16. Успех р. Определяется учетом специфики народов, республик, регионов,

соответствующих (суб) культур. Здесь имеет значение гигантской разброс

культур народов СССР - от либеральной до архаичных. Важнейшее

значение имеет существование или отсутствие раскола, возможная степень его

развития, что может изменить сам характер и цели Р. Здесь на первый план

выступает выявление в тех или иных регионах специфики исторической инерции,

конкретно-исторического опыта соответствующего народа, региона.

Фундаментальное значение имеет степень развития демократии, отношение к

торговле, к частной инициативе и частной собственности. Очевидно, что если

в Латвии 90 % жителей считают, что наиболее эффективной формой

индивидуального хозяйства является главным образом фермерство, а в

Белоруссии восемь опрошенных из десяти высказались за колхозы и совхозы

(Хахулина Л. Хозяин и работник // Известия 1990. 28 февр.), если среди

русских и украинцев больше наиболее жесткое ядро, которое считает

насаждение идей рынка, плюрализма и т.д. причиной сегодняшних бед, чем

среди представителей других национальностей (Голов А. и др. 1990 год: наши

надежды // Огонек. 1990 Апр. № 16 С. 3), то, очевидно, Р. в разных

республиках могут глубоко различаться по самой своей сути.

Еще более серьезным для Р. в регионах является характер и сфера охвата

регионов циклами истории, т.е. того, в какой степени и масштабах регионы

охвачены определенной инерцией истории, в частности, современной волной

локализма, которая завершает второй глобальный период. Здесь можно

выдвинуть гипотезу, требующую дальнейшей проверки последующим историческим

опытом. Сегодня можно наблюдать крайне важное явление - идущая волна

локализма, т.е. очередной этап цикла истории находит поддержку и воплощение

на уровне РСФСР и его руководства. Б. Н. Ельцин выступает как теоретик

локализма, провозглашая необходимость суверенитета вплоть до местных

органов власти. Вместе с тем правительство СССР отошло от этой тенденции,

воплощая противоположную. Оно пытается избежать усиления локализма, его

последствий, избежать войны суверенитетов, сохранить интеграцию всеми

путями, включая и авторитарные методы. Фактически, эти два центра власти

одновременно воплощают в себе разные, противоположные принципы. Руководство

РСФСР, лидер которого является харизматическим вождем, сражающимся с

начальством, находится на гребне инерции истории России. Опираясь на

массовую инверсию, эта власть имеет шансы далеко зайти по пути локализма,

т.е.

системы, которая пользуется сегодня массовой поддержкой. Здесь

объединяются как силы архаичного локализма, так и демократии. Однако в этом

соборно-либеральном альянсе заключена опасность конфликта ее составляющих

сил, что рано или поздно обнаружит нефункциональность формального

объединения этих расколотых сил. В этой связи проекты Р. РСФСР имеют все

шансы стать проявлением инерции локализма со всеми вытекающими отсюда

разрушительными последствиями. Высшее руководство СССР стоит перед иной

опасностью. Оно по крайней мере отчасти, действует в разрез с волной

локализма, и пытается встать на путь авторитаризма. Очевидно, оно имеет

шансы выиграть, лишь переждав волну локализма, и пытается встать на путь

авторитаризма. Очевидно, оно имеет шансы выиграть, лишь переждав волну

локализма, наступления разочарования, отлива новой противоположно

направленной инверсии. Одновременно оно неизбежно становится на путь

консервации старого порядка административных структур, стремлений избежать

изменений, что несет в себе опасность подавления творческого потенциала

общества. Центральная власть, пытаясь противостоять локализму, процессу

распада самой России, распространяет эту политику и на республики.

Между тем выход республик из Союза открывает для них возможность искать

свои пути на основе собственной истории и культуры, что требует

специфических замыслов реформ, возможно дадут стимулы и другим народам.

Разумеется, все республики не могли избежать общих для Союза черт и

ритмов, что определяется в частности, исторически сложившейся единой

хозяйственной и политической системой. Это создает и общую основу для

выхода из сложившейся ситуации. Реализация общих решений возможна на основе

общей договоренности.

Если попытаться сформулировать идею Р. как можно короче, то она сводится

в конечном итоге к попытке распространить такие изменения в обществе,

которые обеспечивали бы преодоления господства хромающих решений неизбежных

в расколотом обществе, где преобладают циклические формы социальных

изменений.

Иначе говоря, Р. должна повести общество по пути неуклонного повышения

способности формировать значимые решения на основе меры, которая не должна

будет быстро корректировать противоположным решением. Это в конечном итоге

должно преодолеть инерцию истории, ведущую общество то по пути

приверженности авторитарным решениям, концентрирующим прошлый опыт как он

сфокусирован, интегрирован в верхних высших центрах власти, то коллективным

решениям, профанирующим древнюю соборность, то замысловатым сочетаниям того

и другого. Очевидно реформа лишь тогда не избежит инверсионного поворота,

когда она нащупает те методологические, культурные, организационные формы,

которые позволят обществу принимать не расколотые решения, создавать

соответствующие институты.

Для этого необходимо нащупать общее основание исключающих друг друга

решений или во всяком случае неуклонно приближаться к этому основанию.

Все указанные пункты не представляют собой плана реальной Р., но ее

методологическое и теоретическое основание, методологическое и

теоретическое введение в проект Р. Реальная Р. есть прежде всего

политическая проблема в том смысле, что правящая элита, реформаторы могут

добиться своей цели лишь тогда, когда за ними пойдет некоторая критическая

масса людей, значимый субъект. Решений этой задачи требует безусловного

вынесения в центр проектов проблемы выявления и стимулирования субъекта Р.,

формирования для этого социокультурной среды, анклавов, где могли бы

культивироваться эти условия. Обратная сторона этого процесса - отказ от

опоры на административные методы внедрения Р., которые могут оказаться

разрушительными для субъекта Р. Поэтому реальный проект Р. может быть

составлен лишь для конкретной системы власти, с учетом господствующего

нравственного идеала, момента в очередном цикле истории и т.д. Р.

при господстве авторитаризма или либерализма не может быть одинакова.

Следует однако, признать, что в условиях России реализуемый проект Р. может

быть основан лишь на либеральных принципах. С учетом слабости либерализма

эта мысль может показаться парадоксальной. Тем не менее только на основе

ценностей либерализма, связанных с ростом и развитием, с наукой возможна

реальная Р. в стране, застрявшей между двумя цивилизациями. Трудность,

однако, заключается в том, что сегодня либерализм еще носит абстрактный

характер. Обладая крайне ограниченной социокультурной базой, он оказался во

главе сил локализма и соборного идеала, которые лишь внешне и на

ограниченный срок сливаются с либерализмом. Очевидно, проект Р. может лишь

тогда претендовать не успех, когда в нем будет учтено это глубокое

внутреннее различие сил, эта форма раскола, стороны которого объединены

общими лозунгами. Пока этого не произойдет, либералы будут строить

утопические проекты и терпеть поражения, борясь против одной формы вечевого

идеала за торжество другого, за продолжение их циклической смены.

С сожалением можно констатировать, что сегодня на пути Р. лежит не только

консерватизм разных толков, не и абстрактный утопический либерализм.

Сложность неизмеримо выше, чем та, которая просвечивает в их упрощенных и

наивных проектах. Понукаемые криками агрессивной толпы, острейшими

проблемами, логикой борьбы, амбициями и т.д., они "идут в воду, не зная

броду", рискуя невольно сыграть роль Крысолова из известной легенды.

Фактически, проекты Р., которые могли быть успешными, еще не составляются.

Они на порядок сложнее. Для этих проектов нужно многое, чего у нас нет и, в

частности, необходимо "учиться быть нормальным, одним из многих, в общем-то

бедным нардом, живущим в богатой, но несчастной стране...

Начались холодные жестокие будни истории, которые наступают вслед за

кровавым пиром революции и похмельем диктатур" (Фадин А. Демистификация

власти // Век XX и мир. 1990. № I. С. II). Впрочем, начались ли? Мы все

время в некотором похмельи. Мы избавимся от него, когда откажемся от наших

имперских амбиций, препятствующих реформам, разъединяющих наши силы и

направляющих их по тупиковому пути.

Реформаторы должны постоянно в теории и на практике пытаться двигать силы

Р. не как гигантскую армию, наступающую от моря до моря по всему фронту, но

идти тонкой еле видимой, возможно исчезающей тропкой постоянно

корректируемой меры преодоления дуальной оппозиции: активизация субъекта Р.

- административное внедрение, дезорганизующее субъекта. Например,

реформаторы не могут не учитывать, что негативно оцениваемая ими система

псевдоэкономики основана на гипертрофированном развитии и господстве

доэкономических отношений, на нарушении закономерностей соотношения

хозяйственных отраслей, на древней системе принудительной государственной

перекачки всех видов ресурсов, включая рабочую силу. Эта система не может

быть административно отменена, так как к ней приспособилась основная часть

членов общества, у которой преобладает стремление адаптироваться к

исторически сложившимся условиям над стремлением к их совершенствованию.

Исторически сложившийся порядок, если даже он угрожает обществу

катастрофой, обладает мощной силой сопротивления изменениям, и тем самым

представляет опасность для Р., реформаторов и в конечном итоге стабильности

общества. Р. может быть реализована не как результат навязанного обществу

красивого проекта, но прежде всего как "выращивание из небольшого

первоначального звена, наделенного чертами реформ" (Волостных В. // Лит.

Газ. 1988. 19 окт. С. 10). Элементы Р. должны быть найдены в самом

обществе. Это в первую очередь требует стимулирования массовых или

групповых исторически сложившихся почвенных традиций, например, различного

рода промыслов, ремесел, торговли и т.

д. их следует стимулировать, наслаивать на них, надстраивать над ними

финансовые, банковские институты и т. д. Перевод промышленности, в

которой господствуют доэкономические отношения, на рельсы экономики

возможен не в результате приказа, но прежде всего мощного давления с разных

сторон: снизу, т.е. со стороны торговли и сельского хозяйства, где уже в

силу ранее проведенных реформ экономические отношения получили

преобладающее влияние; сбоку, т.е. со стороны анклавов экономической

деятельности в самой промышленности; сверху, т.е. со стороны

государственного аппарата, законодательства, которое обеспечивало бы

соответствующую защиту от сил уравнительности и унификации, от монополии на

дефицит. Аналогичная ситуация в сельском хозяйстве, перевод которой на

экономические рельсы возможен лишь при мощном нажиме со стороны

посреднической торговли, ориентированной на рынок, со стороны различных

прогрессивных форм производства, включая и частные хозяйства.

Введение рынка само по себе должно идти в соответствии с определенной

последовательностью развития отраслей, и начинать, очевидно, следует с тех

из них, которые максимально близки к естественным ресурсам, т.е. могут

пускаться в оборот при минимуме зависимости от сопряженных хозяйственных

связей, например, торговля природным сырьем, продуктами

сельскохозяйственного производства. Необходимость уменьшения возможности

дезорганизации в результате реформы требует также "выбирать границы

реформируемых секторов так, чтобы основные товарные потоки между народными

предприятиями и госсектором имели относительно небольшую номенклатуру"

(Найшуль В.А. Проблема создания рынка в СССР // Постижение. М., 1989. С.