Понять империю

Victor Hugo. Le travailleur et le joueur en Bourse

Часть 1

БОГ И РАЗУМ

Французская республика непобедима подобно Разуму, она бессмертна как сама истина. Когда свобода совершила завоевание Франции,

никакая человеческая мощь не смогла ее оттуда выгнать.

Максимилиан Робеспьер

Везде, где буржуазия завоевывает господство, она разрушает все феодальные, патриархальные, идеалистические порядки. Безжалостная, она беспощадно рвет соцветие феодальных отношений, которые связывают человека с его божественной природой, чтобы не позволить прорезаться между людьми другим связям, более сложным и выходящим за пределы получения прибыли. Блаженная дрожь и священное рвение, кавалерийский энтузиазм, отупляющая меланхолия — все это она погрузила в ледяную воду чистого

эгоизма.

Карл Маркс

Ален Сораль

ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Нам следует начать с самого начала, так как сама по себе История не имеет ни начала, ни конца. Впрочем, надежда остается всегда, даже в наш век бесконечного преумножения

поражений, к которым можно отнести ликвидацию голлизма, исчезновение компартии Франции, победу «да» в ходе голосования по Маастрихтским соглашениям, избрание коротышки Николя, восхождение к власти Совета представителей еврейских учреждений во Франции (CRIF)… Можно даже вести со счетом 15:0, но в этой игре никто никогда не подаст финального свистка, а подавляющее преимущество в один миг может получить вчерашний аутсайдер; сегодня — избранник, завтра — жертва…

Ницше, высмеивая наивных и чересчур прямолинейных сторонников «духа Истории», отмеченной идеалами Разума (наполеоновской скотобойни), Просвещения (верденская резня в индустриальную эпоху) и Прогресса (ядерная бомбардировка Хиросимы), призывает к «вечному возвращению»… Вечному возвращению, которое нельзя рассматривать как сложившийся концепт, но скорее как интуицию, некую неизменную данность.

Но если сама История никогда не заканчивается, как непрерывный ряд голов в бесконечном футбольном матче, то существуютпокрайнеймере«моменты»,межевыекамни,качественные разрывы (Солженицын говорит об «узлах»), временные отрезки, во время которых, вопреки всем торжествующим сиюминутные победы, все начинает развиваться по диаметрально противоположному сценарию.

И так как мы находимся во Франции и сами являемся французами, наша История начинается не с Италии периода Борджиа, не с кромвелевской Англии, даже если нечто принципи-

14	Ален Сораль

ально важное сейчас разыгрывается именно там, но с другого великого момента, который принято называть Французской революцией.

Однако речь должна идти не о революционной мифологии, как неком начале исторического повествования французской нации, с помощью чего народу по капле внушается подчинение новому порядку, и речь заходит о борьбе хорошего, светлого, прогрессивного против зла, мракобесия и абсолютизма, а сама Французская революция рассматривается в «духе Истории», с точки зрения Жюля Мишле; проще говоря, история о том, как христианский Бог политически побеждается Разумом …

КАТОЛИЦИЗМ КАК ИДЕОЛОГИЯ ЗНАТИ И РАЗУМ КАК РЕЛИГИЯ БУРЖУАЗИИ

Под Разумом не стоит понимать рационализм, который получает преимущество лишь в точных науках (математике, физике), ведь это равносильно тому, если сказать, что именно Французской революцией был логично преодолен старый религиозный мир, опережаемый новым миром научных истин. Такое представление отсылает нас к позитивизму Огюста Конта и той настоящей резне Первой мировой войны, которая

положила конец экзистенциальной разочарованности. История показывает нам, что за претензиями на научность—

гуманитарных наук, социологии, экономики… всегда стоит победившая идеология.

МИФ КОРОЛЕВСКОГО АБСОЛЮТИЗМА

Тем,ктодумаетещео«королевскомабсолютизме»,мынапомним о существовании «промежуточных сословий».

Итак, Encyclopœdia Universalis дает нам следующее опреде-

ление: Старую Францию в период Средневековья составляли группы людей, называемых сословиями: коллегии, общины, ассоциации людей одной и той же профессии в рамках одного народа, объединенные для защиты своих личных интересов и

Понять Империю

15

интересов своего сообщества. Эти сообщества существовали с разрешения суверена и находились под его прямым покровительством, хотя их существование чаще предшествовало даже учреждению самой этой власти; это были совещательные органы, суды и советы при монархе, целые медицинские и адвокатские корпуса, цеха и гильдии, торговые и промышленные предприятия. Для них имелись свой собственный закон и устав, который даже выводил их из-под действия общих законов, а также свободы и особые привилегии, которые защищали их от произвола и деспотизма. В качестве юридического лицагильдиямоглавладетьимуществомилипредъявлятьиски, чтобы заставить уважать свои сословные правила и обычаи; в обществе существовала также система рангов, в соответствии с которой воздавались почести и осуществлялась защита…

МИФ О ЕДИНОДУШИИ РЕВОЛЮЦИОННОГО НАРОДА

Тем же, кто еще рассуждает о единодушном выступлении народа против тирании, мы напомним «Шуанов».

То есть крестьян Бретани, Мена, Нормандии, Анжу, Аверона, Лозера, Вандеи и Пуату, которые, чтобы противостоять новому революционному и республиканскому порядку, присоединились к католическим и роялистским отрядам, так как вместе с остальным народом считали старый режим вполне приемлемым…

МИФ О БРАТСКОЙ ЗАКОННОСТИ

Наконец, тем, кто все еще верит, что именно революция дала жизнь реальным чувствам законности и братства,

мы напомним «Закон Ле Шапелье».

То есть предательский удар в спину со стороны «прав человека», который также стал ударом неожиданно грубого экономического либерализма по простым рабочим людям. Закон Ле Шапелье, обнародованный во Франции всего два года спустя

16	Ален Сораль

после взятия Бастилии, объявлял вне закона рабочие организацииикрестьянскиесобрания.Этотжезаконзапрещал,насамом деле, любые стачки и профсоюзы, а также все бесприбыльные предприятия. Он не был нацелен ни на союзы предпринимателей, ни на тресты, ни на монополистический сговор, который уже тогда никого не тревожил, однако спровоцировал, начиная с 1800 года, возникновение частных рабочих союзов и «диких забастовок», которые разрешалось подавлять до Наполеона III…

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАТОЛИЦИЗМ ИЛИ НАШИ СТАРЫЕ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА: БОЖИЙ МИР, ЗАЩИТА СИРОТ И ВДОВ, СПРАВЕДЛИВАЯ ВОЙНА

Более того, вопреки привычному мнению наших обывателей из среды мыслящей интеллигенции, католическая религия и идеология королевской власти не были одним лишь обманом, лицемерием и предательством Христа в пользу зем-

ной власти.

Церковь лишь смягчала присущую власти жестокость в той же мере, как сегодня «права человека» — эта религия буржуазии — пытаются смягчить жестокость буржуазного либерализма, даже не ставя его легитимность под вопрос.

Эта попытка со стороны Церкви смягчить присущую власти жестокость, оставаясь в то же время рядом с королевской властью, имела место, начиная с X века, например, в практике «мира и Божьего умиротворения». Церковь была моральным и духовным движением, которое старалось в те времена и в тех условиях ограничить военную активность. Ее целью было положить конец многочисленным войнам между землевладельцами, в ходе которых жертвами становились преимущественно не способные себя никак защитить бедняки. Само это движение умиротворения было инициировано Церковью, получившей впоследствии опору царской власти и дворянства, чтобы стать наряду с рыцарством основой христианской морали в «защите вдов и сирот».

Понять Империю

17

В том же духе, но на более высоком социальном уровне воля Пап была направлена на ограничение столкновений между христианскими королями и на переориентацию их военного энтузиазма за пределы европейского пространства, а именно против Восточной Римской империи в ходе крестовых походов.

Еще один пример, подтверждающий миротворческую и христианскую роль Церкви, закреплен в теории «праведной войны», разработанной святым Фомой Аквинским. В общих чертах война рассматривалась Церковью в рамках этой теории в качестве справедливой, только если удовлетворяла следующим критериям:

•былипредпринятывсемеры,чтобыизбежатьконфликта;

•если запланированный результат, который можно ожидать, был лучше, чем актуальное положение дел;

•если целью является общее благо, а не чей-то тайный интерес;

•в конце концов, если эту войну можно было как-то ограничить.

И на самом деле, мы не можем себе представить то, что позднее Карл Шмитт называл «тотальной войной» при старом режиме католических королей.

Впрочем, вспомним куда более близкие к нам события, а точнее, ту роль, которую играла Церковь, пытаясь стать посредником во избежание начала Первой мировой войны. Речь идет о попытках заключения сепаратного мира с Австрией, которая была отвергнута союзниками во главе с Клемансо, желавшими полного уничтожения центральных империй …

КОНЕЦ КАТОЛИЧЕСКОГО ВСЕМОГУЩЕСТВА И РЕЛИГИОЗНЫЕ ВОЙНЫ

Без этого обоюдного движения умиротворения, со стороны дворянства по отношению к беднякам и между самими дворянами, средневековый Запад, раздираемый множеством

мелких междоусобных войн, никогда бы не стал так стреми-

18	Ален Сораль

тельно развиваться. Впрочем, Столетняя война, и прежде всего религиозные войны, совпавшие с закатом католического могущества, положили конец этому относительно мирному периоду, модель правления которого, согласно Церкви, была учреждена Святым Людовиком IX…

РАСТУЩЕЕ СОПЕРНИЧЕСТВО КОРОЛЯ И ЗНАТИ

Итак, из опыта тысячелетнего царствования и сотрудничества королевской власти и Церкви становится очевидной глобальная миротворческая и административная роль этих

отношений во Франции. В условиях такого разделения полномочий король и Церковь были зачастую двойным средством защиты бедняков от угнетения знати. Французские короли, стремительно утверждая и усиливая свою власть, брали под защиту малых от сильных. Сравнительно раннюю отмену крепостного права во Франции можно объяснить тем, что сам король был крайне заинтересован в том, чтобы стать верховным сюзереном огромного количества свободных людей.

Это часть отечественной Истории французской монархии, которая вопреки революционной и республиканской мифологии сводилась зачастую к столкновению царской власти против знати, пытавшейся либо восстановить, либо увеличить свои привилегии. И некоторые даже могут сказать, что именно эта неспособность монархии к ликвидации паразитического дворянства, начиная с царствования Людовика XIV, и нежелание опереться на буржуазию для достижения своей цели, как произошло в ходе английских реформ, привели в результате к Революции…

ПЕРЕМЕНЫ НИКОГДА НЕ БЫЛИ ВОСТРЕБОВАНЫ НАРОДОМ

Продолжая разрушать национальный миф, прибавим, что никогда изменения не были востребованы самим наро-

Понять Империю

19

дом, и нет ничего более лживого, чем финальная сцена фильма Тавернье «Пусть начнется праздник», в котором нас заставляют поверить в ненависть простых крестьян к королевской власти. Так как по составу народонаселения Франция была на 80% земледельческой страной (такое положение дел сохранялось до середины XX века), народ был в массе своей крестьянским, и крестьянами были все за исключением революционеров. Среди крестьян доминировала скорее склонность к уважению священных авторитетов, то есть католицизма и короля, и в худшем случае они выступали против них в условиях сбора плохого урожая, а спорадические крестьянские восстания были направлены скорее против локального дворянского паразитизма без каких-то масштабных или теоретических революционных проектов. Перед лицом явных злоупотреблений знати угнетенные кричали даже не «Смерть тирану», а «Если бы добрый король знал…».

На самом же деле, как в версии Тавернье, — вполне типичной для культурного троцкизма левой буржуазии, которая любит говорить от лица народа, не являясь даже его частью, — все разыгрывается в городах, в салонах, в клубах, в Париже…

НАРОД — ЭТО ТРЕТЬЕ СОСЛОВИЕ,

НО ТРЕТЬЕ СОСЛОВИЕ — ЭТО БУРЖУАЗИЯ

Лишь о Париже теоретики революции могут с полной уверенностью сказать, что его население — это «третье сословие» (Tiers Etat), то есть ни знать, ни духовенство, люди, ни в коей мере не относящиеся к производительным классам, а значит, являющиеся паразитами.

Если из «третьего сословия» вычесть верных королю крестьян,покорныхБогуинивчемнереволюционных,извсего народа не останется почти никого, кроме буржуазии. То есть это лишь часть и без того малого класса, не столь многочисленного, как знать, которая составляет около одного процента всего человечества, но говорит при этом от лица народа: юристы,

20	Ален Сораль
адвокаты, клерки,	стоящие за кулисами и не привязанные

к земле богачи. Всего лишь часть того класса, который уже столько лет вообще не имеет отношения к народу, но держит в руках все карты и играет ключевую партию, пользуется всей полнотой власти…

КАК АРИСТОКРАТИЯ САМА СЕБЯ УБИЛА

Но если революционная буржуазия так легко смогла убить Бога, знать и короля, то это значит, что работа по разрушению уже была проделана изнутри, и аристократия сама совершила акт самоубийства заранее.

ВсеначалосьсЭдиктаделяПолетта(фр.—ÉditdelaPaulette), который с помощью продажи должностей ввел буржуазных червей под именем «дворянства мантии» в аристократическое общество. Это было решением, с которого начался захват власти капиталом, крупными землевладельцами и военными; то есть это было начало ревизии всевластия аристократии.

Затем, в эпоху Людовика XIV, согласно логике и политической стратегии Версаля, где королевская власть, получившая выражение во Фронде принцев, выбрала взамен проведения реформ продление своего паразитического существования, весь аристократический режим утратил доверие в глазах народа.

Это было двойное самоубийство, одной из сторон которого было добровольное идеологическое самоуничтожение всего высшего образованного дворянства, включая самого короля, идеей Энциклопедии. В той же мере, как и новые идеи, которые на глубинном уровне трансформировали старое французское дворянство в интеллигенцию, что так хорошо описано Жоржем Сорелем в «Иллюзии прогресса». Она превращается в аристократию салонов, все более и более оторванную от конкретных механизмов власти, которая уже больше не понимает, — в точности как позднее и русская дореволюционная метущаяся интеллигенция, вышедшая до этого из рядов дворянства, — как сделать выбор между шармом