Постмодерн как союзник

Еще одним источником евразийских рассуждений о много­полярности является постмодерн, который релятивизировал историю, представив ее как смену парадигм, «больших рас­сказов», своеобразных рукотворно-нерукотворных мифов, то есть властных дискурсов, обладающих вполне конкретной тем­поральной и пространственной привязкой и, в конечном счете, подлежащих деконструкции.

Исследование фазового перехода от модерна к постмодерну, фундаментально проведенное в рамках евразийского дискурса, вскрыло основания модерна как доминирующей парадигмы по­следних столетий и позволило рассматривать, казалось бы, еще недавно консенсусные принципы прогресса, научности, рацио­нальности, индивидуализма, демократии, приоритета западной цивилизации и отсталости других народов как искусственные и релятивные онто-гносеологические построения, подлежащие деструкции и выявлению лежащих в их основаниях человече­ских устремлений, интересов, типов поведения, способов осво­ения мира.

В этом отношении чрезвычайно полезными в евразийском дискурсе являются размышления Фридриха Ницше и Мартина

Хайдеггера о властном характере гносеологии в том виде, как она сложилась в западноевропейском сообществе.

«Знание-сила»— тезис Френсиса Бэкона начала Нового вре­мени. Знание как «воля к власти» («Wille zur Macht»)— тезис Ницше. «Forsetzunde Durchsetzung», «преднамеренное навязы­вание» или «Forstellung», «постав»— идея Мартина Хайдеггера. Внимание евразийских интеллектуалов к концепциям бытия, знания, сущего у Мартина Хайдеггера было абсолютно неиз­бежным с точки зрения выстраивания аргументации в пользу идеи очень специфической по мировым меркам и исключитель­ной судьбы западноевропейской технической цивилизации. Ведь «Forsetzunde Durchsetzung»— это навязывание миру воли человеческого действия, человеческого интереса по изъятию сущего из бытия. Хайдеггер глубочайшим образом отслежива­ет, как западноевропейская мысль, начиная с Платона, проходит путь от живого контакта с бытием, как у досократиков, к меха­ническому, искусственному взаимодействию с сущим и к утра­те бытия и богов в современной западной философии. История техники рассматривается Хайдеггером как история одномерной манипуляции с сущим. Нас интересуют стратегии взаимодей­ствия западного человека с бытием и сущим, гениальные хай-деггеровские прозрения относительно властного манипулиро­вания западной ментальностью и практикой с бытием.

Тематика искусственного выстраивания онтологии и при­оритета воли и «воли к власти» в гносеологических и практиче­ских стратегиях отношения человека с миром дает нам взгляд в глубину проблематики и позволяет обоснованно критиковать стратегии западной одно-, двух— и трех-полярности.

На идее Хайдеггера о преднамеренном навязывании, Forsetzunde Durchsetzung— идее своего рода предрешенчества человечества западного сектора мира относительно того, как он видит, понимает, ассимилирует, включает в свое пространство мир, как он его обрезает, кроит и сшивает заново— основано все европейское учение о бытии.

Другими словами, в основе западноевропейской онтоло­гии лежит своеобразное гносеологическое и онтологическое предрешенчество, можно сказать, гносеологическая выкройка, своего рода гносеологическая манипуляция. И именно поэто­му евразийское отношение к стратегиям западноевропейской цивилизации как к универсальным стратегиям человечества чрезвычайно осторожно и скептично. Признавая темпоральную и пространственную, то есть локальную обоснованность, при­емлемую в цивилизационных пределах западной ойкумены, мы отказываем западной парадигме в универсальности и вселен­ской общезначимости.

Далее, евразийский контр-гегемонический дискурс строится на глубоком и проницательном предложении Мартина Хайдег-гера западному человечеству выстраивать новую онтологию, искать пути и тропы к потерянному бытию. И одновременно с этим мы предвкушаем и глубоко убеждены, что другие цивили­зации, другие народы выстраивают иные траектории смыкания и размыкания человеческой реальности и Бытия. И поэтому мы готовы к исследованию многообразия того, что Хайдеггер на­звал «дазайном», и признаем плюрализм человеческого бытова­ния или пребывания в мире, плюрализм специфической челове­ческой реальности «вот-бытия».

В условиях доминации дискурса однополярности, гегемо­нии однополярного (двух— и трех— полярного) мира, который использует не только силу, но и убеждение и добивается опре­деленного согласия масс на собственные стратегии, евразийцы активно и даже агрессивно вводят понятие «контр-гегемонии».

Следует отметить, что евразийские стратегии деконструк­ции идеи западной монополярности глубоко эшелонированы не только в русском, но и в самом западноевропейском контексте. Здесь можно опереться на французских постструктуралистов, и в частности, на Ж. Деррида, с их терминами «counter-hegemony» (в этом термине присутствует смысл «сведения счетов», кото­рый нам очень приятен).

Надо понимать, что те, кто испытывают гегемонию, обычно не ведают о том, что они ее испытывают. Гегемония есть там, где согласие с властным дискурсом является неосознанным, не-отрефлектированным.

Контр-гегемония предполагает высокую степень отрефлек-тированности относительно искусственности и навязывания гегемонического дискурса, то есть предлагает наличие крити­ческой теории в отношении гегемонистского процесса и сохра­нения высокой степени субъектности в рамках теории.

Мы говорим о плотной, насыщенной субъектности контр­гегемона.

Ведь мы находимся на пороге теории многополярного мира, что предполагает мощнейшие предварительные деструктивные усилия против гегемонического навязывания однополярного, а теперь уже и двух— и трех-полярного мира. Дело в том, что западные элиты, «органическая интеллигенция» ( по Грамши), обслуживающая власть, уже перехватила идею многополярно­сти в удобном для нее варианте— двухполярности или трехпо-лярности, с тем, чтобы исключить, проигнорировать евразий­ский полюс как самостоятельный в новом мировом раскладе.

Если быть максималистами, то мы, евразийцы, разумеется, за многополярный мир, с большим числом полюсов, равным числу потенциальных цивилизаций. Но в современной ситу­ации мы поднимаем на щит лозунг момента— «квадриполя-ризм», «четырехполярный мир,» в который заведомо включен евразийский полюс, которого теперь не просто выкинуть из контекста.