Книги_по_истории_от_Прокопьева / Kollingvudr_Ideya_Istorii_1980

Идея истории. Часть III

предметом своего исследования считает все прошлое человечество, а свою задачу видит в установлении связей между фактами и в открытии главных стадий исторического процесса. Историк-фило­ соф добивается всего этого эмпатическим проникновением в дей­ ствия людей, описываемые им. В отличие от естествоиспытателей, исследующих природу, он не стоит над фактами как простыми объектами познания, а, напротив, погружается в них и в своем воображении переживает их как события собственной жизни. Фактически это исторический метод романтической школы; Шил­ лер здесь только соглашается с Кантом в необходимости философ­ ского, резко отличающегося от просто эрудитского подхода к истории, и утверждает, что этот подход тождествен подходу романтизма, для которого эмпатия становится интегральным эле­ ментом исторического знания, элементом, позволяющим проник­ нуть в глубины фактов, которые оно изучает.

Всеобщая история, понятая таким образом, превращается в историю прогресса от первичных состояний дикости до современ­ ной цивилизации. В этом Шиллер согласен с Кантом, но при двух

важных	оговорках.	1) В то время как Кант переносит цель про­
гресса в	золотой	век будущего, Шиллер видит ее в настоящем
и утверждает, что		конечная задача всеобщей истории — показать,

как настоящее со всеми его атрибутами (современные языки, современное право, современные социальные институты, современ­ ное платье и т. д.) стало тем, что оно есть. Здесь Шиллер суще­ ственно улучшает теорию Канта, основываясь, несомненно, на опыте собственных исторических работ, которые показали ему, что история не проливает света на будущее и что последовательность исторических событий не может быть экстраполирована за преде­ лы настоящего. 2) Тогда как Кант ограничивает область истории исследованием политической эволюции, Шиллер включает в нее историю искусства, религии, экономики и т. д., и здесь он снова совершенствует теорию своего предшественника.

§ 5. Ф И Х Т Е

Другим учеником Канта, плодотворно развившим его взгляды на историю, был Фихте, который в 1806 г. в Берлине опубликовал свои лекции «Основные черты современной эпохи». Фихте, усмат­ ривая в настоящем тот фокус, в котором сходятся линии истори­ ческого развития, согласен с Шиллером и соответственно расходит­ ся с Кантом. Отсюда главная задача историка для него — понять гот период истории, в котором он живет. Каждый период истории имеет свой, особый характер, накладывающий отпечаток на все стороны жизни, и в лекциях Фихте ставит задачу исследовать специфический характер своего времени, показать, каковы его

Фихте

105

идеях содержится некоторое зерно истины вопреки всей их кажу­

щейся		глупости.
	1)	Историк	(а в равной мере и	бог, глядящий
на	мир сверху и		со стороны. Он человек, и	человек	своего места
и	времени. Он		смотрит на прошлое с точки	зрения	настоящего,

он смотрит на другие страны и цивилизации с собственной точки

зрения.	Эта точка зрения правильна только для него и для
людей,	находящихся в таких же условиях, как он. Но для него

она правильна. Он должен твердо придерживаться ее, потому что только она и доступна ему, а если у него не будет точки зрения, он вообще ничего не увидит. Например, оценки достижений сред­ них веков неизбежно будут отличаться друг от друга в зависи­

мости от того, является ли историк человеком				восемнадцатого,
девятнадцатого или двадцатого столетия. Мы в				двадцатом	сто­
летии	знаем, как	относились	в восемнадцатом и	девятнадцатом
веках	к средним	векам, и мы	знаем также, что	не можем	раз­

делить тогдашнюю точку зрения. Мы называем ее исторической

ошибкой		и	можем	указать причины, по которым ее отвергаем.
Мы	легко		можем	представить себе труд по средневековой	исто­
рии,	выполненный			гораздо лучше, чем в восемнадцатом	веке;
но мы		не	можем	представить себе такого труда, чтобы он был

лучше, чем в наше время, потому что если бы мы имели ясное

представление о том, как его	сделать	лучше, мы и смогли бы
сделать его лучше, а тогда он	стал	бы свершившимся фактом.

Настоящее — это и есть наша собственная деятельность, мы осу­ ществляем ее настолько хорошо, насколько умеем, и, следователь­ но, с точки зрения настоящего, всегда должно иметь место совпа­

дение между тем,	что есть, и тем, что должно быть,								между
идеальным и реальным. Греки пытались быть греками,									средние
века — средневековыми.		Цель		каждой	эпохи		быть	самой	собой,
поэтому настоящее	всегда		совершенно		в	том смысле,		что ему все­
гда удается быть тем,		чем	оно	пытается		быть.	Отсюда не		следует,

что историческому процессу больше нечего делать; отсюда следует лишь, что он совершил то, к чему стремился, и что мы не можем сказать, какова будет его следующая цель.

2) Идея априорного построения истории представляется очень глупой. Но здесь Фихте руководствовался идеей Канта о том, что в знании любого рода имеются априорные элементы. В любой области знания есть некоторые фундаментальные концепты *, или категории, и соответствующие им некоторые фундаментальные принципы, или аксиомы, относящиеся к форме или структуре этого типа знания и выведенные (в соответствии с кантовской филосо­ фией) не из эмпирически данного предмета исследования, а из специфической точки зрения познающего. В истории же общие условия познания выводятся из того фундаментального принципа,

общие понятия {лат.).

Фихте		107
возникнуть только одним-единственным	способом, а	история —
анализ современности с целью выявления	единственно	возможно­

го процесса возникновения этой современности. Я не защищаю здесь конкретного метода реконструкции истории прошлого своей эпохи, который применил Фихте; я считаю его совершенно ошибочным, и эти ошибки (в той мере, в какой они оказываются ошибками принципа) коренятся в том, что он вслед за Кантом слишком резко отделял априорные элементы познания от эмпири­ ческих. Это деление заставляло его думать, что история может быть реконструирована на чисто априорной основе, не обращаясь к эм­ пирическим свидетельствам документов; но, когда он доказывал, что всякое историческое знание включает в себя априорные поня­ тия и принципы, он был прав и понимал природу истории лучше тех людей, которые подсмеиваются над ним, считая историю чисто эмпирической наукой.

В одном отношении философия истории Фихте представляет собою значительный прогресс по сравнению с кантианской. У Канта мы сталкиваемся с двумя концепциями, предполагаемы­ ми самим его учением об истории как таковой: 1) концепцией плана природы, понятого как план, разработанный до его осуще­ ствления; 2) концепцией человеческой природы с ее страстями, понимаемой как сырая материя истории, в которой этот план или форма должны реализовать себя. Сама история тем самым оказы­ вается результатом наложения предустановленной формы на пред­ установленную материю. Исторический процесс при таком под­ ходе теряет свой подлинно творческий характер, это — просто механическое соединение двух абстракций. Не делается никаких попыток показать, почему они когда-либо должны соединиться или даже почему каждая из них, не говоря уже об обеих, должны вообще существовать. И действительно, кантовская теория осно­ вывается на ряде несвязанных допущений, в ней не делается ни­ каких попыток их обоснования.

Теория Фихте значительно проще логически и более защище­ на от критики, утверждающей, что она умножает сущности без необходимости. Единственное, что предполагается ею для начала истории,— само ее понятие со своей логической структурой и ди­ намическими отношениями между этими элементами. Движущей силой истории, по Фихте, как раз и оказывается динамическое движение этого понятия. Отсюда — вместо двух составляющих кантовской философии, плана истории и ее движущей силы, мы имеем у Фихте только одну, так как план у него оказывается динамическим планом (логической структурой понятия), порож­ дающим из самого себя движущую силу для своей реализации. Плоды этого открытия Фихте созреют у Гегеля.

Гегель

109

как естественные организмы, не оставляя ничего после себя. Во-вторых, это фаза, когда Абсолют понимается как История, т. е. как непрерывное развитие, в котором человек свободно осуществляет цели Абсолюта, сотрудничая с Провидением в реа­ лизации его плана развития человеческой рациональности. Это — современная эпоха, в которой человеческая жизнь направляется научной, исторической и философской мыслью.

Наиболее важной из доктрин, разрабатываемых здесь Шеллин­ гом, является доктрина, согласно которой к своему полному, совер­ шенному состоянию Абсолют приходит в истории. Даже Фихте

считал, что	логическая	структура понятия завершена до нача­
ла истории	и является	предпосылкой исторического процесса.

У Шеллинга динамическая структура Абсолюта не выступает в качестве основания для динамического элемента в истории, она — сама этот динамический элемент. Материальная вселенная всегда была интеллигибельной, поскольку всегда являлась одним из проявлений Абсолюта; но Абсолют не может быть отождествлен с просто интеллигибельным, ибо простая интеллигибельность является лишь которая должна перейти в действи­ тельность в процессе реального познания. Природа qua * интелли­ гибельная требует для своего познания познающего и раскрывает свою полную сущность только тогда, когда имеется дух, познаю­ щий ее. Тогда впервые появляется действительно познающий и действительно познанное, а рациональность, которая и есть Абсо­ лют, поднимается до более высокого и более законченного прояв­ ления самой себя. Но здесь-то и возникает интеллигибельность нового типа: сам дух становится не только познающим, но и по­ знаваемым, и, следовательно, Абсолют не может смириться с по­ ложением, имеющим место при познании природы; должна быть новая стадия в его развитии, на которой дух познает самого себя. По мере развития этого процесса самопознания новые его этапы обогащают познающий дух, и в результате возникают новые объ­

екты для	его познавательной деятельности. История — временной
процесс,	котором осуществляется прогрессирующее становление

как познавательной деятельности, так и познаваемого; это обстоя­ тельство и выражается в определении истории как самореализа­ ции Абсолюта, где последний означает разум как познаваемое и разум как познающее.

§7. ГЕГЕЛЬ

Скульминацией этого историко-философского движения, нача­ того в 1784 г. Гердером, мы сталкиваемся в трудах Гегеля, кото­ рый в первый раз прочел свои лекции по философии истории в

как, в качестве (лаг.).