Секреты успеха в учебе. Просвещение студентов. / Колмаков В.Б. Век просвещения. Хроника двух семестров 2018

Первый семестр

учатся, поэтому часто магистратура превращается в симулякр. Наверно, есть исключения, но в целом тенденция именно такова.

Мы режем курицу, которая несла золотые яйца. Советская система высшего образования выпускала массу грамотных, образованных специалистов, трудами которых создавалась и военная мощь, и гражданское благосостояние. Наша высшая школа имела свои недостатки, но с ними надо было бороться, улучшать ее в целом, а не выбрасывать на свалку истории. Общество за это дорого заплатит снижением уровня преподавания и уровня знаний, постепенной деградацией вузовской науки.

4 октября

Нашему факультету в следующем году исполнится 20 лет. Начинался он с одной аудитории для самой первой группы студентов и одной комнаты, в которой помещался деканат. Открытие факультета философии и психологии – дело в принципе необходимое, но оно оправданно тогда, когда есть, кто может учить и кто может учиться. В самом начале 90-х гг. начались массированные поездки университетского начальства в Европу, где подписывались многочисленные протоколы о намерениях. Побывавшие в «цивилизованном мире» университетские руководители увидели, что в западных вузах имеются философские факультеты, и решили, что и нам негоже ударять в грязь лицом. Тогда и постановили открыть если не факультет, то хотя бы философское отделение.

У нас имеются те, кто может учить. А вот тех, кто мог бы учиться, мало. Когда объявили о создании факультета, начался ажиотаж и к нам действительно поступили люди, которые и по сей день работают либо у нас, либо в других вузах. Но потом первая волна преданных философии схлынула. К нам стали поступать в основном случайные люди, неспособные по тем или иным причинам учиться на других факультетах. Наш шеф однажды в сердцах сформулировал, какими качествами обладают те, кто поступает на наш факультет.

– Они рассуждают так: в математике я задач решать не умею, формул в физике не понимаю, в химии ни в зуб ногой, в истории дат запомнить не могу, в сочинении делаю двадцать 31

Век «просвещения»

ошибок на странице. Пойду-ка я на философию. Вот это и есть наши студенты.

5 октября

В кассе я оказался только в начале третьего, когда, как мне казалось, очередь должна убавиться. Однако по моим подсчетам за деньгами стояло около 25 человек, значит, ждать примерно полчаса. Очереди в кассу в университете – остаток социализма, который никто не может изжить. Сейчас они стали, конечно, меньше, потому что многие используют электронные карты. Самыми безнадежными очереди в кассу были в 1993-94 гг., когда было мало наличности. 5 июля 1993 года я отправился за отпускными. Простоял пару часов, пока кассу открыли, потом начали выдачу, и в результате мне денег не досталось. На следующий день повторилось то же самое. Тогда мы с Женей Стариковым, замечательным ученым, который в начале 90-х выпустил книгу о казарменном коммунизме, решили изменить тактику. Поскольку я живу неподалеку, то пришел в университет в шесть утра, разбудил вахтера

иупросил пустить внутрь. В ближайшей аудитории я нашел лавку, поставил ее перед кассой (там, естественно, никого не было)

истал ждать. К восьми подъехал Стариков, а я ушел домой. Часа через три я вернулся, а Стариков удалился позавтракать. И когда кассу открыли, за нами уже стояла целая толпа, но деньги мы получили первыми. Так что нынешняя очередь просто смехотворна по сравнению с той, что была на заре капитализма.

6 октября

После лекции получил в кассе деньги, оставшиеся на депоненте. Откуда они там – непонятно, но приятно, что возникла разовая прибавка к зарплате. Сначала отправился в бухгалтерию, там ответственная за депонент дама быстро отпечатала на принтере ордер. Потом я заполнил его – записал данные паспорта, сумму денег прописью, проставил число и расписался. Последним штрихом должна быть роспись проректора. Интересно, зачем? Ведь подпись проректора – чистая формальность, на которую впустую тратится время.

32

Первый семестр

7 октября

Читал лекцию об этике Ницше, эта фигура студентам более интересна, чем Кант. Ницше – самый цитируемый философ, мифотворец, утверждал культ сильного человека, живущего на основе воли к власти. Кроме Ницше студентам, конечно, известен Фрейд и еще Сартр. О них иногда говорят в школьном курсе обществознания. Об остальных мыслителях только слышали, да и то не все.

8 октября

Сегодня занятий у меня нет. В этом одно из преимуществ преподавательской работы. У нас ненормированный рабочий день. Нагрузка в вузе исчисляется в часах, но не в астрономических, а в академических, такой час равен 45 минутам. Сюда входят прежде всего «горловые» часы – лекции и семинары. В часах исчисляется прием зачетов и экзаменов. На зачет отводится одна треть астрономического часа, на экзамен – полчаса на человека. Понятно, что если в группе 25 человек, то формально следует пребывать в аудитории 12 с лишним часов. Но так не бывает. На самом деле все проходит быстрее, таким образом, достигается выигрыш во времени. Это своего рода лукавство, которое есть ответ на лукавство тех, кто хочет часами измерить проверку знаний. На прием кандидатского экзамена отводится уже один час на человека, но и там всегда мы принимаем гораздо быстрее. В принципе минут 10-15 достаточно, чтобы понять, обладает человек знаниями, умеет ли мыслить, аргументировать, есть ли в его суждениях логика.

В неделю в среднем у меня получается 10-12 часов, это не ахти какая нагрузка, остается время читать книги, писать статьи, готовиться к лекциям и семинарам. Но нагрузка имеет тенденцию к росту. Когда я пришел на кафедру, то она составляла 550 часов в год, ныне она перевалила за тысячу. Это означает, что реальная заработная плата уменьшилась. И это вместе с инфляцией, которая и так съедает часть нашего дохода. Поэтому преподавательский слой живет от зарплаты до зарплаты, особенно неостепененные. В следующем семестре у меня будет 18 часов, но это

33

Век «просвещения»

компенсируется почти пустым июнем, там только экзамены и заочники, всего 8 лекций, и если в расписании ставятся лекции по две пары подряд, то получается четыре дня по две лекции. Внутри преподавательского корпуса нагрузка – горловая и эк- заменационно-зачетная – распределяются также неравномерно. Если я читаю лекции на большом потоке, в котором, скажем, 120 человек, то это сразу же дает мне 60 часов на экзамене. Плюс консультации, которые положены в каждой группе.

9 октября

Итак, я получил 8872 рубля с копейками. Это на две недели. Немного, если учесть, как взлетели цены. Моя месячная зарплата составляет 21 тысячу рублей минус налоги, это я получаю как кандидат наук и доцент. Стаж не учитывается. Интересно, почему? Думаю, что если учитывать стаж, то расходы на выплату зарплат в вузах резко возрастут, большинство преподавателей, особенно доцентов и профессоров, это люди, которым далеко за пятьдесят. Профессор получает 27 тысяч, а преподаватель без степени тысяч 10-12. Это смешные цифры, и не потому, что они несравнимы с зарплатами в Европе, на которую так любит равняться университетское начальство. Наши доходы трудно сравнить с уровнем дохода преподавателей в СССР, где платили не в пример больше, потому что понимали, что к высшему образованию следует относиться с уважением и ценить труд тех, кто там работает.

Но главное, требуется понимание того, для чего вообще нужна высшая школа и, в частности, университетское образование. А этого нет, как нет понимания того, куда мы движемся, какое общество строим, нет образа будущего.

Поневоле сравнишь с тем, что было в СССР. После войны, когда страна лежала в руинах, Совет министров установил шкалу оплат работников высшей школы в пропорции 1: 3 : 5. Единица означала среднюю зарплату по стране, три – зарплата доцента, и пять – профессора. Такой стимул дал свои результаты. Понятно, что люди часто работают не только ради денег, но без денег они работают плохо. Так вот, этот стимул дал взлет советской науки, создал советский средний класс, к которому и я принадлежал некоторое время. Внешним показателем этой принадлеж34

Первый семестр

ности была не только работа в университете, но и то, что когда я получал 320 рублей, ездил с семьей отдыхать в Юрмалу, и по тем временам мы ни в чем себе не отказывали. Это были достойные, статусные зарплаты, которых теперь, увы, не предвидится. Но это означает, что толковые люди, которые тоже хотят жить на определенном уровне, в высшую школу не пойдут. Фанатиков теперь почти нет, а прагматиков пруд пруди. Так что в этом смысле будущее нашей высшей школы под большим вопросом.

10 октября

Сегодня проводил коллоквиум. Некоторые едва умеют говорить (и это на словесном факультете!), не могут правильно произнести слово экзистенциализм, особенно слаба группа телевидения. Вероятно, они полагают, что, обладая привлекательной внешностью и умея болтать, они уже готовы к тому, чтобы мелькать на экране. На самом деле этих данных хватает только для того, чтобы работать в баре.

И поделать с этим ничего нельзя. Было несколько человек, продемонстрировавших прекрасные ответы, чувствуется культурный фон, начитанность – совсем уже забытое слово! Посмотрим, что будет дальше, в ноябре второй коллоквиум, и по сумме трех таких опросов можно будет некоторым поставить зачет «автоматом».

11 октября

Пока шел в библиотеку, размышлял о современном либерализме. Либералы считают, что важнее свободы ничего нет, учат журналистов, что высшей ценностью является свобода слова. Интересно, много ли найдется людей, готовых отдать жизнь за свободу слова? Одно из измерений свободы заключается в том, что можно называть вещи своими именами. Но такого состояния как не было, так и нет. Одна политкорректность чего стоит. А все твердят о свободе слова. Свобода, в частности свобода слова – идеал, к которому люди стремятся уже много веков, если не тысячелетий. Но вот в чем парадокс: стремясь к свободе, никак не могут договориться насчет ее качества и размеров.

35

Век «просвещения»

12 октября

Впрошлом семестре у меня впервые за много лет появились вечерники на одном из естественных факультетов. Я помню 90-е годы, когда работал на вечернем отделении истфака. Корпус был забит людьми, на переменах коридоры были полными, в раздевалке всегда была очередь, студенты торопились на занятия. На кафедрах было много преподавателей, некоторые сидели допоздна, спорили, говорили, иной раз даже выпивали. В сентябре прошлого года, придя в главный корпус, я обнаружил поразительную пустоту. Студентов было мало. На этом факультете

ячитал вечерами лекции лет двадцать назад, и тогда поточная аудитория была заполнена почти до отказа, на курсе было не менее пятидесяти человек. Вечернее отделение медленно, но верно идет к своему логическому концу. На историческом факультете его уже закрыли, скоро дело дойдет и до других. Ныне желающих получать образование вечерами гораздо меньше. На курсе, где я читаю, 15 человек, ходят 5-7, и то хорошо, если придут.

Меня поразила дремучесть и нежелание вообще знать чтолибо за заранее заданными границами. По манерам, одежде и способу выражения мыслей напоминают персонажей одной советской оперетты на тему перевоспитания спецпоселенцев. Через слово употребляется «блин», язык беден, мысль формулируют с трудом, разум не приучен совершать операции с абстрактными понятиями.

Вразговоре о том, о сем предстают как милые люди, обремененные непонятным и тягостным предметом – философией. Неясно, к чему она нужна, неясно, зачем попусту тратить время. Пытался объяснить, но не уверен, что поняли. Стараются всего четыре девушки, которые, к сожалению, не могут связать двух слов. Примерно за полчаса до конца второй пары начинают активно шевелиться, собирают свои сумки и портфели, давая мне понять, что пора закругляться. Их можно понять. Днем они работают, потом в университет, и так четыре дня в неделю. Да еще домой далеко добираться. Наверно, какие-то знания по своей науке они получают, иначе их вообще бы здесь не было. За пять лет такого обучения дают звание бакалавра.

36

Первый семестр

13 октября

3 июля с. г. ректор написал в своем блоге, что начинается второй этап реформы высшей школы. Он «предполагает дальнейшую интеграцию вузов путем выделения в регионах университетов, на которые будут возложены интеграционные, инновационные функции опорных центров, поддерживаемых на федеральном уровне организационно и финансово». На днях в программе «Точка» высказали мнение, что вузы будут соединять, дабы сократились расходы на высшее образование. Так ли это – неизвестно, потому что никто не удосужится объяснить.

14 октября

Важнейшая причина разительного упадка высшей школы

– ЕГЭ и превращение высшего образования в массовое. Таковым оно стало к концу прошлого века. Этот процесс совпал с появлением массовой науки и массовой культуры. Это три результирующих и составляющих стороны перехода общества к постмодерну, который диктует новые условия и обстоятельства жизни. Массовая наука вытесняет классическую науку – так астрология уже уничтожила астрономию. Школьники не знают теперь, что такое Альфа Центавра или эклиптика.

15 октября

С месяц назад, говоря о средневековом мире, я рекомендовал роман Умберто Эко «Имя розы» не только как лучший европейский роман 80-х годов, но и как книгу, которая дает возможность «войти» в мир средневековья, посмотреть на него изнутри. Сегодня спросил, открывал кто-нибудь его или нет? Оказалось, никто. Признаться, я рассчитывал на лучший результат. Они живут в мире массовой культуры, которая заменяет высокое искусство прошлых веков ширпотребом. Это значит, что можно стать писателем, поэтом, музыкантом за два-три дня, «погрузившись» в соответствующую атмосферу, посетив мастер-классы, предлагаемые вместо многолетнего и тяжелого труда по овладению мастерством. Их охотно и услужливо проводят жаждущие денег и славы. Теперь можно раз-

37

Век «просвещения»

местить унитаз в музее, и он приобретет статус произведения искусства. К тому же массовое искусство доставляется на дом при помощи интернета и телевидения. Никаких идеалов кроме разрушения, ухода от реальности и в конечном счете пустоты оно не предлагает. У такой культуры формируется своя публика и почитатели, радостно смеющиеся, услышав скабрезность. Характерным примером здесь являются бесконечные идиотические выступления «Уральских пельменей».

16 октября

Сегодня провел коллоквиум. Студенты готовились и отвечали неплохо. На группу 24 человека всего две тройки. Разговорившись, я выяснил, что студенты бумажные издания почти не читают, включая книги. Книги ныне не являются предметом или частью интерьера. В многочисленных сериалах ни о чем, которые показывает телевидение, книги в квартирах просто отсутствуют. Домашняя библиотека не является престижным явлением. Исключения бывают, но крайне редко. Действительно, зачем читать?

17 октября

У одной девушки надпись на майке белыми буквами на черном фоне – «Backer street 221b». Я спросил, что это значит? Название улицы в Лондоне, – был ответ. А вы знаете, кто там жил? Она не знала. А Конан Дойла вы читали? Оказалось, что нет. Неудивительно. Вообще тяга к надписям на груди и на спине заметна у многих, скорее всего у тех, у кого пустовато внутри, и они это чувствуют. Надписи носят разные, иногда игривые, иногда нет. Одного студента лет пять назад я выгнал за непристойную надпись, причем он все время спрашивал, за что. Я отвечал, что он оскорбил мое нравственное чувство. А иногда спрашиваю, когда надпись в виде иероглифов, что там написано? Отвечают, что неизвестно. Тогда я задаю второй вопрос, а вдруг это реклама шанхайских публичных домов, а вы носите?

19 октября

Сегодня удалил студента, который, отвечая, употребил слово «блин». Пришлось объяснить, что такое эвфемизм. Такие си-

38

Первый семестр

туации повторяются каждый год. Слово это стали употреблять в переносном смысле с начала 90-х. Но внедрять начали раньше, с песни А. Пугачевой «Мадам Брошкина». Постепенно оно стало нормой в определенных кругах. По мере сил я борюсь с этим явлением. После предупреждения безжалостно выгоняю, пусть подумают на досуге. Может быть, найдут волю следить за своим языком. Это слово – символ вседозволенности, которая распространяется все шире и шире.

Несколько лет назад на факультете журналистики произошла история, от непосредственной участницы которой я в дальнейшем получил следующий текст: «Спустя пару минут после звонка пришел преподаватель Вадим Борисович Колмаков. Начался коллоквиум. Меня вызвали третьей. Поднимаюсь к преподавательскому столу. Коленки дрожат. Голова кружится. Руки трясутся. Пытаюсь вспомнить хотя бы одно определение из первых лекций – бесполезно. Тут в мое затуманенное сознание прорывается голос, который для моего размякшего мозга показался громогласным: «Скажите, что написал Фома Аквинский?» Сердце мое упало вниз и застучало в районе левой пятки. Чтобы выгадать несколько секунд и успеть что-нибудь вспомнить, я произношу: «Блин!». Лицо преподавателя резко изменилось. В аудитории воцарилась тишина. Мне казалось, что стук моего сердца в левой пятке слышал каждый, кто находился в аудитории. Сознание мое окончательно затуманилось, и в голове осталась только одна мысль – я сказала что-то ужасное. Спустя две минуты я оказалась за дверью аудитории. Как мне потом рассказали сочувствующие одногруппницы, Вадим Борисович объяснил, что слово блин – эвфемизм, оно заменяет ругательство.

P. S. За две недели (а именно столько времени прошло между этим злосчастным коллоквиумом и следующим практическим занятием) мое психическое состояние прошло все возможные стадии: непонимание, отрицание происходящего, отчаянные рыдания, злость, ярость, спокойствие, безразличие, смирение, готовность к решительным действиям. Зато я извлекла для себя один мощный плюс – я отучилась от этого слова-паразита, присутствующего в моей речи почти 10 (!) лет.

39

Век «просвещения»

Если кому понадобится, обращайтесь к Вадиму Борисовичу». Вот такая история.

20 октября

Приехав на лекцию, обнаружил, что аудитория пуста, пришли только пять иностранцев. Оказывается, всех наших студентов отправили на медосмотр, а секретарь факультета не удосужилась мне позвонить. Ну да ладно. Если исходить из того, что всякая потеря есть приобретение, а всякое приобретение есть потеря, то на самом деле все очень даже неплохо. Свободного времени сегодня прибыло, а ведь это, пожалуй, одна из важнейших ценностей, о чем некогда прозорливо написал Т. Мор в «Утопии», а затем повторил Маркс.

21 октября

Сегодня виделся с коллегами с исторического факультета. На бюджетное отделение набрали 19 человек, а всего вместе с платниками 50 с небольшим. Это две группы. А на заочном только одна – 18 душ. Поэтому происходит сокращение преподавателей, вернее, пока вроде не увольняют, переводят кого на 0,75 ставки, а кого и на полставки. Что же дальше? Историческое образование катастрофически сжимается.

22 октября

Не так давно в «Вестнике» ректор писал следующее: «Все мы заинтересованы в том, чтобы люди понимали логику действий руководителей и разделяли принципы и подходы к решению тех или иных задач, чтобы авторитетные эксперты анализировали и оценивали, насколько эффективными окажутся наши действия на различных участках и в целом по вузу». Интересно, на кого рассчитаны тексты, регулярно появляющиеся в нашем «Вестнике»? На то, что в министерских сферах прочтут и скажут ректору: «Ну, ты, Петрович, молоток. Правильно понимаешь политику партии и правительства».

40