М а р и н а

Все куда-то бежали, толкаясь, брыкаясь.

Я устало уселась там же где и стояла, на колени, крепко прижимая руку к раненому плечу. В голове не укладывалось, что я слышала крик Эммы, такой протяжный, будто… будто… Я подняла глаза на небо: солнце, облака, не каких признаков приближающегося дождя, а жаль.

— Марина, - услышала я голос, и тёплые руки попытались меня поднять. – Идём, идём же – давай, мы должны! – и тут что-то громыхнуло на небе. Я подняла на него глаза и широко распахнула их, а потом чьи-то руки затрясли меня.

— Сеня, оставь меня… я не могу, - покачала я головой. – Всё безнадёжно, всё пало… Ты и сам знаешь, эта битва – безнадёжна, мы просто так… Её не стало, даже… даже небо плачет…

— Поднимай её, Сень, быстрее-быстрее! – перебил меня Саша, - Филипп говорит - они рядом… великаны и не пойми что уже здесь! Те, что с острыми ушами… Я двоих уже убил, один вот… - он показал на что-то красное у него на плече, а затем на стрелу. – Чуть не умер – оставь я её подольше… Благо сообразил.

— Сейчас-сейчас, - занервничал Сеня, и его руки задрожали, затем они резко меня подняли и перекинули через плечо. – Прости, но тут я тебя не оставлю.

Итак, получается, мы оказались внутри этого злосчастного дома.

Меня отпустили на землю, и я осталась одна в центре борющейся толпы. Одна-одинешенька.

Один из эльфов в красивом одеянии подлетел ко мне и что-то впрыснул в глотку, а затем устремился с луком к окну. Потом, заменяя его, рядом оказалась испуганная дриада, и что-то нацепила мне на шею и я почувствовала, как мои одолженные у Э… Эммы джинсы превратились в лёгкое платье, а волосы вдруг рассыпались по плечам, и нога больше не болела, та, так давно подвёрнутая, а плечо… Плечо начало затягиваться.

Я в ступоре смотрела, как на меня несётся остроухий монстр, от которого несло чем-то похожим на разложившийся труп. Я знала этот запах, лишь из-за того, что большую часть года провела в лазарете. Я видела смерти, видела, как тела лежали день, два… и разолгались. Рук не хватало похоронить их, бедных погибших.

Он добрался до меня, этот монстр, и было, стал кусать, как с остекленевшими глазами упал у моих ног. Сзади него стоял гном, с приготовленной рукой для замаха, только в ней не было топора… Топор был в черепе монстра. Я затряслась.

Все будто не замечали меня. Проходили мимо, даже не задевая. Будто сговорились что, там, где стою я, не надо ходить…

Дом резко затрясло, и с потолка посыпалась пыль и я, закашлявшись, брела, не видя дороги, не понимая зачем, по страшному дому.

— Марина! Марина! – взял меня за плечи Филипп и потряс, поняла я по голосу, продолжая кашлять, и на этот раз это был кровь. Я кашляла кровью. – Боже! – крикнул он, и кто-то что-то вновь влил мне в глотку. – Я нашёл тебя! Слава богу, всё обошлось, - он обнял меня. – Идём, - схватив за руку, потащил за собой на лестницу, и я сжала его пальцы в ответ.

На втором этаже, Филипп и Саша, с палочками наготове, врывались в каждую комнату и проверяли на ловушки. Но всё было пусто.

— Она где-то здесь, - повторяли они, не сдаваясь, пока я, молча, медленно-медленно, делала шажки за ними.

Снизу послышался грохот, дом вновь закачало, как при землетрясении.

— Они внутри, - констатировал Филипп. – Дело дрянь, если мы её не найдём.

— Ускоряемся, - кивнул Саша и с удвоенным рвением пробирался по коридору от двери к двери.

— Ты чувствуешь? – спросил Филипп Сашу.

— Да, попахивает паленым. – Согласился тот.

— Проверим? – кивнул Филипп на дверь.

— На счёт три. Раз, два, три.

Две ноги поднялись и толкнули со всей силы дверь, та слетела с петель и упала на пол. Кто-то сидел в середине комнаты и обернулся на нас в ужасе, возведя перед собой запачканный копотью руки.

— Эмма? – спросил неуверенно Саша.

Всё правое веко до виска светилось белым, перестав быть нежного оттенка кофе. Быть того не может, но это была она.

Саша кинулся её обнимать, та разревелась у него на плече и затряслась.

Зайдя внутрь, я встретилась с ней взглядом, и не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, что стряслось – она уничтожила Ключника.

— Ты живая? – спросил Филипп, обнимая её после Саши и разглядывая всю её с ног до головы. Одна кофта, которая была ей велика на три-четыре размера, говорила о многом, что там говорить о волосах, губах и бледном цвете лица! – Кошмар, что за покраснения? А царапин, а грязи… почему ты вся в поте?

— Живая-живая, - с прежней дружеской улыбкой отозвалась она. – Это? Эх, пустяки… покраснения говоришь? Пройдут… это всё костяника. – Отмахнулась она, закатывая рукава кофты.

— Костяника? – переспросил Саша.

— А что такого? – отозвался Филипп.

— Ну, это же лечебная трава… - оправдывался он.

— Нет, Саш, не переживай. Ты прав, но для меня – иллюзиониста, она – беда. – Пояснила Эмма, вздыхая. – Я рада, что вы целы.

Отойдя от Филиппа и Саши, Эмма указала на чёрное пятнышко.

— Это – Ключник, - и вдруг начала падать.

Если бы не Артём, чья реакция поражает, никто бы из нас не сообразил бы её поймать: мы все замерли в шоке от вновь услышанного. Эмма и правда уничтожила его, но как?

— Что с ней? – спросила я, очнувшись от ступора.

— Перенапряжение, - объяснил со вздохом облегчения Артём. – Она жива, но переутомилась. – Он поднёс к её носу что-то, и она зашевелилась, пытаясь отодвинуть это от себя.

— Что за гадость? Уберите, - шептала она слабо.

— Это нужно, золотце, потерпи, - ворковал над ней Артём, пока она не открыла глаза. Он уселся на пол, осторожно укладывая её на свои ноги головой. – Ты как?

— Как будто после недельной голодовки, - отозвалась Эмма, и я присела к ним.

— Странно, но ты и так ела как птичка, - усмехнулся он, кивая мне «всё обошлось».

— Завидуй, молча, - прошептала вяловато Эмма, а затем глянула на меня и улыбнулась. – Какой сейчас день?

— Пятница, двадцать восьмое июля, - улыбаясь, сказали я, Саша и Филипп.

— А я думала, уже сентябрь… - протянула Эмма, и мы все рассмеялись.

В комнату вошёл ослепительный юноша, и остановился при входе.

— Что с ней? – обратился он к Артёму.

— Я жива, просто переутомилась, - подала голосок Эмма.

— Это беда, ибо сюда идёт Старцев и, кажется, он считает меня – преступником, - произнёс он.

— О, нет! – воскликнули Артём и Эмма.

— Там кто-то есть? – послышался голос нашего главы города и он сам объявился через секунду перед нами. – Это что такое? – спросил он, глядя, как шатающаяся Эмма огораживает от него Себастьяна, а Артём пытается оттащить её к себе.