5.2. Гарри и Гермина в романе Германа Гессе «Степной волк»

Отношения Гарри и Гермины в романе «Степной волк» завершают наш ряд литературных примеров, характеризующих путь развития мифологем мужского и женского. Гарри продолжает тему двойственности души, только в нём мы видим уже героя ничего не ищущего, он обращен на самого себя и в себе видит пустоту, отсутствие основы и смысла жизни. Что может увидеть в женском такое мужское? Гарри тянется к Гермине, как к источнику радости жизни, одновременно чувствуя в ней ту же самую пустоту, что и в нем самом. И в этих взаимоотношениях гари регрессирует в несколько детскую, зависимую позицию относительно Гермины.

В «Степном волке» мужское и женское, лишенные своего единства на всех парах несутся к саморазрушению.

Отношения Гарри и Гермины являются центральным сюжетом романа Германа Гессе «Степной волк» если, конечно в нем возможно «нащупать» этот самый центр. Ведь вся книга, как мы уже сказали, об иллюзорности единства человеческой души.

«Тут надо сделать еще одно замечание. Людей типа Гарри на свете довольно много, к этому типу принадлежат, в частности, многие художники. Все эти люди заключают в себе две души, два существа, божественное начало и дьявольское, материнская и отцовская кровь, способность к счастью и способность к страданию смешались и перемешались в них так же враждебно и беспорядочно, как человек и волк в Гарри. И эти люди, чья жизнь весьма беспокойна, ощущают порой, в свои редкие мгновения счастья, такую силу, такую невыразимую красоту, пена мгновенного счастья вздымается порой настолько высоко и ослепительно над морем страданья, что лучи от этой короткой вспышки счастья доходят и до других и их околдовывают. Так, драгоценной летучей пеной над морем страданья, возникают все те произведения искусства, где один страдающий человек на час поднялся над собственной судьбой до того высоко, что его счастье сияет, как звезда, и всем, кто видит это сиянье, кажется чем‑то вечным, кажется их собственной мечтой о счастье.»⁴⁸

Гарри с Герминой встречаются в тот момент, когда Гарри замученный в очередной раз борьбой противоположностей внутри себя забрел в бар, как в единственно возможное убежище. Там он и познакомился с девушкой. Интересно, что Гермина сразу же вырисовывается как вполне целостная натура, по крайней мере, как натура целеустремленная. В ней, кажется, противоположности не борются, а соседствуют, не создавая единства, но и не конфликтуя друг с другом.

«– Нет, я не набожная, к сожалению, но когда-то была набожная и когда-нибудь еще буду опять. Ведь времени нет для набожности.

– Времени нет? Разве для этого нужно время?

– Еще бы. Для набожности нужно время, больше того, нужна даже независимость от времени! Нельзя быть всерьез набожной и одновременно жить в действительности, да еще и принимать ее тоже всерьез – время, деньги, бар «Одеон» и все такое.»

Эта «авто» характеристика – как проблеск надежды в полном мрачного абсурда мире Гарри. В ней заявлено существование двух миров – «нашего» - мира материального и мира духовного, божественного – который существует по иным законам и в котором пребывать можно только «над временем». Гермина, в отличие от Гарри, как бы знает куда идет ее жизнь. И, кстати, по сюжету романа она действительно всегда будет знать – куда идёт она, куда нужно идти Гарри, чем и с кем ему заниматься. «Маленький Гарри» - называет Гермина своего нового друга в их первую встречу… И далее этот оттенок материнского сохраняется, возможно именно он и делает Гермину такой притягательной – с материнской властностью она готовит Гарри к чему-то понятному только ей … Хотя сам Степной Волк уверен, что он знает… она попросит его убить её, но после того, как влюбит в себя…

Что же это за отношения? Или, скорее, поставим другой вопрос – насколько возможна любовь между мужчиной и женщиной в дуальном мире Степного волка.

Дуальность, как неспособность к единству – очень тревожный симптом в романе Гессе. Это свидетельствует о неспособности удержать личность, об отходе о традиционно западных, христианских основах самосознания. Об изменении направления движения человеческого духа. В христианстве – все направлено к Богу, к единому. Человек приводит к Богу себя целиком. А в любви мужчина и женщина имеют возможность раскрыть Бога еще в этой жизни.

Раздвоенность – свидетельствует об отказе от движения к Богу и, следовательно, немедленно редуцируется значение любви как таковой и любви между мужчиной и женщиной в частности. Если Бог исключается из жизни, то что остается в отношениях между мужчиной и женщиной? Жажда наполниться за счет другого – и уже неважно физически или духовно. Главное, что отношения между мужчиной и женщиной из служения друг другу переворачиваются в полную себе противоположность. Вместо отдачи любимому человеку, ожидание личного наполнения от того, кто стал «объектом» любви.

«Я понимал свое состояние с полной, беспощадной ясностью, понимал, что не что иное, как невыносимый раздор между неспособностью жить и неспособностью умереть делает столь важной для меня эту маленькую красивую плясунью из «Черного орла». Она была окошечком, крошечным светлым отверстием в темной пещере моего страха. Она была спасением, путем на волю. Она должна была научить меня жить или научить умереть, она должна была коснуться своей твердой и красивой рукой моего окоченевшего сердца, чтобы оно либо расцвело, либо рассыпалось в прах от прикосновения жизни.»⁴⁹

Возможно, что внутренняя расщепленность главного героя, доведенная до предела к последним страницам романа и есть следствие отказа от Бога. Между Гарри и Герминой есть одна небольшая разница. Гермина хотя бы помнит о набожности и возможно, это позволяет соединить в себе тот мир, который в Гарри распадается на тысячи частей.

Интересно и то, что в след за Шопенгауэром, Гессе предлагает просто созерцать за тем, что происходит. Человек не может повлиять на проявления мировой воли. К тому же «дуальный человек» не может постигнуть единого смысла собственной жизни, также как не может он найти смысл в разрозненных событиях, постоянно расщепляемой им жизни.

«Никакое знание, никакое понимание для меня уже ничего не значило, ведь именно этим я был перекормлен, и в том‑то и была для меня самая острая, самая унизительная и позорная мука, что я так отчетливо видел, так явно сознавал свое состоянье. … Я мог бы сказать самые умные и тонкие вещи о связях и причинах моего страданья, моей душевной болезни, моего помешательства, моего невроза, эта механика была мне ясна. Но нужны были не знанье, не пониманье, – не их я так отчаянно жаждал, – а впечатления, решенье, толчок и прыжок.»⁵⁰

При этом и Гарри и Гермина, каждый по своему, обращены исключительно на себя. Для Гарри нет ничего более важного, чем его внутренний диалог между «волком» и «человеком». Внутренний мир Гермины не прописан столь явно, и мы, в общем то вынуждены верить автору, который вкладывает в уста Гермины слова о том, что она такая же как Гарри, хотя всё ее поведение это не подтверждает.. во всем остальном - Гермина , как мы уже говорили выше, вполне понимает кого и как можно использовать в нашем мире . Что любопытно – они оба одиноки, и именно в следствие этой обращенности на самих себя…

И чем больше Гарри вглядывается в свой мир, тем больше он распадается… ни человек, ни волк не могут стать для него опорой и, отдавшись во власть Гермины, Гарри окончательно теряет какую бы то ни-было надежду на обретение этой опоры. Теперь им управляет Гермина.

«Я не влюблена в тебя, Гарри, как и ты не влюблен в меня. Но ты нужен мне так же, как тебе нужна я. Я нужна тебе сейчас, сию минуту, потому что ты в отчаянье и нуждаешься в толчке, который метнет тебя в воду и сделает снова живым. Я нужна тебе, чтобы ты научился танцевать, научился смеяться, научился жить. А ты понадобишься мне – не сегодня, позднее – тоже для одного очень важного и прекрасного дела. Когда ты будешь влюблен в меня, я отдам тебе свой последний приказ, и ты повинуешься, и это будет на пользу тебе и мне.»⁵¹

Она ввергает его в водоворот непривычно чувственных событий, стягивая собой для Гарри окружающий мир. Когда речь идет о Гермине – мы не встречаем в этом отдельных частей Гарри. Похоже, она, умея жить между набожностью и баром, единственная смогла поселиться в обоих Гарри сразу. Хотя это единственный намек на какую то целостность. Все остальное, происходящее между Гарри и Герминой, является органичной частью бессмысленного мира, в котором живут Гарри и Гермина.. мы бы даже сказали, что это части тех миров, в которых живут Гарри и Гермина.

Потому что это, безусловно разные миры, которые никак к одному не сводятся и не открываются один другому в отношениях. И здесь тоже можно легко уловить шопенгауэровские мотивы – о том, что человек страдает от неисполненных желаний, то удовольствие – это миг, когда страдания отступают и то, взамен исполненных желаний появляются новые – неисполненные… от этих страданий можно убежать в созерцание, потеряв себя самого в объекте созерцания, хоть ненадолго.

Важно, что оба героя убегают от себя, всматриваясь в смерть. А это уже предельное «созерцание», явно несовместимое с понятием любви, которая «все терпит, не превозносится…»

Герои рыцарских романов шли на смерть ради сохранения любви, то есть, они выбирали вечное единение в Боге, выбирали венную жизнь – это помогало пережить им все разлуки, трудности в жизни «этой».

Гарри и Гермина в центр своей жизни ставят себя, но без Бога, без высшего управляющего смысла они оба пусты. Им по- прежнему нечем наполнить себя, друг друга, они не способны нигде увидеть полноты, потому что полноту дает Дух, Дух Божий. Все что возможно в такой связи между мужчиной и женщиной – это страсть. Ведь в страстных отношениях мужчина и женщина хотят получить друг друга в чувственное обладание. Получить другого, чтобы наполниться. Без любви отдающей, жертвенной - страсть опустошает, лишает человека свободы выбора, а иногда и разума вообще. Именно по этому пути пошел Степной Волк Гарри и этот путь привел его в «магический театр не для всех», где Гарри Галлер практически прекратил свое существование как единая личность – он позволил быть в себе множественности автономных живых существ, удерживая лишь одно намерение – выполнить приказ Гермины, убить её. Нам, читателям даже непонятно, происходят ли «театральные» события наяву или это плод больного воображения Гарри. Понятно одно, Гарри Галлеру не удалось убежать от себя, вверив себя в руки Гермины. Гарри старательно выполнял её приказы, выполнил и последний. Но это, пусть даже мнимое убийство, не освободило Гарри. Напротив, каким - то парадоксальным образом, из фантасмагорических описаний событий в театре души Гарри Галлера чувствуется неизбывная сила жизни. И именно эта сила решает кому когда жить, а когда умереть.

Принятие жизни – именно это действие недоступно Гарри Галлеру, полноты жизни не хватает Гермине – Герман Гессе прекрасно иллюстрирует это своим романом, оставаясь верным мировоззрению Артура Шопенгауэра, ставящего в центр всего – волю человека. Именно поэтому, соглашаясь, с этим утверждением невозможно говорить о любви, ведь если в центре мироздания – моя воля – все остальные ей починены, а любовь требует служения и возможна только в том случае, когда происходит встреча двоих и в этой встрече двое отказываются от своей воли, освобождая, таким образом место для любви.