Книги_по_истории_от_Прокопьева / Kollingvudr_Ideya_Istorii_1980

Греческое учение о предмете и значении истории

25

именно таким образом. Тем самым люди, становившиеся чрезмер­ но богатыми или же приобретавшие чрезмерную власть, подвер­ гались особой опасности впасть в крайнюю нищету и зависимость. Здесь не было теории причинной связи, их мысль не была по­ хожа на философию индуктивной науки семнадцатого столетия, основывавшуюся на метафизической аксиоме причины и следствия.

Богатство			не было причиной его падения, для умного на­
блюдателя		оно было		всего лишь	симптомом		того,	что	в	ритме
его	жизни	что-то произошло, и			это	что-то,	вероятно,		приведет
его к падению. В еще меньшей мере падение							было	наказанием			за
что-то такое,			что в общепринятом моральном смысле могло бы
быть	названо		злодеянием. Когда Амасис у				Геродота		( I I I ,		43)
разорвал свой			союз	с Поликратом, он		это сделал		только		потому,

что Поликрат чересчур процветал: маятник качнулся слишком да­ леко в одну сторону, и было очевидно, что он так же далеко качнется в другую.

Примеры такого рода имели определенную ценность для че­ ловека, способного воспользоваться ими: он мог усилием воли сдержать свои жизненные устремления до того, как они достигнут опасной точки, и обуздать свою жажду власти и богатства, не дав ей довести его до крайностей. Таким образом, история имеет определенную ценность; ее уроки полезны для человеческой жиз­ ни просто потому, что ритм ее изменений, по-видимому, повторя­ ется, а одни и те же предшествующие условия ведут к одним и тем же следствиям. История достопримечательных событий за­

служивала того, чтобы ее помнили,	ибо	она могла служить ос­
новой прогностических суждений, если	и	не полностью надежных,

то вероятных, устанавливающих не то, что произойдет, а то, что

может произойти, указывающих	опасные точки в		ритмах жиз­
ни, протекающей в данный момент.
Эта концепция истории была полной противоположностью де­
терминистической, потому что греки считали, что ход				истории
можно изменить, что история открыта для благотворных				измене­
ний со стороны хорошо обученной человеческой воли. Ничто					про-
не является неизбежным. Человек, стоящий на пороге
трагедии, ошеломлен ею фактически		только потому,	что	он	слеп
и не видит, где скрывается для	него	опасность. Если бы		он	ви­

дел ее, он мог бы принять меры предосторожности. Итак, греки обладали живым, хотя и наивным пониманием способности чело­ века управлять собственной судьбой, полагая, что эта способность ограничена только несовершенством его знаний. Судьба, как тем­ ное облако, нависшее над человеческой жизнью, разрушительная

сила, с греческой точки	зрения, лишь потому, что человек	слеп	и
не знает механизмов ее	действия. Но даже если принять,	что	он

не в состоянии понять механизмов ее действия, он все же может составить правильное мнение о них, и тогда он сумеет так себя повести, что удары судьбы его минуют.