Сетевые образы как фактор современной политики Корженева о. В.

Аспирант Санкт-Петербургского Государственного Университета

Известно, что в наши дни значительно возросла роль массо­вой коммуникации. Вовлечение в этот процесс огромного чис­ла людей, рост каналов и источников информации позволили говорить о формировании особой медиареальности, созданной благодаря господству визуальных образов. Медиа существуют внутри нас, определяют стратегию поведения, наши желания и взгляды¹.

Именно информационное поле является средой, в которой формируются, утверждаются и нивелируются ценности. И чаще всего этот процесс происходит через своеобразных «по­средников» — медиаобразы. Именно они, рождаясь и функци­онируя в медиасреде, оказываются «переносчиками» идей и смыслов, доводящими их до сознания конкретных людей. Мно­гие исследователи говорят о наступлении «цивилизации обра­за», об «обществе зрелищ». В данных условиях по-настоящему существует лишь то, что показано, растиражировано по кана­лам СМИ. Пусть даже «триумф» того или иного образа длится недолго, но именно он является подлинным бытием и подлин­ной реальностью².

¹ Савчук В. Медиареальность. Медиасубъект. Медиафилософия. // Ме-

диафилософия II. СПб, 2009. С. 227

² Дугин А. Г. Философия политики // http://konservatizm.org/ konservatizm/books/130909073146.xhtml

Сегодня наиболее яркой и динамичной информационной средой является Интернет. Именно здесь наиболее полно

проявляются характерные черты, особенности и тенденции развития медиареальности. В сетевое пространство каждый желающий может проецировать свои мысли, идеи и интересы, создавая собственный медиаобраз, а иногда и не один. Эти образы составляют специфическую сетевую «публику» (чаще — толпу), представители которой вступают между собой в различные отношения, в том числе и политические. Считается, что медиареальность принципиально закрыта от влияний извне, зато её обитатели легко становятся жертвами воздействия других участников процесса массовой коммуникации. В современных условиях «виртуальная толпа» становится субъектом политики, а точнее того, что сегодня принято так называть. Представляется более правильным говорить о постполитике, как о явлении виртуальном, существующем только в пространстве «презентации», в высказывании, в плоскости «экрана»¹.

Вместе с тем, как и реальная толпа, толпа виртуальная оста­ётся идеальным объектом манипуляций. Она легко потребляет информационный продукт, предлагаемый ей, и в нужный мо­мент может начать действовать в соответствии с заложенными в нём установками. Неслучайно её активизация происходит в моменты важных политических событий, а термин «твиттер-ные революции» уже занял своё место среди понятий, обозна­чающих характерные явления современной политической ре­альности.

¹ Дугин А. Г. Философия политики // http://konservatizm.org/ konservatizm/books/130909073146.xhtml

Следует отметить, что сетевую «политику» можно считать формой массовой культуры. Их роднит и лёгкость восприятия, и вовлечение максимально широких слоёв населения, и приоритет процесса перед содержанием, и многое другое. Самое главное, что позволяет причислить «виртуальную политику» к масскульту — это принципиально случайный, вероятностный характер, отсутствие признаков цельного бытия и чёткой

ценностноориентированной структуры, а также зрелищный, игровой характер. Здесь господствует мозаика случайных форм, лишённых смысла, но способных вызвать спонтанную реакцию «виртуально толпы». Следует подчеркнуть, что «сетевая политика», как и другие формы массовой культуры, оказывают значительное влияние на формирование взглядов, стандартов и примеров для подражания.

Массовая культура, являясь продуктом и результатом раз­вития западной (атлантистской) цивилизации, несёт в себе её культурный код, пропагандирует её ценности и способствует установлению её гегемонии. То же можно сказать и о сетевой политике (во всяком случае, в её «оранжистском» сегменте, ко­торый пока доминирует в рунете).

Если мы посмотрим на медиаобразы видных деятелей «оп­позиции», то обнаружим в них черты, характерные для атлан-тистской цивилизации. Речь здесь идёт даже не об идеологии (которой, по существу, как раз нет), а о принципах, на которых они строятся. Но если мы вспомним о характерных особен­ностях медиареальности, то обнаружим, что именно образы и формируют нормативы поведения и взглядов на жизнь у потре­бителей массовой информации.

Например, очень характерным в этом плане представляется образ Алексея Навального. Здесь можно видеть и развитие качеств авантюризма, риска (вспомним перипетии его тяжб с нефтяными компаниями, и якобы преследования со стороны ФСБ и движения «Наши» — всё это похоже на типичный приключенческий сюжет), и чувствительность к конъюктуре (у известного оппозиционера отсутствует программа, зато он умело пользуется наиболее популярными темами), и индивидуальная «доблесть» (борьба с коррупцией выступает скорее предлогом, фоном, на котором происходит самопрезентация). Добавим к этому безразличие к традициям и нормам, выражающееся, хотя бы, в речи, характерной для представителей сетевой толпы, но не для политического деятеля (характерные примеры:

«Единая Россия — партия жуликов и воров»; «Транснефтята конечно отжигали как могли»; «Транснефтятки, я жду ваши протокольчеги»; «Министерство регионального развития в очередной раз демонстрирует ничем не прикрытое стремление пилить бабло не сильно стесняясь внимания общественности»; «Когда-нибудь, чувачки, вам придется за это ответить»), и многие другие свойства морской цивилизации.

Зато в образе Навального отсутствуют черты, которые харак­теризовали бы его как серьёзного политического деятеля. Глав­ное, у него отсутствует чёткая политическая программа. Но она «виртуальной толпе» и не нужна — главное, чтобы медиаобраз хоть на короткое время привлекал к себе внимание. Следует отметить, что и биография известного блогера его аудиторию мало интересует. Дело в том, что сетевой герой — это герой без прошлого и без будущего, потому что в сети царит вечное настоящее, там нет и не может быть никакого движения к чему-либо.

Очевидно, что традиционные ценности русско-евразийской культуры в сетевом политическом дискурсе либо отрицаются, либо игнорируются. Действительно, как можно говорить о мес­сианстве, если отсутствует даже позитивная политическая про­грамма, уступая место насмешкам и отрицанию. В такой форме политика превращается скорее в игру или зрелище. О ценно­стях целостности, державности, консерватизма и т.д. также не имеет смысла говорить — они не актуализируются в виртуаль­ном политическом дискурсе.

Совершенно естественно, что данная медиареальность фор­мирует соответствующее отношение к политике, которое не предполагает в ней сакрального измерения, глобального про­екта и ориентации на иерархичную систему ценностей.

Говоря о политике в рунете, нельзя не отметить ещё одно тревожное явление. Сегодня изменению традиционного для России отношения к политике способствует (сознательно или, скорее, несознательно) сама власть в лице главы государства.

Дело в том, что блогосферу как место взаимодействия представителей «виртуальной толпы» и пространство «игры» можно назвать наследницей площадной (или балаганной) традиции. Оба явления отменяют иерархию, создают перевёрнутую реальность — «антимир». Но если царь, высмеиваемый на площади (причём, высмеивался скорее абстрактный царь, а не конкретная личность), сам в этом участия не принимал и не появлялся там, то президент Медведев сам становится блогером, то есть становится участником данного коммуникативного процесса, причём делает это одним из оснований своего имиджа. Попадая в число блогеров — принципиально анонимных, виртуальных, становясь «одним из», власть сама отменяет своё положение на вершине иерархии, низводит себя до уровня «виртуальной толпы», лишает себя сакральности. Между тем, как особое отношение к власти составляет одну из главных особенностей русско-евразийской политической культуры. Нередко именно образ власти как персонификация государства и политического проекта способен объединить людей, мобилизовать для достижения высоких целей.

Таким образом, Интернет-«политика» сегодня по большей части выступает формой глобальной массовой культуры. Рас­пространение «оранжистских» идей и образов в российском медиапространстве можно назвать «медленной революцией». Даже если против России не удастся напрямую применить технологию «твиттерной революции», воздействие её адептов не пройдёт бесследно. Традиционные русско-евразийские по­литические ценности в формирующемся дискурсе заменяются на противоположные — анлантистские. Следовательно, проис­ходит изменение сознания людей, вовлекаемых в него. Причём, воздействие оказывается в первую очередь на активную моло­дёжь, потому как именно она является главным потребителем подобной информации. Это обстоятельство придаёт описывае­мому явлению ещё большую значимость и опасность.

В наши дни противостояние двух цивилизаций происходит главным образом в информационной сфере, и виртуальное сетевое пространство занимает здесь отнюдь не последнее место. Следовательно, для противодействия описанным тенденциям необходимо разработать стратегию, которая позволила бы «наполнить смыслом» виртуальную политику и возродить традиционное восприятие Политического. Сегодня битва происходит в сфере символов и образов за символическое пространство, и именно от её исхода во многом зависит будущее.