Понять империю

Понять Империю

21

диалектического метода и духом мрачной схоластики, она просто игнорирует любой интеллектуальный и эстетический выбор и пилит таким образом сам сук, на котором сидит. Точно так же католицизм не воспринимался более дворянством как идеология господства и организации мира, но лишь как предмет философских обсуждений (обсуждений, конечно, страстных, но приводящих всех в расслабленное состояние нашими христианскими философами XVII и XVIII веков, от Паскаля до Руссо, минуя Вольтера, гениями все более и более философскими и все менее и менее католическими); когда правящая идеология попадет в ловушку вопрошания об истинности, сам доминирующий класс, который эта идеология поддерживает, легитимирует и над которым, в конце концов, ставит знак вопроса, оказывается незащищенным перед лицом своих же производственных сил во всей распущенности собственного паразитизма…

ТРИ СМЕРТИ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ

Таким образом, революционная буржуазия убила Бога, а вместе с ним и аристократию, которая, даже ничего не

поняв, отказалась от самой себя.

На этом этапе можно было бы подумать, что Церковь, освобожденная от царской власти, может стать религией бедных, как во времена первых христиан. Но чтобы спасти свои земные привилегии, духовенство вступило в затянувшийся процесс капитуляции и сотрудничества с буржуазным строем, так как сама буржуазия после установления Робеспьером культа «Верховного Существа» уже отдавала себе отчет, что предпочтительнее хотя бы на некоторое время считаться с клиром.

Все возрастающие покорность и сотрудничество убивали католицизм уже второй раз, на этот раз изнутри, чтобы склонить Церковь — несмотря на внутреннюю оппозицию весьма респектабельной «социальной доктрины Церкви» — к двум взаимодополняющим формам: двупартийному правому буржу-

22	Ален Сораль

азному морализму в контексте всеобщего демократического маскарада и к левацкому буржуазному морализму, воплощенному в масонских интеллектуальных проектах.

Именно католицизм провинциального ханжества стал идеологией правового строя Третьей республики, которая злобно вопила и возмущалась предательством великого католического Средневековья и катакомб Леона Блуа.

Обессиленная, разрушенная изнутри, Церковь умерла в третий раз во время Второго Ватиканского собора. Окончательная сдача позиций проявилась на этот раз не только в практическом и политическом плане, но уже на уровне теологии (в Истории теория всегда следует за практикой) левого синкретического морализма, в точности следуя духу Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН.

ВТОРОЙ ВАТИКАНСКИЙ СОБОР, ИЛИ ПРИЗЫВ К ВСЕОБЩЕМУ БРАТСТВУ

Инициированный Папой Иоанном XXIII и претендующий на открытие миру модерна, а в действительности все более и более антирелигиозному миру, Второй Ватиканский

собор можно сравнить с горбачевской перестройкой. Глубокий пересмотр своей собственной сущности и уступки другим, объясняемые не как великодушный отказ от враждебности, а как признание слабости, предваряющее полный крах.

Второй Ватиканский собор, признавший господство либерального американо-протестантского капитализма, раскаявшийся перед гонимыми немецким национал-социализмом евреями, можно очень буквально расшифровать как подчинение католической Церкви новой расстановке сил после Второй Мировой войны.

Ватикан неожиданно протянул руку буддистам и индуистам, так как они вообще выходили за рамки средиземноморского монотеизма; все это происходило наряду с братскими заявлениями, скорее уже политическими, обращенными к мусульманам

Понять Империю

23

вразгар деколонизации, по поводу их веры якобы «в общего авраамического Бога» и уважения к Богородице, и все это несмотря на их непризнание божественной природы Христа; крепким орешком Второго Ватиканского собора, бесспорно, оказалась декларация, согласно которой, «с теми, кто крещен и заслуживает имени христианина, но открыто и полностью не признает веру или не разделяет единства причастия от приемников Папы, Церковь сохраняет единство через множество связей». Эта декларация недвусмысленно вернула Церковь к противостоянию протестантской Реформации уже на теологическом уровне.

За этим видимым братским сосуществованием скрывается полная теологическая капитуляция, но еще лицемерней сама декларация, согласно которой Церковь во имя преследуемых на протяжении всей истории евреев отказывается противопоставлять Новый Завет Ветхому. Новый Завет тем не менее свершается явно благодаря Страданиям Христа для его (Ветхого Завета) преодоления и упразднения. Доктринальное отступничество по политическим причинам посредством теологической контрабанды привело в итоге к допущению их сосуществования. И точно так же как евреи не признают Новый Завет, эта декларация «всеобщей дружбы» с легким масонским запашком слеплена на основе католичества, но является по своей сути субпродуктом иудаизма и им самим не признается!

Так, после Второго Ватиканского собора католики признали

вевреях своих «старших братьев» по Церкви, тогда как сами евреи продолжали рассматривать Христа как равви-отступни-

ка, отрекшегося на Кресте («Eli, Eli, lama sabachthani»: «Боже,

Боже, почему ты меня покинул?»), они же в ответ вновь и вновь возвращаются к отрицанию Церкви и исповедуют к ней призрение. Также на Втором Ватиканском соборе важную роль играл Его Высокопреосвященство кардинал Люстиже, обращенный в католицизм в 1940 году в соборе Парижской Богоматери не чтением Отче Наш, а еврейской молитвой Каддиш. Ite, missa est…

24	Ален Сораль

СТРАДАНИЯ И ЗАКАТ КАТОЛИЧЕСКОЙ БУРЖУАЗИИ

Об этом свидетельствуют работы Бернаноса, ставшие совершенно непонятными поколениям, которые выросли из либерализма шестидесятых годов. В его романах на сцену

выводится столкновение католицизма и буржуазного образа мысли во всей мучительности этого неразрешимого выбора, эта страстная, жертвенная религия — не по букве, но по духу и воплощению — предстает совершенно несовместимой с буржуазным духом, скорее иудео-протестантским по происхождению.

По своей вере в смирение и добро католический буржуа, если он только не обращается к «современности», всегда будет не до конца соответствовать идеальному образу буржуа, борющегося против себя самого и покорного миру торгашеского эгоизма и расчета, вынужденного отречься либо от своей веры, либо от своей архаической неприспособленности.

Вот почему настоящий католицизм является скорее маргинальнойпрактикойдлядеклассированных«фундаменталистов» лишь потому, что они пытаются остаться внутренне целостными католиками в мире, запрограммированном на распад и дезинтеграцию. С легкостью можно погрузиться в размышления о том, из чего может родиться или возродиться Церковь, если она до этого выбрала королем тотальный распад и столь далекий от нее буржуазный мир.

Но что может сделать этот исторически изношенный и подорванный тысячелетием состязаний за власть с королевской властью институт перед лицом новой идеологии Разума и Просвещения, которая обещает так много близких и понятных обывателю благ?

Что могла сделать во все более материалистическом и техническом мире религия, которой нечего было обещать своей пастве, кроме царства небесного и смирения — в качестве выражения своих чувств? Что она могла противопоставить новой

Понять Империю

25

религии унифицирующего братства и выборов, обещавшей под шумок рай на Земле посредством демократических свобод и равенства?

СВЕТСКОСТЬ = ФРАНКМАСОНСТВО

Следуя логике, противоположность религии представляет светскость, секуляризм. Но в исторической и политической реальности антиклерикальная борьба, направленная исключительно против религии католичества, была противостоянием другой церкви — церкви «Великого Архитектора

Вселенной» и франкмасонов.

Появившись в Великобритании в XVII веке и распространившисьнаФранциюввекРеволюции,французское масонство через разветвленную сеть лож (Великий Восток Франции, Великая Ложа Франции, Великая национальная Ложа Франции, французская Федерация Прав Человека… ) и сейчас продолжает влиять и говорить о себе как об ассоциации преимущественно философского и филантропического характера и системе моральных уложений, распространяемой путем инициации и кооптации. На деле же они оказались антицерковными, альтернативными католической Церкви организациями. А ведь угроза была обнаружена и обозначена еще раньше Папой Климентом XII, который в 1738 году осудил их буллой In eminenti apostolatus spécula. Однако это действие оказалось неэффективным, поскольку любая булла не могла иметь силы закона во французском королевстве, не будучи одобренной в парламенте; но все, что говорилось в парламенте, самом значительном сборище масонов в ту эпоху, ни в коем случае не способствовало борьбе с ними.

Однако дореволюционное масонство кооптировалось в основном из аристократов, например Филипп Эгалите, голосовавший за смерть короля (и бывший, скорее всего, агентом Англии), стал первым Великим магистром Великого Востока. Даже если к масонам до революции шло множество священ-

26	Ален Сораль

ников, их социальный гуманизм, вдохновленный Декларацией прав человека и гражданина, незадолго до «Всеобщей декларации прав человека», прямо вступал в конфликт с католичеством и монархией…

МАСОНСТВО ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

Что бы ни думали о масонстве, очевидным остается то, что быть масоном при Людовике XV, как Казанова или

Моцарт, означало быть вдохновленным духом свободы идеалистом, ищущим освобождения от власти (то есть от Церкви и короля), но быть масоном во времена Республики означало уже быть причастным этой самой власти.

Их власть достигла своей наивысшей точки во времена третьей Республики после закона 1905 года, «отделяющего Церковь от государства», когда последний духовный и политический бастион — воспитание подрастающего поколения — был отнят из рук католической Церкви. Весь груз ответственности по формированию душ и умов, вступающих в сознательную жизнь граждан с этих пор был передан светским институтам или напрямую в масонское подчинение.

Добавим к этому еще один примечательный и часто замалчиваемый факт относительно инициатической кооптации, а именно то, что Коммунистический интернационал начиная с 1922 года запретил двойное членство и в масонской ложе, и в Партии. Сама принадлежность франкмасонам рассматривалась коммунистами как измена классу.

Этот запрет вынудил всех масонов, отстраненных от коммунизма, покончить с социализмом в Великом Востоке Франции.

В конце концов, стоит добавить, что европейское масонство было сконцентрировано в Лиге Наций и тем самым являлось будущим архитектором мирового правительства…

Понять Империю	27

МАСОНСТВО — ОККУЛЬТНОЕ ДУХОВЕНСТВО РЕСПУБЛИКИ

Как королевская, военная и экономическая власти старого режима доверяли Церкви дополнительные сферыдуховного и идейного воздействия, так и власть буржуазии со време-

нем обзавелась собственным духовенством, предназначенным обслуживать их собственные интересы и смягчать тяжелейший экономический гнет.

Масонство восстало из тлеющего пепла старого могущества, став религией новых властителей и духовенством буржуазной Республики, а на международном уровне — новым иезуитским орденом всемирной Республики.

Этот оккультный орден прошел, начиная с XVIII века и до века XX, долгий путь от символического и грандиозного масонства Редьярда Киплинга (выраженном в его стихотворении «Если…», которое завершается знаменитыми словами «Ты будешь человек, мой брат!») до менее философского и еще менее светского масонства бывшего Великого магистра Великого Востока Алена Бауэра, который, кстати говоря, занимался вопросами безопасности у Николя Саркози.

Но в отличие от господства официально приставленной к королю Церкви, масонская власть в Республике всегда была скрытой и неявной. И стоит задать себе вопрос — почему?

Конечно, в отличие от демократии Древней Греции Республика равных граждан находится, очевидно, очень далеко от филантропической оккультной философии, распространяемой с помощью инициации и кооптации, и ее власть простирается поверх границ и за пределы классовых различений.

И, возможно, совсем не случайно, что символом этих одержимых строителей светской и республиканской демократии является, как можно было бы предположить, не греческий пантеон, а храм Соломона…

28	Ален Сораль

МАСОНСТВО ВЧЕРА И СЕГОДНЯ: CFR, ТРЕХСТОРОННЯЯ КОМИССИЯ, БИЛЬДЕРБЕРГ

Сейчас, в эпоху мондиализма, традиционное французское масонство, несомненно, находится в стадии упадка, не столько по количеству посвященных, сколько по влиянию на

продвижение Республики.

Отныне это не вызывает никаких сомнений, поскольку решения, касающиеся нашей нации, решаются на мировом уровне новыми масонскими организациями, действующими в режиме think tank: Бильдерберг, Трехсторонняя комиссия, Совет по международным отношениям (CFR), ответственными за большую часть наших СМИ, которые своими расследованиями и компроматами эффективно формируют оккультную власть франкмасонства и даже сам образ французской демократии.

Лишь самые отважные СМИ дерзают кусать кормящую их руку …

БОГ ИЛИ КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО БЕЗ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ

Со смертью Бога начались проблемы уже для самой эгалитарно ориентированной буржуазии. Так, в мире, из которого изъяли возможность рая и любой трансцендентности, появляется то, что Шарль Пеги называл «классовой борьбой». Это был конец веры народа в божественное мироустройство; конец равновесия промежуточных органов управления и верти-

кальной солидарности классовых интересов.

Стратегия буржуазного господства всегда состояла в желании опереться на выдумки прогрессистов и ограниченность реакционеров, что представлено в современном мире двумя лагерями: слева — идеологией Прогресса, справа — Реакцией, прародителем всех форм фашизма. Свободный от этих мифологем рассудок приходил к выводу, что власть сознательно мифо-

Понять Империю

29

логизирует победителей и демонизирует побежденных, а преодоление этой дихотомии абсолютно невозможно.

Нокогдакто-тодобровольнопокоряетсяновомупорядкуили когда противопоставляет им мужественную критику, как в случае Луи де Бональда или Жозефа де Местра, для буржуазии понастоящему важно становится заставить всех думать, что игра по-прежнему идет между двумя лагерями или двумя командами: левыми и правыми, прогрессистами на стороне бедных и угнетенных и реакционерами на стороне богатых и влиятельных. Лишь пристально присмотревшись к ситуации, примерив предварительно марксовы очки, хозяева положения предстанут перед нами лишь в лице микроскопических рантье…

РЕАКЦИОНЕРЫ, КОНСЕРВАТОРЫ, ПРОГРЕССИСТЫ И ЛИБЕРАЛЫ

Миф о непримиримой вражде между прогрессистами и реакционерами скрывает всю сложность действитель-

ного противостояния и того, кому оно выгодно.

Так, в стане прогрессистов, в действительности существует два различных лагеря:

•левые народные и социально ориентированные прогрессисты, вдохновленные Руссо;

•либерально ориентированные прогрессисты.

Все прогрессисты надеются на современность, но с диаметрально противоположных позиций:

•первые желают добиться эффективного гражданского равенства и братства путем справедливого распределения труда и богатств;

•вторые — равенства в праве и свободе предпринимательства; то есть права беспрепятственной эксплуатации, свободной от моральных запретов Старого режима. Эгоизм одних, согласно редко озвучиваемому либеральному кредо, означает процветание других.

30	Ален Сораль

Так же и в рядах реакционеров присутствуют два различных лагеря:

•те, кто хотят сохранить свои привилегии от высокомерия и паразитизма во имя священных прав;

•и те, кто перед лицом бушующего либерализма и его социальной жестокости желают сохранить то, что, по их

мнению, является по-настоящему ценным и человечным с позиции традиции.

Консерватизм слева, породивший бунт луддитов в Англии, ткачей во Франции, послужил, в конечном итоге, причиной Вандейского мятежа.

Правый антилиберализм включал в себя левый радикализм в его критике прогресса, полувеком позднее он нашел выражение

вреволюционном синдикализме Пьера Жозефа Прудона и Жоржа Сореля. А еще через полвека схожее движение зародилось

вГермании и получило выражение в идеях консервативной революции Эрнста Никиша, которого часто ошибочно относят к национал-социализму…

МЕХАНИКА РЕВОЛЮЦИИ

Вслед за революционной мифологией, торжественной победы добра над злом, начинает проявлять себя уже не столько бинарная, сколько периодически возвращающаяся ме-

ханика Революции.

Механика второго периода Русской революции была очень удачно описана Солженицыным (уже после возвращения из лагерей в книге «Двести лет вместе»). Суть этой механики составляют манипуляция, ликвидация и возмещение — те процессы, которые мы вновь можем видеть в действии в Африке в период деколонизации.

Но мы должны вернуться вновь к матричной схеме Французской революции, но не к той ее версии, которую нам представляет национальная мифология, а к ее виду за кулисами: