Э м м а

Я смотрела на заходящее солнце, протирая застывшие на щеках слёзы. Это движение было неосознанное, и взбесило меня ещё больше. Я громко фыркнула и, скрестив руки на груди, прошагала метров пятнадцать по тропинке с горы, пока не поняла, что уже далеко зашла, и стоило бы, вернуться назад. Я так и сделала, правда подниматься в гору было сложнее, но я преодолела это препятствие и снова оглянулась на закат. Солнце какое-то неправильное, уж слишком красное… Не нравится оно мне.

Вернувшись в наш «лагерь», я со вздохом сказала:

— Давайте-ка уже двинемся.

Филипп и Иннокентий уставились на меня как на душевнобольную. Мол, у неё с головой всё в порядке? Как бы сейчас темнеет, не «рановато» она предложила это?

— Нет, правда, я думаю сейчас самое то, - оправдывалась я, кивая.

— Эмм, - протянул Филипп. – Сейчас не лучшее время, мы оба знаем – время браконьеров началось, – он указал на часы у себя на руке. Я вздохнула и опустила взгляд.

Браконьеры – это что-то с чем-то, там присутствуют и волшебники, и гоблины, и все-все-все, кому не лень и не страшна смерть: главное нажива!

— Да, ты прав… а я сглупила, - призналась я, слабо кивнув. – Тогда утром?

— Ранним утром? – предложил гном.

— Чем, скорее, тем лучше! А то, я снова передумаю! – с жаром воскликнула я.

— Значит, решено, - пропыхтел Иннокентий, усаживаясь в свой спальник и подвигаясь поближе к огню.

Филипп и я кивнули, и тоже устроились в своих спальниках. Перед этим, Фил осмотрительно переместил свой спальник к моему впритык. (В последние пару дней мне снились кошмары.) Я долго глядела на прыгающие искорки огня, пока сон не сморил меня, вместе с тихим «вжик-вжик» сверчка.

Утром нас разбудил холодный ветер, пробирая всё внутренности до дрожи. Я встала одной из первых, и впервые после двухдневного кошмара была бодрой, как будто снова я Гордеева Эмма, ученица средней школы… Но увы, я была всё той же Эммой, но уже не ученицей… А может и не той… Раньше я была боязливая и часто попадала впросак, хотя и нынешнее положение вещей не лучше, но я стала смелее – я стала увереннее, я стала такой, какой могла быть только со своими близкими – дерзкой и колкой, самой собой – по крайней мере, наполовину.

Мы прибрали свои спальники, переоделись для вылазки, и встали в кружок. Каждый боялся, что сейчас один из нас сдаться, и мы снова зависнем в лесу, хотя уже по горло были им сыты. Поэтому мы и молчали; наконец, Иннокентий обратился к нам:

— Обедать, значит, будем уже отдельно.

— Как и договаривались, - кивнул Филипп, широко зевая, запихивая в карманы джинс свои руки.

Я же глядела на небо - там уже проявлялись первые лучи теплого солнца, о котором я так долго мечтала. Теребя молнию на толстовке, одолженной Филиппом сегодня утром, так как моя была осмотрительно мной переложена в рюкзак Марины (ибо я знала, у неё нет тёплых вещей – а моя толстовка большая и для подруги будет в самый раз), я, наконец, спросила.

— Значит, мы больше не увидимся? – озвучила я свои переживания.

— Почаще повторяй себе это, и мы встретимся. – С довольной улыбкой ответил Иннокентий.

Филипп покачал головой и снова зазевал.

— Может, отправимся уже? Ну? – произнёс он через зевок и покосился на меня. – Дорога, знаете ли, не близкая…

— Ах, ну как же мы без нашего советчика! Конечно, мы уже отправляемся! – пробурчал Иннокентий, и взял свою трость и рюкзак. Надев его, он обернулся и добавил. – Что же мы стоим? Нам же так долго идти!

Мы переглянулись с Филиппом и так и прыснули, не удержавшись, ибо Иннокентий с рюкзачком – такой смешной! Тот пробубнил что-то нечленораздельное, и быстро передвигая ножками, зашагал по тропке средь огромных исполинов, замерших в безмолвии. Мы же побежали следом, быстро закидывая за плечо рюкзаки и со своими «извини» привстали по обоим бокам от гнома.

А солнце медленно поднималось над верхушками деревьев; всюду, куда ни глянь - мгла сменялась туманом, всё покрывало им, скрывая, опасные корни на тропке, ямы и лужи. Глаза слезились от его холодного прикосновения и приближения. У Филиппа же, так как он отдал мне свою толстовку, даже кожа покрылась мурашками. Мы все были словно в ином мире, и это не к добру.

Иннокентий остановился и обернулся вокруг своей оси, затем прошёл мимо меня, после за спиной Филиппа и снова встал.

— Мне кажется, нам лучше переместиться – этот туман ни к чему доброму не приведёт.

— Что ж, - Филипп схватил меня за руку. – Мы только «ЗА»!

Гном подошёл к нам и взял предложенные руки, и мы переместились. Снова обычный ритуал при этом случае: не хватка воздуха, затем невесомость и лёгкость… А потом всё завершилось, как обычно не законченно.

Приземлились мы на асфальт, там, где с двух сторон один лес, а с других двух – дорога вперёд. Но впереди виднелся город. Очертания его впереди. Я снова посмотрела на лес и заметила огромную гору на горизонте и туда, маленькой полоской, вела дорога с того места, где мы стояли.

Иннокентий отпустил наши руки, и поправил лямки рюкзака, посмотрев на ту тропинку к горе, что была на горизонте.

— Не думал, что прощаться с вами будет так… печально, – произнёс он, смахивая кулачком слёзы. – Не думаю, что вы бы уговорили меня идти с вами туда… Но всё равно, мне очень жаль, что мы познакомились именно так. Эх, что ж, была, не была. Я всегда к вашим услугам, - он поклонился. – Берегите себя.

Не дав ему ещё слово вставить, я налетела на него обниматься.

— Ну-ну, побереги силы на более важные вещи. Запомните – у вас еды на два дня – стоит найти припасы, а лучше сразу попасть в лагерь горожан, – он похлопал меня по спине и отстранился. – Филипп, прошу тебя, защищай её как самого себя – она наша надежда. Просто знай это.

Парень кивнул и притянул меня к себе, поддерживая, пожимая мою руку.

Гном слегка улыбнулся, пожал руку Филиппу и неспешной походкой, цокая тростью по асфальту, шагал к той тропе.

Я обернулась к Филиппу.

— Что? – поинтересовался он.

— Зачем он пошёл туда?

— А! Там начинается город гномов, - улыбнулся парень. – Хочет посмотреть как там дела и всё такое…

— Ты имеешь в виду: живы ли они?

— Да. Не волнуйся, его там ничто не ожидает плохого. Я уверен, – кивая своим словам, двинулся вперёд Филипп, теня меня за собой.

Итак, дойдя до города, мы увидели следующее: разрушенные здания, много кровавых пятен на дороге из кирпича, пылающие до сих пор здания центра, и ни одной живой души.

Но, не успокаиваясь, мы с Филиппом заходили внутрь разрушенных зданий, держа наготове каждый свой козырь: я – свои иллюзии, он – палочку, крепко её сжимая. Но и внутрь таких зданий ничего не было – один пепел. Были и в городе здания ещё более-менее пригожие для проживания, но тоже разрушенные в чём-то: к примеру, лестница на второй этаж, крыша.

Наконец, мы разошлись в разные стороны, решив что, так будет быстрее. И единственное, что из такого «разделения» я нашла – был кусок уцелевшей статьи из местной газеты. Я, схватив находку, понеслась на место нашей встречи и стала ждать друга. Тот вернулся с пустыми руками и с мрачным лицом. Он явно был где-то, где раньше бывал, ну или здесь жили его близкие?! Я не знала… но мне не нравилось его это лицо и я стала махать находкой и тот, удивлённо распахнув глаза, прибавил шагу и потом остановился около меня. Мы стали читать. Там было следующее: