22. Возвращение сна

Праздничный банкет проходил в большом зале, самом светлом месте во всём замке, с пятью каминами, один из которых был большим и находился напротив стола для учителей. Расположение столов было вертикально, когда ты стоял при входе в зал столовой. С одной стороны столы для тебя, с другой – один и для учителей. Над ним висел большой герб «Пяти стихий» изображающий птицу феникс, а с двух сторон от него были две двери – если я не ошибаюсь, Анна говорила, что одна из дверей ведёт в зал наград, другая в подвальные помещения завхоза и кухню.

За столами для учеников могли разместиться от одного до 16 человек. В зависимости как к вам относятся, или как вы к кому-то относитесь.

Самое лучшее место было у самого дальнего камина, где слева от тебя находилась стена с большими окнами в витражах. Ну, по крайней мере, я и мои друзья так считали, а значит и ещё человек сорок тоже.

Банкет завершился очень быстро, даже время на еду не хватало. Все со всеми знакомились. Стоящий напротив нашего стол, который вмещал десять человек старшего курса ступени Духа, имел сумасшедшую популярность у девчонок. Они умудрялись ловить двух зайцев сразу – меня и Артёма. Причём популярностью он пользовался не только среди наших девочек со стихии, но и вообще повсеместно, только вот он умел пользоваться своей популярностью, не то, что я…

Устав от такого наплыва популярности и шума, я тихонько стала было собираться подговорить ребят спрятать меня и по-тихому смыться, но к нам подошла песочноволосая девушка, и мне пришлось выпрямиться. Она держала в руке самодельные плакаты, которые как оказались, были приглашением.

— Приходите, будет весело, - бодрым голоском начала она.

— А можно пригласить кого-нибудь с других стихий? – поинтересовалась сразу Марина.

— В пределах разумного – конечно, - кивнула девчушка.

— Отлично, я и Сеня придём, - кивнула Марина, беря в руки пригласительное, и внимательно его рассматривала с довольной улыбкой.

Саша и Филипп между собой переглянулись, затем Саша высказал их общее мнение.

— Там девочки симпатичные будут?

Девчушка рассмеялась, теребя локон на палец.

— А что для вас «симпатичные» значит?

— Такие как она, - Филипп указал на Марину, - или она, - он указал на Дашу.

— Ты забыл – такие как «она», - вставил Артём, указывая кивком на меня. – Ты идёшь?

— Конечно, она пойдёт! Куда денется! – отозвалась за меня Марина. – А ты сам будешь?

— А куда же без меня? – усмехнулся он, кивая девчушке с плакатами. – Увидимся там, окей? – девчушка кивнула в ответ. И он снова направился куда-то от нас, а за ним толпа девчонок.

— Прости за нескромный вопрос, но как тебя зовут? – наконец опомнилась я. – И, ещё: давно знаешь тот кадр?

— Тёмку что ли? – переспросила она. – И вовсе он не «нескромный». Да, с детства… Он мой ровесник, хотя поступил в «Пять Стихий» на год позже.

— Подожди, он третьекурсником должен быть? – не поверила я.

— Что-то типа того, - закивала она. – А зовут меня Камилла, но зовут все Милой, - добавила она.

— Очень приятно, я - Эмма. – Кивнула я, вставая из стола.

— Я знаю, - улыбнулась Мила. – Надеюсь, я увижу тебя на вечеринке приветствия, пока-пока!

— Хорошо, я подумаю… - на прощание сказала я, и обернулась на Марину. – А где Сеня?

— Оу, так он же при тебе с Артёмом и теми двумя ушёл, – отозвалась озадаченная подруга.

— Этими двумя? – переспросила я.

— Филипп и Саша, эй, Эмма, ты чего?

— Думаю, я немного там побуду, хорошо?

— Тебе плохо? Может, отведём тебя в медпункт? – заволновалась она.

— Нет, просто… спать хочется и только, - улыбнулась я

— Ладно, я не против… ты же знаешь: Сеня и всё такое, - начала, было, Марина, но я её поняла.

— Нет, всё хорошо, повеселитесь с ним, вы так друг с другом смотритесь.

— О, отлично! Идём же, надо тебя в божеский вид привести! Чтобы все по-выпадали, зная какая ты у нас… Ну и, не смотри так, ты всё равно собираешься побыть на вечеринке немного, пусть хоть запомнишься там! – возмутилась Марина, и я закатив глаза рассмеялась. – Ладно, веди меня туда, где мы теперь будем спать… Фил сказал, ты знаешь куда!

— И верно сказал, тут недалеко. – Мы вышли из зала столовой и быстрым шагом прошли по длинному коридору с картинами и остановились напротив множества лестниц и «лифтов».

— Знаешь, вроде и родилась в магии, но всё же…

— Я тебя понимаю, может быть… Но слегка иначе, - отозвалась я. – Идём.

***

Оказавшись перед входом в дверь в наш новый дом Стихии Духа, находящийся в самой большой части замка, мы вошли внутрь. Мы сразу увидели всех, кто старался украсить общую гостиную ступенцев между всеми курсами Духа, и помахали им. Мила помахала в ответ, и мы вошли в самую первую, находящуюся слева, дверь. Следом прошмыгнул Воробей, найдя себе нового друга, чьего-то рыжего кота.

Здесь оказалась меньшая гостиная, имеющая два удобных кресла у камина. Два больших рабочих стола с множеством стульев стояли в середине комнаты. У стен были полки с книгами разных лет и состояния. У окон, вместо подоконников, были удобные сидения с множеством подушек. На одно такое, с мяуканьем, взлетели со стола два кота. Марина улыбнулась, пройдя мимо них, погладив Воробья между ушами. Я же, подошла к ещё одной двери и открыла её. К счастью там была спальня. Увидев свои вещи на одной из кроватей, я влетела в комнату и остановилась.

В этой комнате было всё иначе: каждой девочке предлагался её собственный уголок из треугольника, этот уголок имел кровать, по двум бокам которой были окна с золотыми партерами чуть поодаль от неё, а если подойти к окну, то можно обнаружить встроенные в стенку шкафы с двух сторон в стене за кроватью. Завершал мой «уголок» аккуратно постеленный коврик у кровати, и корзина Воробушка, установленная на тумбу у кровати, вместо сундука, как у остальных. Усевшись на предлагаемую мне кровать, и поймав в руки с весёлым мяуканьем Воробушка, я стала гладить красавца, когда в комнату вошла Марина.

— Начнём приготовления? – спросила она, держа в двух руках по платью из своего «уголка» в этой же комнате. И это хорошо, так как там ещё была одна дверь для девочек с ещё тремя спальными местами и всего одна дверь для мальчишек! Как позже сказала Марина, замок умел подстраиваться под живущих ребят, да и к тому же незримое увеличение никто не отменял!

— Можно, - сдалась без боя я, укладывая кота в корзинку, где ему устроена удобная кровать с весёлыми и яркими висюльками. – Только… - на кровати обнаружилась странная вещь: волшебная палочка. Похлопав по карманам – я почувствовала свою на месте, тогда чья это? Я подняла палочку перед глазами. – Откуда она?..

Марина, не отводя взгляда от палочки, сложив на коленях платья, уставилась на палочку, садясь рядом со мной.

— Я видела такую у бабушки Филиппа, но она… ей она досталась от её матери, а той от… тоже от матери… Только она белая и по ней бегут побеги похожие на струи воды, - осторожно протянула она к палочке руку.

— Она… красивая, - наконец сказала я, доставая из кармана свою. – Не то, что моя… - я оглядела красавицу, запоминая её побеги похожие на лепестки, переходящие в тоненькие золотые линии с завитушками. – Определенно, она чья-то, нужно её…

Дверь в комнату открылась и вошла Даша.

— Вы мою одежду не видели? – робко спросила она. – Просто её не нашлось в другой комнате с девчонками.

— Значит, она определённо здесь, - улыбнулась Марина, вставая с моей постели и делая мне знак спрятать палочку под одеяло, я так, в общем-то, и планировала. Уже позже, на следующий день мы с Мариной решили опробовать палочку, и получилось так, что палочка без проблем помогала мне, а вот Марине она опалила брови и та отложила её от себя. Мы думали, что делать с ней недолго, ибо я взяла в руки от разочарования, ведь неизвестно откуда взялась эта новая, свою палочку, и она рассыпалась на золотистую пыль. Выход напрашивался сам – я приняла палочку, как свою собственную и мы решили никому не говорить об её появлении. Но всё-таки, откуда она взялась?..

Затем Марина выпрямилась, поправила свою шевелюру, и снова взяла в руки платья, улыбаясь во весь рот.

— Гроза вечеринок или новенькая? – дала определения она платьям.

— О боже, - закрыла я лицо подушкой.

— Эмма, открой лицо, я должна выбрать! – сдержанно заметила Марина. – Эй, Даш, иди сюда!

Даша, улыбаясь, подлетела к нам.

— Новенькая, - Марина поднесла ко мне платье, отнимая подушку и закидывая её на свою кровать. – Или гроза вечеринок?

— Гроза вечеринок… конечно, произведёт фурор, но… Новенькая лучше. – Кивнула Даша, усаживаясь рядом с Воробушком на мою кровать и начиная его гладить.

— Отлично, это платье ей как раз будет впору, второе пришлось бы заколдовывать. – Марина отложила выбранное платье рядом со мной. – Теперь туфли, - провозгласила она с благоговением, появляясь с двумя парами в руках.

— Я умер, - прошептала я, поднося пальцы в виде пистолета к виску, а затем упала на кровать, изображая труп.

— Не-не, мне ещё причёску делать! – зашатала подруга мою лодыжку. – Вставай!

Стоя со скрещенными руками на груди и ожидая Марину с Дашей, полностью одетая и разукрашенная, что мама не узнает, я посмотрела на дверь. Кто-то уже выходил на праздник из нашей гостиной, и послышались звуки музыки.

Боже, как я в этом покажусь? Я так похожа на тех моделей с глянцевых журналов, кричащих «гламур», что мурашки берут. Платье с молнией впереди, чёрное и до коленок… Оно пугало меня, хотя… Ладно платье, каблуки… Но макияж!.. Я устало простонала, боясь даже щёк своих коснуться.

Марина в последний раз глянула на себя в зеркало и оглядела нас с Дашей: она нас обеих и обула, и покрасила.

— Ну, красавицы, красавицы! – засмеялась она, хватая Дашу под руку. – Идём покорять мужские сердца?

Даша охотно закивала, и недавно волнистые рыжие волосы, были собраны в шикарную греческую прическу с кудряшками, забавно запрыгала. Благо мои волосы лишь слегка выпрямили, оставив их распущенными.

Последовав неохотно за ними, я вышла в Большую гостиную и остановилась при входе, как вкопанная.

— Можно, я притворюсь, что у меня живот прихватило? – простонала я.

— Вперёд, рядовой, только вперёд! – рассмеялась Марина, хватая мою руку и таща за собой в самый центр всего этого.

Громкая музыка, толкучка, танцующие пары, веселящиеся мальчишки, устроившиеся на диванах с двух сторон, явно подвыпившие и играющие во что-то с таким жаром, что интерес начинает брать верх – пойти и посмотреть, но тянущая рука Марины и этого не даёт.

По дороге нам встречается Филипп, который уже успел с кем-то завести более тесные отношения, и сейчас ужимаясь с девчонкой – целовался.

Марина обернулась на меня с округлившимися глазами, а я ответила на её взгляд таким же удивлением.

— Марин, Эмма! – крикнула у набитого всем, чему угодно, стола Даша.

Прибавив шагу, мы пришли к ней. Марина не задумываясь, взяла в руки пирожную и сразу запустила её в рот.

— Что? – спросила она, увидев мой взгляд. – Расслабься, твоё платье шикарно, даже не падает, а молния очаровашка спереди, - засмеялась Марина. – О, там Сеня, всё, я побежала, пожелайте мне удачного свидания! – она поочерёдно нас обняла, и, поправив платье без бретелек, побежала куда-то в толпу, крича имя своего бой-френда.

Даша улыбнулась мне, протягивая большую клубнику.

— Надеюсь, фрукты ты любишь?

— С удовольствием, - улыбнулась я, беря в руки клубнику и кусая её.

— Вау, какой вид! – послышался голос Артёма сзади. – Это то, о чём я подумал?

Я даже не обернулась, держа в руке надкушенную клубнику.

— Эмма, - начал по-другому Артём, - Шикарно выглядишь.

— Чего тебе? – спросила я, стрельнув в него взглядом и отправляя клубнику в рот.

— Ну, есть одна идея – потанцуешь со мной?

— Да, - он включил свою победную улыбку. – Если ты вдруг неожиданно станешь Томом Крузом.

— Увы, нет, но я буду всегда Артёмом, - уклончиво отозвался он. – Но я не приглашаю тебя, а ставлю перед фактом…

— С каких… - начало было я возражать, но сильные руки поймали меня и вытащили к танцующим.

Оказавшись в центре толпы, я остановилась и скрестила руки на груди и тупо встала. Артём отцепил мои руки друг от друга, поймал правую и уложил её на своё плечо, левую же взял покрепче своей правой рукой, а левую свою руку удобно устроил на моей талии.

— Ты – невоспитанная свинья, - выговорила я всё накипевшее в трёх словах.

Он поглядел на меня и рассмеялся, а потом тихо сказал.

— Ну, с «невоспитанным» я бы… оспорил, - он осторожно держал меня в кольце своих рук, делая танцевальные шаги под медленную песню.

— Рада за тебя, - лишь фыркнула я, считая, что потанцевать – неплохая идея.

В результате, я хорошо провела время, немного потанцевав с Артёмом, потом вместе с Дашкой мы устроили настоящие танцы, весело смеясь и громко подпевая солистам нравившихся нам песен. Но усталость взяла верх, и я пошла искать укромное местечко посидеть-отдохнуть.

Когда я медленно продвигалась вперёд, кто-то специально толкнул меня локтём, когда я увидела кто, то не ожидала, что вместо «прости», будет целый поток ругательств, прерываясь иногда на следующее.

— Думаешь, раз спасла нас – так теперь слава выше крыши? Наивная, да ты… и ноготка моего не стоишь, деревенщина… - она смеялась мне в лицо. – И держись подальше от Артёма, и Саши… уяснила?

Не знаю, что на меня нашло, но я, услышав все те слова, что даже произносить страшно (плюс «раз всех спасла – слава выше крыши?»), так разозлилась, и не думая, дала её пощечину. И этой кто-то была та самая девушка, что доставала Артёма. Та самая, что звали Оля.

И тут как «хлоп» и я нахожусь в каком-то розовом мирке с такими же розовыми папочками с разноцветными закладками на каких-то страницах в них же. Моей первой реакцией была «Как много розового!», а потом я подумала, что стоит убраться отсюда. Вспышка яркого света и я чуть ли не падаю на пол, а Оля куда-то начала уходить, как вдруг развернулась и уже занесла на меня свою руку с палочкой приготовившись атаковать. Но меня мутило так, будто я пару дней к ряду не спала, причём было ощущение, что и крошки во рту не было при этом и мне было всё равно – всё стало кружиться, становиться нереальным. А потом…

Что-то происходило. Кто-то кричал, чьи-то руки тянули меня подальше от всего. Голова неожиданно разболелась, а чувство накатывающегося сна пыталось накрыть меня, и меня подняли на руки. Я видела только футболу и сильные руки, всё остальное было вне моего поля зрения – всё остальное стало недосягаемым и плыло.

А потом меня то накрывало сном, то возвращало в реальность. Я чувствовала руки, которые крепко меня держали – в один момент, в другой - как они стали исчезать, а в третий – что подо мной мягкая перина кровати и я перевернулась на живот и уснула, так и не разглядев того, кто вытащил меня оттуда.

***

Кругом темнота и холод, что-то держало меня в темнице тьмы и тени. Мне даже было сложно обернуться на бок, что там! Я даже сесть не могла. Будто я… заживо погребена. Конечно, я запаниковала, волосы лезли мне в рот, мешая кричать. Я закашлялась, руки стали искать брешь в стене надо мной, но ничего кроме громких «бум» там не обнаруживалось.

И тут в ответ на мои «бум-бум» послышались другие – выше моей темницы, а может прямо и по её стене. Я снова ударила рукой, в ответ вместо эха моего стука неизвестным, послышался скрежет мрамора по мрамору. Что-то пришло в движение.

Через двадцатые доли минуты надо мной начала появляться щель. Она всё росла и росла, пока яркий свет не ослепил меня.

Чья-то рука схватила мою руку и потащила на себя. И тут-то всё встало на свои места…

Я поняла это, когда мои любимые джинсы с футболкой расплавились в лёгкое белое платьице. А может быть, когда чья-то рука схватила мою, а может и всегда знала… Это был сон.

Кругом летали ненормального размера яркие бабочки; деревья были согнуты не под естественным углом. Их ветки были похожи на щупальца, а сами деревья были то фиолетового, то розового цвета. Кусты роз были похожи на леденцы, случайно попавшие в зелёную листву. Озера, а здесь их было не больше сотни, были зелёного, то красного, а то синего цвета – поочерёдно меняясь под забавный скрип. В отражениях этих озёр были необычные, нормальные сцены чей-то жизни. Я подозревала - чей… Я давно ждала её возвращения, но не так неожиданно…

Присев на колени перед одним из озёр, я нагнулась над картинкой. И, ох, боже – я видела её однажды… Стол, смех и два мужчина по бокам от неё, только тогда во сне я стала ей и попала в пустую копию этого места, где мне было видение того будущего, что давно свершилось…

Отодвинувшись от озера, я передвинулась к другому, которое неожиданно завлекло меня так сильно, что я не заметила, как потянулась моя рука, как она коснулась воды…

Меня затянуло в озеро, и я стала падать… Падать, но не тонуть. Было такое ощущение, что вода была телепортом в другие реальности, но в моём случае возвращением в прошлое…

Падение завершилась также быстро, как и началось. Я на секунду замерла, оглядываясь… Чувствуя лёгкость и запах роз, множества роз… Я была в комнате не одна, сразу сообразила я, смотря, как чьи-то женственные руки отвергают, выкидывают вернее, золотую ткань от себя из-за ширмы. Я подошла поглядеть на ткань, когда поняла, что это платье. Я улыбнулась. Неужели, я увижу Розмарин? Не верится…

Но что-то изменилось, руки снова отвергли платье, но я… Меня вдруг поймали невидимые сети и стали тянуть… Сопротивляться не хватало силенок, и меня затянуло во что-то, вернее в кого-то.

Теперь мои руки стали отвергать платье за платьем, устав то надевать, то снимать их, поэтому, разглядывая платья по настроению, мои руки выкидывали фиолетовые, красные, синие, пока не остановились на медно-красном.

Коснувшись бархатной ткани, проведя по ней пару раз, я развернулась, хотя у меня было такое чувство, что развернулась не я.

Там в дверях стояла побледневшая девчонка, сжимая в руках простыни. Я растянула губы в полуулыбке, чтобы её взбодрить.

— Амелия, ласточка, положи всё вон на том диване, я сама уберу.

— Слушаюсь, мисс Грей. – Кивнула девочка в поклоне.

— Ах, да, передай Берте, чтобы она не наполняла сегодня ванну как обычно, я чувствую, что сегодня вряд ли понадобится.

— Но, мисс Грей, это не означает ли, что вы собираетесь к мистеру Адаму? – слегка дрожа, спросила девочка.

Я вновь улыбнулась.

— Мели, что-что, а мистер, как ты выражаешься, Адам мне ничего плохого не сделает. – Я натянула на себя через низ платье, и повернулась к девочке спиной – Помоги-ка, не дотянуться до низа.

Девочка сразу прибежала на помощь, и вместо того, чтобы довести молнию до необходимого мне места застегнула платье целиком.

— Но мисс Грей, он такой… - она сглотнула, а я обернулась на неё. – Я боюсь его, - созналась девочка.

— Боже, ласточка, но Адам, может и дьявольски красив, но он такой же злодей, как из Николаса – пастух, - мы обе рассмеялись. – И потом: когда я с ним, я уверена что могу свернуть горы, что я… - в голове работали винтили, соображая, но… Тут-то я и поняла, что я была допущена в тело Розмарин, но мысли и чувства – её, мои при мне… Но всё что говорит, и думает она – чувствую и я. Поэтому она сказал: - Я люблю его Мели, все это знают. Особенно Николас, но он знает, что я сделала выбор в его сторону, но бросить Адама… Я не могу, я даже… - я замялась, вернее она, в общем, будем думать «мы». – Даже не сказала ему, что обручилась с его братом, хотя обещала не врать… А я… Не понимаю, как можно не любить обоих, как можно быть как я… Как я так могу? Я их мучаю своей любовью.

Амелия нахмурила свой лобик и улыбнулась, поглаживая щёткой тёмные волны наших волос.

— Мисс Грей, это вас просто нереально не любить, может быть, я и мала физически, но вы знаете, что тысяча лет – это большой срок, чтобы изучить всё о… любви. – Стала успокаивать нас Мели. – И потом, вы сделали выбор, а Адам – не дурак, хоть я его и боюсь, но знаю, что мозги у него варят, что надо. И знаете, мисс Грей, кажется мне, что между братьями есть некий негласный договор насчёт вас и ваших свобод.

— Эх, если бы так и было! Если бы! – По нашим щекам побежали кристальные слезинки, которые как драгоценность по отдельности, носовым платочком ловила Амелия.

— Мисс Грей, там первые гости подоспели! – прибежала, держась за фартук, пышная женщина и замерла на месте. – И что это тут творится, Амелия?

— Почему, когда кто-то плачет, виноват – вампир? – с акцентом спросила Амелия, разозлившись. Что-то подсказывало мне, что она всегда, когда злится, говорит с акцентом.

— Амелия, я просто спросила, вы же знаете! – обратилась она к нам, пока мы украдкой протирали глаза рукавом платья. – Знаете!

— Ох, Берта, а я-то думала вы взрослая женщина! – укорили мы, рассмеявшись, и поднявшись с пола. – Амелия, ласточка передай конюху, чтобы оставил свободное местечко для лошади Николаса, и да… - Амелия, было, уже вылетела и в самом деле, как ласточка из комнаты, но мы окликнули её. – Для Адама тоже, может быть, он снизойдёт до нас сегодня своим присутствием…

Амелия с улыбкой кивнула и исчезла.

Мы обернулись к Берте, а та в ожидании переводила свой взгляд с нашего наряда на стопку простыней.

— Знаете, мисс Грей, но Амелия иногда невыносима – будто ребёнок! А ей тысяча лет, да как такое может быть?

— Я бы сказала, что дело в том, когда она стала вампиром, но боюсь тут дело куда сложнее, чем нам кажется, - рассудительно сказали мы, надевая перед зеркалом ожерелье.

И тут мне открылась её внешность. Тёмные глаза, шоколадного цвета, слегка прищуренные и сосредоточенные. Волосы тёмными локонами ниспадали до талии, сейчас разметались по плечам с двух сторон, красными змейками в свете солнца. Губы слегка приоткрылись от занимательного занятия, но больше всего меня удивило то, что она была мной, вернее я была ей… Или, я запуталась, и находясь внутри неё в ступоре глядела на открывшееся мне.

А самое главное, что мы были внешне похожи, но отличались: цвет глаз, волос, профилем и шириной носа. Ну, а главным отличием были наши родимые пятна иллюзиониста – оно у неё было в виде галочки, а моё - в виде завитков с шипами.

Но в шоке я пробыла недолгое время, Розмарин обернулась на Берту, и, улыбнувшись, сказала.

— Ванну сегодня наполнять не надо, думаю, сегодня мне не понадобится.

— Собираетесь встретиться с Адамом вечером? – переспросила, забавно щурясь, Берта.

— Увы, нет… Это всё мой радар, - она коснулась своего родимого пятна. – Так что, я переживаю за них обоих, интересно, где они? – мы зажмурились, крепко сжимая кулачки.

Чьи-то бережные руки стали расчесывать наши волосы, а Берта приговаривала.

— Не думаю, что иллюзия вам чем-то поможет.

— Ох, Берта я так соскучилась, не мешай мне мечтать о его прикосновении, о его… - мы распахнули глаза и изумлённо обернулись. Снова тот момент, который я уже видела. Слепящее солнце глаза, мы смеёмся, понимая, что чьи-то руки, не нашей иллюзии, закрыли нам глаз, а когда поворачиваемся, солнце слепит нас недолго, и проявляются черты.

— Адам, - просто выдыхаем мы и обнимаем его, не обращая внимания на то, что от него пахнет паленым мясом, всюду кровь, а его любимый дерзкий, белый костюм клочьями висел на нем.

— Здравствуй, красавица, - крепко обнимает он в ответ, прижимаясь к нам и вдыхая запах.

Я смотрю на Берту, отодвигаясь от Адама, та, кивая, уходит. Мы сразу же привлекаем всё наше внимания на Адама, на его чудесные голубые глаза, его магнетическую улыбку, совсем забывая, что нас уже влекут губы, а не улыбка. Его глаза светятся озорством, а руки тянутся к нам. Мы качаем головой из стороны в сторону, а потом видим его погасший взгляд, берём его за шею со спины правой рукой, а левую кладём на сердце. И пока мы делаем это, наши губы впиваются в него нежным поцелуем. Но нет, есть в этом поцелуе что-то особенное, что-то не являющееся любовным что ли.

Я чувствую, что от нас идёт свет, который переходит в Адама и его сердце ускоряет ритм, вначале, кажется, что от нашего поцелуя, но потом я понимаю… С помощью поцелуя Розмарин исцеляет его искалеченное тело и сразу же отстраняется и улыбается, поглядывая на Адама из-под опущенных ресниц. Я снова дивилась его красотой, его аристократичным чертам, уложенной шевелюрой, как кажется мне, будь он в двадцать первом веке, лаком, делая его лицо более открытым. Интересно, а когда его волосы не уложенные так, то какие они?

Адам касается пальцами своих губ, и замирает, чувствуется некое сомнение в его глазах, будто он корит себя за поспешное движение, открыто показывающее его отношение к поцелуям Розмарин; но Розмарин нравится это, её восхищает то, что она и никто другой мог задеть его сердце, попасть за все стенки и… самой попасться в сети этих голубых глаз, очаровательного тёмноволосого мальчика, живущего глубоко внутри. Я не знала, что имеет в виду она под мальчиком глубоко внутри, но… Я запомнила её мысли и только.

Оливкового света рука прикоснулась к нашей, и мы перевели взгляд с неё на лицо Адама.

— Ты бледный, - выдавили мы. – Адам, ты вообще выходил на солнце?

— Я пытался спасти тебя, некогда было на солнышке нежиться, - отозвался он, отдёргивая руку, пряча её в уцелевший рукав.

— Адам, - позвали мы, он посмотрел нам в глаза. – Милый, я… люблю тебя, ты же знаешь? – добавили мы, но это получилось вопросом, нежели восклицанием.

Он взял наше лицо в свои ладоши.

— Да, - мягкие губы коснулись наших.

Гуляющий сквозняк по комнате вернул нас в чувство, и мы распахнули глаза, быстро стряхивая с ресницы слёзы.

Если у него не получилось, то у Николаса тем более… Придётся…

Мы вновь зажмурились. Зачем он ушёл? Мне без него не выдержать… Он моя Сила.

Выпрямившись и собравшись с духом, мы распахнули дверь из комнаты, и вышли.

Мы оказались в большом бальном зале, где всюду танцевали пары, вальсируя. Завидев нас, ближние пары рассыпались. Девушки в знак приветствия делали реверанс, а мужчины целовали нашу смуглую руку. Мы улыбались и кивали. И так каждая пара, которую мы проходили.

Обернувшись, и усевшись на удобный диван у раскрытых больших окон от пола к потолку, мы посмотрели на обручальный перстень, красовавшийся на нашем пальце. Он выглядел изящным, небольшим с синим камушком, что иногда мигал. Розмарин улыбнулась колечку, и встала с диванчика, сделала пару неуверенных шажков к входу, а потом помчалась, шурша юбками прямо в объятья вошедшего красавца.

Он сразу поймал её и прокружил.

— Розочка, моя милая, любимая, я скучал, - вдохнул он наш запах.

— Знаю-знаю, - засмеялись мы, от нескончаемых поцелуев, краснея. – Ну-ну, прекрати, тут же полгорода!

— Ну, я не видел тебя неделю! – возразил Николас, и мы попали в плен его тёмных глаз.

— У нас ещё будет… - но Роза вдруг осеклась. – Ты нашёл его?

— Я бы не вернулся, не будь мой поиск увенчан успехом, - засиял Николас, хватая нашу руку и вливаясь с нами в поток вальсирующих пар.

— Оно при тебе? Скажи что да, чтобы мне было… спокойнее, - нервно прошептала она, и я поняла, что стала зрителем, нежели присутствующим здесь, оставаясь внутри неё.

— Да, - он остановился, достал его, кулон на золотой цепочке, и осторожно надел его через поставленную Бертой причёску Розе на шею.

Роза прикоснулась к нему, поцеловала Николаса в щёку, и спрятала в лифе платья.

Нам почувствовался сразу разряд тока по телу, и Розмарин снова приняла позу для танца, выдвинув руки перед собой. Николас вторил ей и рассмеялся, словно бархат, своим чудным голосом. Николас и Роза, и я внутри неё, стали вальсировать вместе с другими парами, не касаясь, друг друга руками.

Дверь в зал резко распахнулась. Внутрь вбежали в синих костюмах мужчины, держа перед собой пистолеты. Розмарин задрожала, а Николас загородил её собой.

Из толпы синих мужчин вышел пухлый старичок. Держа большой свиток, который при открытии упал на пол - он стал читать. Всё это время я пробыла будто в тумане, снова вернулась на ту красочную поляну с озерами, бегая за бабочками, пытаясь их поймать. А потом вдруг вновь оказалась в Розмарин.

Чьи-то руки тащили её.

Потом она как-то оказалась у окна, а рядом стояла Амелия, протягивая из открытого окна руки, внимательно слушая Розу. Та отдала ей перстень, и то ожерелье, что надевала перед зеркалом. То, что отдал ей Николас, она схватила левой рукой и зажала пальцами, обернувшись на толпу, а затем вновь к вампирше.

— Мели, ласточка, отнеси это Берте, - Она отдала вампирше перстень, - а это ожерелье – Адаму: скажи, чтобы он нашёл меня, - и Роза быстро побежала от окна, громко говоря каждому подходящему к ней что-то типа «вон туда», «скорее».

Когда она оказалась в объятьях Николаса, она не думая, произнесла.

— Обещай мне! Ник, обещай, что ты – будешь жить дальше, чтобы там не было! Обещай, что ты проследишь за Адамом, чтобы с ним было в порядке! Обещай, что передашь ему те же самые слова. Пожалуйста, любимый! Скажи мне, скажи мне хоть что-нибудь!

Николас перевёл взгляд с мужчин в синем костюме на неё.

— Я люблю тебя, и ради тебя сделаю это, - кивнул он.

— Дождись меня, я вернусь… Дождись. – Она достала цепочку. – Боже, как вовремя ты успел!

— А если не вернёшься?

— Обязательно вернусь, ты же знаешь, знаешь это! – воскликнула Роза, - но Ник, я вернусь не только для тебя, но и для Адама, успей первым вернуть меня… А то…

— Я рад буду видеть тебя, знать, что ты любишь, хоть ты и сделаешь выбор в сторону моего брата, Розочка, зато ты будешь живой. – Произнёс Николас, отпуская Розу, а та с высоко поднятой головой пошла к мужчинам в синих костюмах. Полиция, ясно же.

А потом её накрыла тьма… Я видела, как её ударили по голове, как её некрасиво тащили по полу наружу в отключке. Как Николас еле-еле сдерживал себя, лишь из-за её обещания.

Крики «Гори ведьма!», «Исчадье ада – сгорит сегодня» вернули Розе сознание. Она поёжилась от боли в голове, когда уселась на койке, как она поняла в темнице. В окно светил тусклый свет, темнело. Роза поднялась с койки и схватилась за прутья на окне. Вздохнула.

— На закате, - сказала она себе и обернулась.

Решётка в её темницу с лязгом распахнулась, к ней подошёл Адам, а вместе с ним священник. Я стояла в стороне некоторое время, пока вновь не переселилась в неё.

— Адам, - сглотнула она и посмотрела на священника.

— Я не мог не прийти ты же знаешь. – Просто сказал он, и обнял её.

Роза дала волю чувствам и разревелась у него на плече. Он прижал её к себе покрепче.

Священник сказал.

— Время, нас гонят… давайте помолимся.

Роза улыбнулась сквозь слёзы.

— Георгий, мы же утром виделись, - произнесла она и крепко сжала Адаму руку. – Останься со мной.

Адам кивнул, и рядом с ним появился его клон. Сам он стал растворяться.

— Я заберу твою боль, ты не почувствуешь, - прошептал он.

Решётка вновь открылась, и охранник с кандалами вошёл в клетку. Клон Адама и священник вышли и прощально кивнули ей.

Настоящий Адам сжал руку Розы, она кивнула охраннику, отцепляя пальцы Адама от своих. Она протянула руки охраннику, тот их сковал в кандалы.

— Идём, - просто сказал он, и Роза, медленно-медленно шевеля ногами, шла следом.

Ей было больно и неудобно, но вдруг полегчало. Кандалы будто исчезли! Вместо кандалов её левую руку взяла рука Адама. Она улыбнулась.

Затем её уставили рядом со столбом, и начали привязывать. Роза чуть не струсила, увидев стога сена рядом и брёвна. Лица с ненавистью смотрели на девушку, она поёжилась и уставилась себе под ноги, когда каким-то странным чутьем, она почувствовала Николаса. Подняв глаза, она увидела его, а рядом – Адама. Оба брата скрывая чувства, смотрели на неё, оба даровали ей чувства умиротворённости.

Кто-то что-то говорил. А потом поднялся огонь, и он быстро-быстро стремился к ней. Запахло жареным мясом. Но Роза не орала, она просто смотрела на своих возлюбленных с переполненным чувством счастья. Наконец, когда она почувствовала слабый укол, а потом множество уколов, она заплакала, но продолжала улыбаться.

А я, находящаяся в её теле чувствовала только синдромы страха, боли и отчаяния. Раз они так её любят, то почему не спасут её? Почему?

Уже через пару минут я стояла в толпе, чуть поодаль от Николаса и Адама, держа в руках кулон с шеи Розы. Я хмурилась, удивлённая тем, что никто меня не видит.

Перед глазами что-то сверкнуло, и я обратила взор на это. Это был костёр. И он поглотил Розу целиком.

Я не выдержала и направилась к тем братьям, не зная, что хотела им сказать, что сделать. Ещё один взрыв и крик, мой крик. Её крик. Наш крик вместе.

Небо окрасится ночью,

Тени сольются во сне в жарком танце огня,

От плоти к плоти боль придёт –

Наступил день.

Она вернулась, как феникс!

Без памяти, без прошлого – светлее, но -

Она здесь…

Я резко проснулась у себя в постели вся в холодном поту.

Проведя рукой по лбу, я скинула с себя одеяло. Удивительно, кто-то умудрился меня переодеть в пижаму – замечаю я, хотя вся дрожу и не верю в реальность происходящего. Я до сих пор чувствовала тот запах горевшей плоти, видела этот огонь…

Вставая с кровати, я почувствовала жар у себя на груди. Нахмурившись, я коснулась чего-то металлического и горячего на шеи. Подняв майку, я увидела, что у меня на шеи находится тот самый медальон Николаса, который я держала в руках, пока не закричала.

Да свершись пророчество.

Перед глазами снова поплыло, но я справилась и тихо выбралась из комнаты на поиск душевой.

***

Найти душевую для девочек оказалось сложновато, зато её поиски заняли меня хоть на какое-то время. Вода вновь спасла меня.

Голова трещала, тело зудело, хотя было полностью чистое и оливковая кожа лишний раз подтверждало наше с Ней отличие. Как только мне вспомнилась Роза, я поёжилась, а, затем, не выдержав, схватившись за раковину, упала на колени и разревелась, крепко-крепко сжимая пальцы свободной руки в кулачок. Я знала – у меня истерика.

Также я знала, что я горю… Что всё тело горит, и хуже боли и слёз – был этот чёртов сон. Он напугал меня, он задел за живое… А ещё это чёртов кулон, что теперь у меня на шее! Что за пророчество? Почему я так похожа на неё? Сколько вопросов, сколько боли… сколько… Слёзы вновь хлынули у меня из глаз.

Со спины подул ветерок, влажные волосы разметались по лицу, больно хлеща по лицу, словно хлыст. Я обернулась, и, увидев открытое окно, целенаправленно подошла к нему и захлопнула его. Похлопав ладошку о ладошку, мол, работа сделана, я прихватила упавшее из рук на пол полотенце и вышла в тёмный коридор. Мне было страшно, будто кто-то следил за мной… будто… Мне было страшно!

Есть две вещи, что мне больше всего хотелось сейчас сделать. И первая из них – разговор. И ни с кем-то там сверхумным, вовсе нет. Есть кое-кто, кто однажды сказал мне, что он мой защитник, что он мне никогда не врёт, что же… Настало время увечить его во лжи. Артёма.