Секреты успеха в учебе. Просвещение студентов. / Колмаков В.Б. Век просвещения. Хроника двух семестров 2018

Первый семестр

тей. Любая научная статья (если она написана не гением) содержит одну мысль. Все остальное – аргументация, рассуждения из истории этой мысли и прочее. Поэтому задача заключается в том, чтобы эту мысль найти. В научной книге имеется несколько мыслей, и при известной сноровке сразу же отсеивается второстепенное и выявляется главное. Словом, все происходит по Козьме Пруткову – «Вытапливай воск, но сохраняй мед».

9 января

Одним из доводов в пользу ЕГЭ является соображение, что реформа привела к увеличению числа иногородних студентов. Когда единого экзамена не было, городские абитуриенты имели больше возможностей (включая блат) подготовиться к экзаменам, люди из сельской местности и малых городов в этом отношении им уступали, что приводило к ярко выраженному преобладанию горожан на ряде специальностей. Но вот что удивительно. Если сравнить процент приезжих тогда и теперь, то окажется, что введение ЕГЭ почти не прибавило иногородних студентов в аудиториях, потому что жизнь в больших городах дорога для выходцев из сельской местности. Поэтому в отношении социальной справедливости ЕГЭ не сработал.

Фактически введение ЕГЭ привело к снижению уровня знаний, начитанности, информированности, закрепило отсутствие системного мышления, сделало рецептурные знания основной целью учебы. Более того, в июне 2015 года Рособрнадзор снизил минимальный порог ЕГЭ по математике с 24 до 20 баллов. Оказалось, что если оставить порог прежним, огромное число школьников просто не получат аттестаты. Такое же снижение произошло и по русскому языку – с 36 до 24 баллов. По сути дела, чиновники расписались в катастрофическом положении в средней школе, возникшем в результате всеобщего внедрения ЕГЭ.

10 января

Я подумал, что в принципе у меня мало возможностей для общения со студентами. Лекция – односторонний процесс, семинар – там в основном разбираются учебные вопросы, а вот просто поговорить «за жизнь» выходит крайне редко. Да и не

91

Век «просвещения»

во всех группах это получается. Студенты очень часто просто не готовы к серьезному разговору, у них, к сожалению, почти нет вопросов, вернее сказать, вопросы есть, но задавать их не хотят. Был, правда, один студент, явно с «болотной» ориентацией. Я ему исправно на все вопросы отвечал, но он давно не появлялся. Даже на коллоквиумы не пришел. Теперь явится на экзамен. Так вот, возможностей для воздействия на студентов

– идеологического, воспитательного – у меня мало. Интересно, почему вместе с системой бакалавров не переняли институт тьюторов, т. е. наставников. Это был бы шанс влиять на молодежь. Как – это отдельный вопрос, была бы возможность.

11 января

До аспирантуры в МГУ я учился на историческом факультете. Иногда я захожу на истфак повидать приятелей, поговорить о насущном, вспомнить прошлое. На днях вспоминали легендарного человека, Евгения Васильевича Степынина, который всю жизнь проработал лаборантом на историческом факультете.

Его отец, профессор Василий Александрович Степынин, заведовал кафедрой в педагогическом институте. У нас он блестяще читал лекции по истории России второй половины XIX – начала XX вв. Сын его профессором не стал, хотя, конечно, мог. На факультете Степынин на протяжении многих лет поддерживал непередаваемую атмосферу, состоявшую из интеллектуального разговора, перманентной выпивки и в целом ироничного, в духе 60-х годов, отношения к действительности. Своим отношением к миру он очень сильно напоминал героев Довлатова, особенно журналиста из «Компромисса». Впрочем, понял я это гораздо позже, когда прочитал эту повесть.

Возможно, так получалось потому, что Евгений Васильевич иногда любил выпить, и эта страсть оказала значительное влияние на жизнь исторического факультета. У него почти всегда имелась выпивка, а так как он был лаборантом, то находился почти всегда подшофе, не слишком перебирая, но и не слишком ослабляя воздействия алкоголя на организм. Как-то раз я зашел к нему после первой пары вечерников, когда винные отделы в

92

Первый семестр

магазинах были уже закрыты (в те времена выпивку продавали до семи вечера), и спросил, нет ли у него, случайно, выпить?

– Почему случайно, – отвечал он, – у меня есть закономерно. Еще при советской власти Степынин как-то сказал, что водка – это духовная пища, и продавать ее следует в книжных магазинах. Он оказался прозорливым. Действительно, в начале 90-х я набрел на небольшой книжный магазин, в котором от-

крыли винный отдел и вовсю торговали водкой.

Степынин отличался от многих тем, что с ним можно было поговорить о смысле жизни. В те времена подразумевалось, что смысл жизни заключается во все более полном удовлетворении потребностей советских людей. По умолчанию многие из нас считали, что над материальными потребностями автоматически вырастут духовные, или если не автоматически, то при некоторых усилиях со стороны просвещенной части публики и при помощи государства. Но на деле получалось, что материальные потребности занимали все больше места в системе ценностей, вытесняя духовные на обочину или примитивизируя их. Степынин иногда спрашивал меня, ну хорошо, цветной телевизор, машина, квартира, дача, а что дальше? Он не был верующим человеком, но догадывался, что путь строительства рая на земле, который предлагали коммунисты, ведет в тупик.

К Степынину заходили поговорить, перекурить, обсудить новости, при этом он всегда был при деле, печатал на машинке, помогал студентам советами, читал. Он обладал труднообозримыми знаниями, свободно ориентировался в русской истории, литературе, многое понимал из того, что мне по молодости было недоступно. Кафедра истории России, где он работал, была своеобразным центром, куда стекались на перемене или после занятий, чтобы расслабиться, услышать новый анекдот или узнать о новой книге. Степынин всегда был умеренно весел, улыбчив и приветлив ко всем. Никого не выделял и никого не игнорировал, но внутренне он был погружен в глубочайший пессимизм, хотя почти никогда этого не выказывал. Я ни разу не слышал, чтобы он ругался матом. В наше время это большая редкость. Матерятся теперь все, матерщина есть в газетах, книгах, и на экране, и на

93

Век «просвещения»

радио, в последнем случае она заменяется звуковыми сигналами, которые, как кажется, скоро отменят за ненадобностью.

12 января

Некогда Евгений Васильевич Степынин сказал, что заочники – опора факультета. В каком-то смысле он был прав. Заочники производят, конечно, иное впечатление по сравнению с «дневниками». Это люди уже работающие, а потому так или иначе сталкивающиеся с жизнью. На дневном встречаются еще экземпляры, сохраняющие простодушие Кандида вплоть до конца пребывания на университетской скамье. О заочниках такого не скажешь. В любом случае они в большей степени умудрены жизнью. Но и читают они меньше. У кого был старый багаж знаний, полученных в школе, тот выплывает, а у кого его не было – приходится туго, еле-еле переползают с двойки на тройку. Но в целом аудитория заочников оказывается более благодатной – они слушают с неподдельным интересом. И не только слушают, но и задают вопросы.

На дневном вопросов почти не услышишь. Можно бесконечно долго распинаться о серьезных проблемах, в аудитории будет сохраняться тишина, и в результате не последует ни одного вопроса. Всем все ясно. Странно. Я прожил немало лет, но мне до сих пор многое неясно, а им уже все очевидно и никаких вопросов не возникает. На самом деле это симптом того, что часть аудитории просто не понимает, о чем идет речь. Поэтому им неинтересно. Ведь это не про них, это про другие миры, к которым они касательства не имеют и очень надеются, что не будут иметь. Другие понимают, но им до этого просто нет дела. Третьи, быть может, и спросили бы, да стесняются, стараются быть как все. Исключения бывают, но редко.

Сейчас заочное обучение, во всяком случае гуманитарное, отдает профанацией. Заочники получают знания в усеченном виде, а дипломы в результате такие же. Это несправедливо.

13 января

Снова вспомнил Степынина. Он учился в Ленинградском университете на историческом факультете, куда поступил, при-

94

Первый семестр

ехав из Красноярска. Но учебу в северной столице ему завершить не удалось. Проучившись четыре года, он перевелся в наш город, куда переехал его отец, получивший кафедру в педагогическом институте.

В Ленинграде Степынин выбыл из комсомола. Дело было так. Он жил в студенческом общежитии на Мытницкой набережной, в здании, которое до революции служило борделем. В соседней комнате проживала веселая компания, которая часто кутила, пропивая стипендию и присланные родителями деньги, причем делала это весьма шумно. Однажды кто-то на них пожаловался. Но поскольку комната, где жил Степынин, была ближе к вахте, то указали на нее. Через несколько дней собрали комсомольское собрание, на котором Степынину и его сокомнатникам объявили по строгому выговору, по ошибке. Все попытки доказать невиновность были отклонены. Это было несправедливо, и тогда Степынин вместе с приятелем, идучи по мосту через Неву, просто выбросили свои комсомольские билеты в реку. На этом его пребывание в комсомоле и завершилось. Удивительно, но в дальнейшем никто не поинтересовался его комсомольским билетом, или же он отговаривался тем, что в комсомоле не состоит. А так как он в нашем университете был принят на заочное отделение, которое и окончил, то вопрос о членстве в комсомоле отпал сам собой.

Кафедрой, на которой Степынин работал лаборантом, заведовал профессор В. П. Загоровский. Он отличался чопорностью, и хотя никакого зла, кажется, он никому не сделал, на истфаке его не любили. Причем по разным причинам. Имелось в нем некоторое высокомерие, хотя иногда мог снизойти до человека, но чувствовалось, что между ним и остальными людьми имеется высокая стена, за которую заглядывать заповедано. Было неимоверно трудно представить, что с ним можно поговорить по душам. Понятно, что это было его личное пространство, но на факультете он не считался компанейским человеком, не мог он по-русски хватить стакан, была в нем расчетливость, и в сумме со всеми остальными его качествами выходило весьма своеобразное сочетание. Загоровский не шел, он нес себя по

95

Век «просвещения»

коридору. Все веселые разговоры при его появлении замолкали, возникала отчетливо ощущаемая атмосфера напряженности.

Конечно, его задевало, что Степынин выпивает, он несколько раз указывал ему на это, но Степынин удержаться не мог. Сюда добавлялось и то, что Загоровский был чемпионом мира по шахматам, правда, по переписке, но все же чемпионом. Степынин в принципе уважал его талант шахматиста, но отзывался в том смысле, что Владимир Павлович занят тем, что переставляет фишки. Кроме того, Загоровский был краеведом, докторскую диссертацию он защитил по Белгородской засечной черте – ее построили в XVII в. для защиты от набегов татар. Степынин краеведческие штудии считал мелкотемьем, поскольку человек он был широко мыслящий, и иронизировал над исследованиями краеведов. «Старопанский переулок переименовали в Новопанский, вот научная проблема», – говаривал он. С Загоровским у него шла перманентная война, причем нельзя сказать, что профессор выходил победителем. Дело в том, что общественное мнение факультета при всем неприятии пьянства все-таки было на стороне Степынина.

Приведу случай, который стал притчей во языцех. Обычно во время заседания кафедры Степынин вел протокол, который потом перепечатывал на машинке и подшивал в папку. Но так как эта работа была ему смертельно неинтересна, он стремился сочетать приятное с бесполезным. Выражалось это в том, что рядом с собой он ставил графин с водой (графины и набор стаканов были обязательным элементом кабинетного антуража), из которого периодически понемногу наливал в стакан и отхлебывал. По виду в графине была вода, а на самом деле водка. Одному из доцентов, который потом стал деканом, вдруг захотелось пить, и он налил себе в стакан из графина. Выпив, он крякнул, но ничего не сказал, поскольку знал о слабости Степынина и все понял.

Я познакомился с ним в колхозе. Дело было на втором курсе, мы работали в Крыловке не очень далеко от города, убирали яблоки. После нескольких дней вёдра пошли затяжные дожди, лившие почти без перерыва, и в работе наступил перерыв. Делать было особенно нечего, все разговоры, какие только можно,

96

Первый семестр

переговорили, в карты я не играл, и пошел прогуляться по лесополосе. День был тихим, накрапывал мелкий дождь, и, отойдя с полкилометра от общежития, я встретил идущего по направлению к нашему лагерю Степынина. Он был в светло-коричневом плаще, фетровой шляпе, которая ему очень шла, в руке он нес портфель. Словом, он напоминал классического интеллигента, выбравшегося в глубинку, да он и был им. Мы поздоровались, и он сказал, что послан деканатом с какими-то известиями для нашего руководства, а потом, несколько смущаясь, предложил мне выпить. Я согласился и прямо из бутылки лихо хлебнул сладкого портвейна. Выпивка подействовала, стало веселее, я сопроводил Степынина к нашему бараку и радостно отправился к приятелям, которые коротали время за картами. Мой друг Сережа, ставший потом высоким начальником, страшно расстроился и все спрашивал, не осталось ли у Степынина еще выпить? Волка ноги кормят, – резюмировал я.

Среди факультетских лаборантов Степынин был единственным мужчиной. А так как все время требовалось куда-то посылать людей, например в колхоз, на овощную базу, патрулировать улицы с дружинниками или участвовать в спортивных состязаниях, то лаборантки, будучи обременены семьями и детьми, не могли, да и не хотели тратить время на глупости. И вот тут Степынин был действительно незаменим. Подозреваю, что истфак был на неплохом счету у начальства именно благодаря Степынину, который никогда не отказывался от подобного рода мероприятий. При этом его интересовала совершенно другая сторона дела – он получал возможность выпить.

Не могу не вспомнить, как Степынин участвовал в университетской олимпиаде. Это было мероприятие, участие в котором со стороны подразделений считалось обязательным. От кафедры истории СССР досоветского периода всегда выставляли Степынина. Так вот, когда группу бегущих пригласили на старт, судья, который должен был дать команду, вдруг спросил: «От кого это так вином пахнет?» На что Степынин искренне ответил, что от него. Судья от изумления не мог ничего сказать и только свистнул в свисток, уже поднесенный ко рту. Услышав

97

Век «просвещения»

сигнал, все рванули со старта, а Степынин, сохраняя олимпийское спокойствие, в одиночестве ровным медленным шагом последовал за ними по лыжне. Главным в университетской олимпиаде был не результат, а участие.

14 января

Сегодня звонил на кафедру и не мог дозвониться. Потом догадался позвонить лаборантке на мобильный. Оказывается, на кафедре начали ремонт. Наша кафедра располагается в старом здании, в котором до 1918 г. размещалось духовное училище. Некоторые из моих предков по материнской линии там учились, одни потом стали псаломщиками, другие, продолжив обучение в духовной семинарии, – священниками, а некоторые вышли из духовного сословия. В училище имелась домовая церковь, она располагалась там, где ныне большая аудитория военной кафедры и наш деканат.

Ремонт у нас не делали уже 18 лет. Теперь решено менять все, включая мебель, которая покупалась еще во времена СССР. Мебель, которой пользуются в университете, как и все, имеет свою историю. При советской власти была очень скромная обстановка – письменные столы, прямоугольные неудобные стулья, а в аудиториях столы с черными крышками как в школе, много раз крашенные. К ним прилагались разношерстные стулья, которые регулярно ломались, а если сиденья были покрыты дерматином, то, как правило, они были подраны или просто порезаны. Шкафы для книг были производства местной мебельной фабрики, сделанные грубо, как будто на потребу Собакевичам, они служили недолго – дверцы сами отрывались, стекла бились, лак трескался и слезал. Словом, мебель была убогой. Но в эпоху перестройки ситуация стала меняться.

Вот тогда как раз и была куплена канцелярская стенка, которая сохранилась у нас до сих пор. Кроме того, на кафедре появился музыкальный центр, который мы изредка включали, когда собирались отметить какое-нибудь торжество. Когда кафедра переехала в другой корпус, стенку перевезли, а вот столы и стулья появились новые. В двухтысячных годах, став побогаче, то есть получив деньги не от государства, а от платных 98

Первый семестр

студентов, факультеты приобрели более современную мебель, в аудиториях появились вполне современные столы, а вот стулья отменили, студенты сидят на неудобных скамьях без спинок. Преобразились и деканаты. Появились телевизоры, которые стали непременной деталью в кабинетах начальства – ему требуется быть в курсе дел, поэтому предполагается, что в случае чего все новости расскажет плазменная панель. Деканы обзавелись высокими мягкими креслами, одновременно появились диваны, все стали подравнивать под некий стандарт «типичной приемной» и «кабинета шефа».

Изменились и деканы. Легендарный Степынин, переживший пять деканов истфака, как-то сказал, что все деканы – романтики. В этом есть изрядная доля истины. Некоторые из них наряду с тем, что являются людьми прагматичными и деловыми, отличаются изрядным романтизмом. Одним из исключений был Владимир Васильевич Гусев, некогда декан истфака, а затем ректор в самые тяжелые годы для университета.

15 января

Сегодня начались лекции у заочников. На все отводится десять часов, т. е. пять лекций. Что можно сообщить за это время? Основы основ и несколько деталей. Просто познакомить с тем, что такое этика. Не более того. По списку всего 16 человек, присутствует девять. Слушают внимательно, задают вопросы. В отличие от «дневников» они лишены возможности ежедневно общаться с преподавателями, поэтому стараются не пропустить ни слова.

На перемене коллега рассказал, как недавно спросил у студентов четвертого, выпускного, курса, когда произошло разделение церквей?

– Так это случилось еще до нашей эры, – был ответ.

Это свидетельствует, что у студентов нет временной шкалы, по которой можно разносить события прошлого, оно для них как для малых детей или людей времен господства мифологии – слито с настоящим.

Деканаты определили, когда начнутся занятия во втором семестре –15 февраля.

99

Век «просвещения»

16 января

Большинство работающих в нашем университете – люди высокой квалификации, специалисты высшего уровня. Это результат работы советской системы. Но она канула в Лету, и ее больше не будет. Поэтому реформируемая высшая школа порождает новых людей, с иной квалификацией и иными взглядами не только на жизнь, но и на высшую школу. Людей, иначе понимающих науку и иначе к ней относящихся. Людей, многие, если не большинство из которых, не готовы работать самоотверженно, иногда бескорыстно, людей, которые являются порождением рыночного сознания, привыкших все измерять деньгами. Но главное, эти люди иначе образованны, они порождены т. н. компетентностным подходом, они не стремятся к университетской образованности, которая означает, что у человека должно иметься мощное фоновое знание, без которого в науке просто делать нечего.

Горе нынешней реформы в том, что пресловутый компетентностный подход нацеливает студентов на получение рецептурных знаний. И это понятно. В мире постмодерна не нужны слова, несущие истину, а нужны совсем другие слова, которые помогают устроить земные дела. При этом не следует думать, что высшее образование рассыплется. Нет, система имеет мощную инерцию, что и позволяет двигаться во времени.

18 января

Внимательно посмотрел выступление главы Сбербанка Г. Грефа на т. н. Гайдаровском форуме. Мало того, что этот человек, входящий в экономическую элиту и управляющий финансами огромной страны, назвал нас дауншифтерами (англ. – неудачники), так он заявил, что вся модель образования от детских садов до вузов должна быть изменена. Главный его упрек в том, что мы перевели образование прошлого века (по его мнению, устаревшее) в онлайн и законсервировали его, что в принципе неправильно. Мы пытаемся воспроизвести старую советскую, абсолютно негодную модель образования, сказал он. Знания, которые дает эта система, он назвал ненужным барахлом. Детей, как он выразился, напихивают знаниями, и не знают, что им еще

100