Особенности современного этапа развития науки

В заключение отметим некоторые, наиболее характерные черты и особенности современного этапа развития научного знания.

Прежде всего, это два взаимосвязанных процесса – с одной стороны, продолжающаяся дифференциация, научного знания, с другой стороны – его растущая интеграция. Дифференциация наук – давний процесс, связанный с развитием познания, проникновением его во все более глубокие уровни реальности; что же касается интеграционных процессов, то это более сложное явление. Принято считать, что они усилились во второй половине XIX века, когда естествознание вышло на принципиально новую ступень и выявились более сложные взаимосвязи между различными уровнями бытия. Кроме того, в этот период формируется и методологическая интеграция, когда методы одной области начинают с успехом применять к другой. Показательным примером является открытие спектрального анализа, связавшего между собой оптику, астрономию и химию; вскоре после этого возникла физическая химия, биохимия и т.д. В настоящее время этот процесс продолжается, и на стыке различных наук постоянно возникают новые гибридные дисциплины.

Можно также отметить тенденцию исследования с разных сторон и разными методами наиболее интересных явлений природы и/или культуры, как бы самим своим характером интегрирующих процесс научного поиска. Например, В.Д. Цветков обобщает открытия, связанные с проблемой золотого сечения. Золотая пропорция, как подчеркивает автор, является своего рода «технологическим рецептом» для создания как шедевров природы, так и шедевров человеческой деятельности. Как известно, именно с золотым сечением и числами Фибоначчи связаны пропорции пирамид, практически все крупные памятники греческой архитектуры, искусства эпохи Ренессанса, древнерусской архитектуры; а за последние 15-20 лет исследований в этой области были обнаружены проявления золотого сечения в структуре почвенного покрова, в явлениях сенсорной сферы человека; в деятельности организма человека (его физиологических параметрах «вхождения» в окружающую среду); в оптимальной деятельности сердца и т.д.¹.

Помимо этого, интеграция наук идет и другим способом: на основе глобальных теоретико-методологических направлений, как бы задающих единый вектор различным исследованиям, интерпретациям, теориям. К таким направлениям можно отнести уже рассмотренные нами системный подход, синергетику, универсальный эволюционизм. Они выступают, помимо прочего, и как основания очень важного аспекта научной интеграции – синтеза социогуманитарного и естественнонаучного знания. Но надо подчеркнуть, что этот процесс является крайне сложным и дискуссионным. Многие специалисты и сейчас убеждены, что реальной и плодотворной является лишь методологическая интеграция, но сущностные основы естествознания и социогуманитарных наук остаются различными, если не противоположными. Вот основные аргументы сторонников этого подхода:

1. Естественные науки стремятся обнаружить общие зависимости, а гуманитарные исследуют уникальные индивидуальные явления.

2. В науках о природе предлагаются объяснения фактов, науки о человеке могут дать только интерпретацию человеческих действий и их продуктов, включая тексты и социальные институты. Использование методов герменевтики - это специфическая особенность наук второго типа.

3. Естественные науки обладают предсказательной способностью (поэтому их используют для создания технических устройств, с помощью которых можно контролировать естественную среду и утилизировать природные ресурсы), а науки о человеке не предсказывают. Их единственная задача - обеспечить понимание.

4. Науки о природе могут контролировать объективность своих результатов с помощью эксперимента. Между тем, эксперименты, которые практикуются в науках о человеке (например, в психологии), не являются настоящими, так как в процессе их осуществления между экспериментатором и изучаемыми субъектами возникают коммуникативные отношения. Поэтому невозможно говорить об объективном знании в науках о человеке, так как в этом случае исследуемая реальность порождается самим процессом исследования².

Оппоненты, в свою очередь, приводят следующие контраргументы. Во-первых, нельзя противопоставлять исследование уникальных событий и формулировку обобщений, так как об отдельном событии вообще ничего нельзя сказать, если не использовать общие понятия и не учитывать систему общих отношений. С другой стороны, сегодня многие естествоиспытатели все больше изучают механизмы функционирования и эволюции таких уникальных систем, как Вселенная, Солнечная система, Земля, всемирная экологическая система. Во-вторых, между процедурами понимания и объяснения не существует жесткой границы, в том числе в исследовании истории или культуры, так как процедура понимания человеческих действий и их продуктов включает знание правил действий и коммуникации, мотивов действующих агентов и их представлений о конкретной ситуации. Что же касается проблемы предсказания, то в действительности предсказание природных явлений  непростая задача; она достаточно легко осуществима лишь для простых, закрытых систем с ограниченным количеством факторов, влияющих на протекающие процессы. Но если иметь дело с открытыми, сложно организованными системами в точке их бифуркации, точное предсказание становится невозможным. В этом случае можно лишь разработать несколько сценариев возможного будущего, не зная, какой именно их них будет реализован¹.

На стыке социогуманитарного и естественнонаучного знания во второй половине 70-х годов сформировалась, например, такое междисциплинарное научное направление, как социобиология, представители которого поставили перед собой задачу по-новому подойти к проблемам культуры и морали. Его основоположники – Э.О.Уилсон, Р.В. Селларс, Ч.Д. Херрик, Ч. Ламсден, А. Гушурст и другие подчеркивали и обосновывали неразрывную взаимосвязь всех человеческих проявлений с его биологической природой, обосновывая, в частности, теорию геннокультурной коэволюции: «Прямая связь от генов к культуре через индивидуальное развитие и поведение сочетается с обратной связью от культуры к генам через давление эволюции, которая связывает биологические феномены с социальными событиями... Приемлемые теории геннокультурной коэволюции должны давать возможность решать проблемы, представляющие интерес для социальных наук»². Очевидны, опять же, мировоззренческие следствия этого подхода, и это выводит нас еще на одну показательную тенденцию – синтеза научной и философской мысли.

Сейчас чаще всего в этом ключе работают ученые-естественники, обладающие достаточными философскими знаниями. Мы уже говорили о пересечении интуиций выдающихся физиков с доктринами Востока, но, разумеется, стремление к философским обобщениям характерно и для других наук. Например, немецкий этолог К. Лоренц широко известен своими работами, в которых он стремится, как и социобиологи, осмыслить человеческую культуру с позиций ученого-естественника. Его работа «Восемь смертных грехов цивилизованного человечества» стала бестселлером. Название отнюдь не случайно: Лоренц выделяет негативные (и, к сожалению, всемирные) тенденции современной цивилизации, которые являются не просто «грехами», но именно «смертными», то есть грозящими деградацией и, в конечном счете, уничтожением человеческого рода как биологического вида: «Зачем нужны человечеству безмерный рост его численности, все убыстряющаяся до безумия конкуренция, возрастающее и все более страшное вооружение, прогрессирующая изнеженность урбанизированного человека и т.д. и т.п.? При ближайшем рассмотрении оказывается, однако, что едва ли не все эти вредные явления представляют собой расстройства вполне определенного механизма поведения... Иначе говоря, их следует рассматривать как патологии»³.

Среди выдающихся психологов прошлого века можно отметить Э.Фромма. Фромм предпринимает масштабную попытку «с социально-психологической точки зрения интерпретировать динамику всей человеческой истории»¹. То есть история, по Фромму, – это не смена формаций, не борьба империй; это прежде всего история рождения Человека, раскрытия его внутреннего потенциала. Фромм выявил две фундаментальные и противоположные друг другу жизненные установки личности: «бытие» и «обладание». Первое, по Фромму, – это правильное отношение к миру (в том числе и к самим вещам), состояние открытости и сопереживания миру, спонтанности, бесстрашия и творчества; второе – скрытый, чаще всего неосознанный страх перед жизнью и перед самим собой, своеобразная скорлупа из «приобретенного», в которую прячется человек. Фромм с глубоким интересом относится к идеям, высказанным в Ветхом и Новом Заветах, в буддизме и даосизме, в работах М. Экхарта и Н. Кузанского. В них он находит, за всеми различиями и временными наслоениями, единое духовное ядро: «Быть свободным от всех пут, от стремления к наживе и приверженности к своему “я” и есть условие истинной любви и творческого бытия»². При этом свобода понимается не как произвол: свобода эгоиста и гедониста, подчиняющегося лишь своим прихотям, – это, напротив, крайняя степень зависимости от случайных внешних влияний. С этих позиций им написан целый ряд книг, также ставши бестселлерами и не утративших не теоретической, ни практической актуальности.

И, наконец, еще одна черта, менее существенная в мировоззренческом плане, но важная в специфически научном,  математизация и компьютеризация научных исследований. Использование математического аппарата и компьютерных программ (в том числе компьютерных моделей различных сфер действительности) существенно обогатило прежде всего сферу эмпирических исследований. «Математизация различным образом проявляется в разных науках. Особые взаимоотношения складываются между фи­зикой и математикой. Если в классической физике первона­чально создавалась теория соответствующих процессов, для которой позднее конструировался подходящий математичес­кий аппарат, то современная физика создает математичес­кий аппарат, соответствующий новой теории. Иными слова­ми, современная теория выявляет физический смысл в абст­рактных математических построениях. Использование математических методов позволило создать теоретическую биологию; математизация химии существенно повысила воз­можности органического синтеза; применение математики в географии выдвинуло ее в группу ведущих наук о природе. Активно используется математизация в науках социально-экономического и гуманитарного профиля (экономическая математика, математическая социология и т. п.)»³. Помимо этого, распространение понятий и принципов математики в различные сферы научного познания оказывает влияние и на развитие самой математики. Применение математики в механике, астрономии, физике и в других областях естествознания, с одной стороны, способствовало проникновению в их научный аппарат таких понятий, как число, функция, производная, дифференциал, интеграл, структура, система и т.д., с другой – привело к формированию дифференциального интегрального исчисления, теории вероятности, теории множеств и целого ряда других направлений математики. Использование математики в биологических и особенно гуманитарных науках содействовало образованию необычных для классической математики понятий качество, расплывчатое множество, функция принадлежности, отображение, бинарное отношение, алгебраические операции и др. В целом, математизация процесса познания становится определяющим фактором того, что и сама математика подвергается глубоким структурным изменениям⁴.

В то же время очевидно, что математизация науки имеет свои пределы. «Для математизации научной теории принципиально важным является допустимый в ней способ измерения величин. Мы должны различать адекватные и неадекватные меры. Меру величины можно назвать адекватной если мы убеждены, что большей величине соответствует большая мера, равным величинам – равные меры и при увеличении величины в некоторое число раз ее мера увеличивается в то же самое число раз… У нас нет адекватной меры для определения величины грамотности общества, и мы вынуждены пользоваться для выражения ее такими условными характеристиками, как среднее число лет, которое затрачивается в данной стране на обучение ребенка, уровень финансирования системы образования и т.д. Конечно, мы имеем качественные признаки, позволяющие отличить развитую экономику от менее развитой, но не существует единого показателя, позволяющего дать точное количественное выражение качества экономической системы…и Математическому моделированию поддаются лишь некоторые частные процессы, исследуемые теорией, но не теория в целом»¹.

Что касается компьютеризации научных исследований, то формы и результаты ее настолько очевидны, что, казалось бы, не требуют обсуждения, но мы подчеркнем один важный аспект. Сейчас принято говорить, что среди объектов современной науки особое место занимают такие природные комплексы, в которые включен в качестве компонента сам человек. «С системами такого типа нельзя свободно экспериментировать. В процессе их исследования и практического освоения особую роль начинает играть выработка запретов на некоторые стратегии»². И для изучения подобных комплексов крайне важно иметь инструмент, не воздействующий на них напрямую. Таким инструментом являются компьютерные математические модели, которые становятся все более приближенными к реальности и играют все большую роль не только в исследовании сложных, уязвимых природных систем и человека, но и в практической сфере – при создании новых технико-технологических объектов.

В развитии современной науки, разумеется, можно вычленить и другие важные тенденции – например, прагматизации научной деятельности, возрастания роли научной этики и другие, но они отчасти выходят за рамки собственно научной сферы, затрагивая другой вопрос – о взаимоотношении науки и общества, к которому мы и переходим.