомый парень, который уже бывал у меня вместе с Андреем. Андрей сказал, что, мол, мы ненадолго. Я им сказал, чтобы они уходили пораньше, так

241

как завтра я должен ехать... кататься на лыжах. Они достали бутылку водки и попросили поставить в холодильник. Андрей сказал, что хочет есть. Я нарезал колбасы, достал все, что можно было кушать. Мы попили втроем чай. После чего я достал бутылку из холодильника, открыл ее и налил всем…» (лл. 13, 14).

Аналогичные показания Петушков давал и на последующих допросах, и в суде (см. лл. 39, 40, 414). Таким образом, из показаний потерпевшего с очевидностью вытекает,

—что ранее он находился в приятельских отношениях с подростком Писаревым (при разнице в возрасте в 9 лет!) и был знаком с Горячевым;

—что в день происшествия осужденные попросили у Петушкова позволения войти в его квартиру, а последний не только разрешил им войти, но и угощал их затем чаем, ужином и водкой.

В этих условиях наличие у осужденных цели хищения имущества Петушкова не наделяет сам по себе их визит к нему признаками «проникновения в жилище», так как таковым признается лишь противоправный вход в помещение без согласия его законного владельца (гражданина, государственного учреждения). Это принципиальное положение основано на следующем анализе:

1) Согласно разъяснению, изложенному в пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 6 апреля 1984 года № 2 «О некоторых вопросах, возникающих в су­ дебной практике при применении Указов Президиума Верховного Совета СССР...», проникновением должно считаться тайное или открытое вторжение в жилище или хранилище с целью совершения кражи (Бюллетень Верховного Суда СССР. № 3. 1984. С. 22).

2) Языковое толкование слова «вторжение» определяет безусловно противоправный характер такого действия, совершаемого самоуправно, без согласия владельца помещения (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 1984. Т. 1. С. 273).

3) В «Обзоре судебной практики» по делам о хищениях на транспорте Верховным Судом СССР в прямой форме разъ-

242

ясняется, что «наличие этого признака хищения предполагает не всякое, а только незаконное, недозволенное тайное или открытое вторжение в помещение или иное хранилище с целью совершения кражи, грабежа или разбоя» (Бюллетень Верховного Суда СССР. № 2. 1985. С. 42).

Вкачестве иллюстрации в «Обзоре...» далее приводится пример, в котором признак проникновения был исключен из оценки действий лица, вошедшего в помещение с целью кражи, поскольку доступ в это помещение был разрешен ему законным владельцем для выполнения производственных обязанностей (Там же. С. 43).

4) Аналогичное толкование этого признака Верховным Судом РСФСР изложено в обзоре кассационной и надзорной практики за 1984 год, где в качестве примера приводится дело П., вошедшего в универмаг с целью хищения товаров. Действия его «нельзя считать совершенными с проникновением в помещение, ибо не было “вторжения”» (Бюллетень Верховного Суда РСФСР. № 10. 1985. С. 15).

Исходя из приведенных разъяснений Верховных Судов

СССР и РСФСР, действия Писарева и Горячева, вошедших в квартиру Петушкова в качестве его гостей, знакомых с согласия и разрешения потерпевшего, не могут рассматриваться как «проникновение в жилище», несмотря на наличие у них умысла на хищение.

Квалифицирующий признак «проникновения» должен быть поэтому исключен из описания действий осужденных по приговору, а содеянное ими должно быть переквалифицировано на часть 2 статьи 145 УК РСФСР.

II.О наказании Писарева по приговору

Вкачестве смягчающего ответственность обстоятельства суд указал только несовершеннолетие Писарева. Для примененной по приговору разницы в наказании Горячева и Писарева возраст последнего, возможно, был достаточно серьезным основанием.

Однако по делу имелся и ряд иных, не менее серьезных смягчающих обстоятельств, не указанных и, следовательно, не учтенных судом.

243

В их числе в первую очередь заслуживало внимания поведение самого потерпевшего. Завязав подозрительную дружбу с подростком, которому только что исполнилось 16 лет, и неоднократно оставляя его у себя ночевать, Петушков тем самым способствовал его разложению.

«Мать Писарева, — показывал Петушков, — обратилась ко мне с просьбой о том, что, если ее сын у меня появится, чтобы я позвонил домой, она приедет и заберет сына» (л. 40).

Однако потерпевший не только не выполнил просьбу матери Писарева в день происшествия, но и принялся сам угощать подростка водкой, как это видно из показаний Петушкова. Поведение последнего явилось, таким образом, одной из способствовавших преступлению причин.

Не учтена и значительно менее активная роль Писарева в ограблении сравнительно с ролью взрослого соучастника Горячева.

Не указано и не учтено в приговоре, что Писарев по собственной инициативе сообщил следователю о втором из вмененных ему в вину преступлений: самовольном угоне ма­ шины (л. д. 238), что свидетельствует о его стремлении к искренности.

Заслуживало внимания и состояние здоровья Писарева, который, как это видно из прилагаемых медицинских справок, страдает заболеваниями сердца и желудочно-кишечного тракта.

Все эти факторы существенно смягчают вину Писарева и позволяют утверждать, что ему избрано чрезмерно суровое наказание.

По изложенным соображениям прошу опротестовать приговор в отношении Писарева для исключения из него ссылки на проникновение в жилище потерпевшего и, соответственно, об изменении квалификации на часть 2 статьи 145 УК РСФСР, со смягчением в связи с этим назначенного ему наказания в пределах отбытого им.

Адвокат С. Ария

244

По мотивам жалобы был принесен протест, который был удовлетворен президиумом Мосгорсуда.

Генеральному прокурору СССР

ЖАЛОБА

в порядке надзора по делу Сергеева Н. А.   (взятка)

Сергеев, работавший начальником управления бытового обслуживания в г. Коломне, был осужден за получение взятки в сумме 150 руб. и угощение в ресторане к 8 годам зак­ лючения.

Этот приговор был вынесен при повторном рассмотрении дела, так как ранее дело было иным составом облсуда обращено к доследованию ввиду сомнительности и недостоверности улик получения Сергеевым взятки.

Определением Верховного Суда РСФСР от 4 февраля 1982 года в кассационном порядке приговор был отменен с возвращением дела на новое рассмотрение — с указанием на грубые нарушения судом процессуальных прав Сергеева и противоречия в доказательствах его вины.

По протесту заместителя Председателя Верховного Суда РСФСР это определение было отменено постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР с передачей дела на новое кассационное рассмотрение.

При повторном рассмотрении кассационных жалоб коллегия Верховного Суда РСФСР оставила приговор в силе, одновременно применив к Сергееву статью 43 УК РСФСР и снизив ему наказание до 5 лет заключения.

Вынесенные по делу судебные постановления, и в первую очередь постановление Президиума Верховного Суда РСФСР, считаю неосновательными.

245

Полное пренебрежение суда первой инстанции к процессуальным гарантиям прав обвиняемого в стадии предания суду и при судебном разбирательстве оценивается Прези­ диумом Верховного Суда как несущественное. Такая ориентировка нижестоящих судов ведет на практике к правовому нигилизму. Она противоречит постановлениям Пленума Верховного Суда СССР по этим вопросам и дискредитирует их значимость, превращая в пустые декларации.

Столь же поверхностна и оценка Президиумом глубоких дефектов и противоречий в доказательствах вины Сергеева. В результате ни в приговоре, ни в кассационном определении по делу нет ответов на прочно обоснованные доводы защиты, а Сергеев осужден при более чем сомнительных доказательствах его вины.

Подобное отношение к закону и судьбе гражданина не может быть терпимо в правосудии.

Фактическая сторона дела

В начале 1978 года Сергеев, работавший до этого заместителем директора Песковского комбината стройматериалов, был переведен на должность начальника Коломенского управления бытового обслуживания. В феврале того же года к нему обратились граждане Угулава и Чекурашвили, приехавшие из Грузии, с предложением организовать в Коломне производство по изготовлению гравированных «под хрусталь» стаканов и показали образцы своей продукции.

Образцы понравились Сергееву. Показав их районному руководству, он обратился к областному управлению бытового обслуживания за разрешением на открытие указанного производства. Получив добро облуправления на разработку технической документации и изготовление экспериментальных образцов 21 февраля 1978 года (л. 77 т. 37), Сергеев весной 1978 года приступил к организации мастерской. В марте было получено разрешение санэпидстанции на устройство такой мастерской в помещении Дома быта в с. Пески, после чего Угулава и Чекурашвили начали в нем монтаж несложного оборудования, изготовленного по их заказу местными мастерами.

246

Закончив монтаж оборудования — деревянной станины с двигателем и ванны для протравки, Угулава и Чекурашвили в начале июня изготовили на нем пробную партию стаканов в количестве около 400 штук, которые были оприходованы управлением и использованы Сергеевым для разработки ТУ и утверждения образцов и цен.

Как впоследствии выяснилось, Угулава и Чекурашвили не ограничились выпуском пробной партии. Они изготовили также дополнительную партию стаканов, которую незаконно реализовали на рынках района. В связи с тем, что сведения об этом стали известны в управлении, Угулава и Чекурашвили были отстранены от дальнейшей работы, а цех закрыт. Угулава и Чекурашвили покинули Коломну.

В начале 1979 года против Сергеева и директора Песковского комбината стройматериалов Цыплакова было возбуждено уголовное преследование по части 1 статьи 170 УК РСФСР за безнарядный отпуск ими асфальта с комбината в течение 1976–1977 годов. В поле зрения следствия по этому делу попал и описанный выше эпизод с незаконной продажей стаканов Угулавой и Чекурашвили. Последние были разысканы в г. Элисте, где они работали, вызваны в Коломну и задержаны за частнопредпринимательскую деятельность.

Вскоре после задержания Угулава и Чекурашвили заявили, что были вынуждены скрытно изготовить и продать стаканы на 600 рублей ввиду безденежья: все наличные деньги они израсходовали на угощение Сергеева в ресторане и дачу ему взятки в сумме 150 рублей.

Эти показания и послужили основанием для обвинения, а затем и осуждения Сергеева по части 2 статьи 173 УК РСФСР.

На всем протяжении дела Сергеев вину отрицал, утверждая, что оказался жертвой оговора. Материалы дела подтверждают основательность утверждений Сергеева: приведенные в приговоре улики при их изучении по делу оказываются несостоятельными, глубоко дефектными и не заслуживающими доверия.

Единственной прямой уликой послужили показания Угулавы об угощении им Сергеева за свой счет в ресторане, а также о передаче на другой день 150 руб. Косвенной уликой

247

явились показания Чекурашвили о том, что ему со слов Угулавы были известны эти факты.

Все остальные лица (официантка, шофер и другие) показаний о самих фактах уплаты взяток не давали и освещали лишь некриминальные спорные обстоятельства.

Поскольку объективных подтверждений передачи взяток (признание Сергеева, обнаружение переданных денег и т. п.) не было, первостепенное значение для дела приобретали сведения об отсутствии или наличии у Угулавы возможных мотивов для оговора Сергеева, о последовательности и стабильности его показаний, о его общей правдивости, то есть достоверности этих показаний как решающего доказательства.

Анализ дела в этом плане приводит к следующим выводам:

I. Обстоятельства возникновения  уличающих Сергеева показаний

28 февраля 1979 года вызванные в Коломну Угулава и Чекурашвили были задержаны следователем за частнопредпринимательскую деятельность и заключены в КПЗ (лл. 69 и

173т. 37).

Втот же день они были допрошены. Признав факты безучетного изготовления гравированных стаканов и их частной продажи, задержанные пояснили на вопрос следователя, что взяток Сергееву «за открытие цеха не давали» (лл. 170 и 174

т. 37).

Однако на третий день раздельного содержания под стра-

жей Угулава и Чекурашвили подали следователю совершенно идентичные заявления, в которых оправдывали совершенное ими правонарушение вынужденностью своих действий:

«Хочу рассказать всю правду, почему продавал стаканы. Мне больше ничего не оставалось делать, потому что Сергеев от нас все деньги забрал» (текст одинаков,

лл. 187 и 184, т. 37).

В этих заявлениях-близнецах и в данных тут же показа­ ниях подозреваемые впервые выдвинули версию о том, что были доведены до крайности угощением Сергеева и уплатой ему 150 рублей.

248

«Мне ничего не оставалось, как продать стаканы на 600 рублей», — показал Угулава (л. 190 т. 37).

Зафиксировав эти объяснения на магнитофоне, следователь немедленно освободил Угулаву и Чекурашвили по мо­ тиву «наличия у них постоянного места жительства» (лл. 182, 183 т. 37).

Таким образом, уже из текста заявлений и допросов от 2 марта 1979 года вытекало, что оба подозреваемых применили дачу показаний на Сергеева как средство защиты по своему уголовному делу, то есть имели вполне понятный личный интерес в такой версии.

Побуждая подозреваемых к оговору, следователь использовал следующий незаконный прием. Чтобы озлобить их против Сергеева и снять моральную преграду перед ложным изобличением, он пригласил в КПЗ Бекреневу, квартирную хозяйку изготовителей гравированных стаканов. Дочь ее участвовала в сбыте неучтенной продукции цеха. И Бекренева, находясь в связи с этим в зависимости от «благоволения» следователя, стала убеждать Угулаву и Чекурашвили в том, что Сергеев обманывал их при заключении договора на организацию производства стаканов.

Как была реализована эта идея, видно из показаний Бекреневой и Угулавы.

Бекренева:

«Следователь мне предложил посмотреть (?) на этих ребят, я и пошла в милицию» (л. 50 т. 46).

Угулава:

«Меня привел в кабинет дежурный. Там была хозяйка квартиры. Она сказала: “Говорите всю правду, я говорила, что Сергеев вас обманет” (л. 147 т. 38). “Я считаю, что Сергеев обманул нас с пропиской. Он хотел обучить местных, а нам бы пришлось уехать, так как нет прописки”» (л. 53 т. 38).

В определении Мособлсуда от 1 октября 1979 года, по указанию которого проверялись обстоятельства и цели проникновения Бекреневой в КПЗ, отмечается:

249

«Как пояснили Угулава и Чекурашвили в судебном заседании, заявление о передаче взяток Сергееву они написали после того, как в КПЗ их посетила бывшая квартирная хозяйка. Последняя убедила их в том, что Сергеев обманул их, и предложила рассказать “всю пра­ вду”» (л. 181 т. 38).

Таким образом, из приведенных данных видно, что уличающие Сергеева показания о взятках возникли не только как средство защиты Угулавы и Чекурашвили от уголовного обвинения, но и как средство мести этих озлобленных против Сергеева лиц за обман в деловых отношениях. Эта органи­ зованная следователем двойная настроенность Угулавы и Чекурашвили определяла высокую вероятность оговора Сергеева с их стороны. Поэтому уже обстоятельства возникновения этих показаний вызывают обоснованные сомнения в их достоверности.

Немедленное освобождение Угулавы и Чекурашвили должно было убедить их в действенности избранной ими версии и целесообразности ее продолжения. Дело о них действительно было затем прекращено (л. 315 т. 37).

II. Существенные противоречия в доказательствах

Сомнения в правдивости показаний Угулавы и Чекурашвили, вызванные причинами их возникновения, не рассеиваются и в дальнейшем. Более того, они усиливаются ввиду крайней противоречивости этих показаний в их развитии.

В описании почти всех деталей криминала (времени, источников средств, сопутствующих фактов) у Чекурашвили, Угулавы и их земляков царит полный ералаш, подрывающий к ним доверие.

Мособлсуд в определении от 1 октября 1979 года дал следующую оценку этим показаниям:

«Обвинение Сергеева в получении взяток основано на крайне противоречивых доказательствах» (л. 179 т. 38).

В обширной жалобе, присланной из тюрьмы, Сергеев достаточно полно приводит перечень этих противоречий, повторять его нет надобности. Поэтому считаю целесообразным

250