221 См.: гарф. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 506. Л. 225-226.

137

тельства не было готово к массовому приему рабочей силы. 2000 приезжих были размещены в брезентовых палатках так на­зываемого палаточного городка. Причем в общих- палатках вме­сте с молодежью оказались еще и семейные рабочие. Многие па­латки были порваны и в дождливую погоду протекали. В них не­доставало элементарного — стульев, столов, тумбочек для личных вещей. Воды не хватало даже для питья, не говоря уже об умывании. Иногда жители городка не могли умыться в тече­ние 3—5 дней. Белье молодые рабочие стирали около бачка с пи­тьевой водой, сушить его было негде, часто люди были вынуж­дены надевать мокрую одежду. Постельное белье не менялось порой в течение 20 дней. Плохо работало освещение, не было радио, газеты поступали нерегулярно. Были случаи, когда люди в пище находили червей, ели тухлое мясо, испорченные продук­ты. Фронт работ к приезду молодежи подготовлен не был. Мно­гие по две-три недели вообще не приступали к работе. Соответ­ственно, и заработная плата была ниже прожиточного миниму­ма. На почве безделья и неустроенной жизни начались пьянство, картежная игра, драки. О двух наиболее крупных драках (100 и 200 участников) МВД СССР накануне событий информировало ЦК КПСС.

•Местное начальство не только не хотело или не умело улуч­шить положение дел на производстве и в быту, но отказывалось даже выслушивать претензии. Обычно жалобщиков грубо выго­няли из кабинетов, а у некоторых руководителей в приемных рядом с обычными секретаршами сидели еще и дружинники, которые просто не пускали рабочих на прием²²². Фактически в Темиртау была полностью отключена необходимая для поддер­жания стабильности и жизнеспособности советского бюрократи­ческого государства система обратной связи с населением — от­сутствие реакции «начальства» на жалобу закрывало для людей последнюю легальную возможность изменить положение к луч­шему.

Криминализация палаточного городка быстро набирала тем­пы. Разлагался не только коллектив молодых строителей, но и местные власти. В отделе рабочего снабжения треста «Казметал-лургстрой» обычным делом были растраты и хищения. В первом полугодии 1959 г. было растрачено и похищено в два раза боль­ше чем за весь 1958 г.²²³ В 1958 г. было направлено в суды 5 дел на 5 человек за злоупотребление служебным положением, в то

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 86920. Л. 2-3. Там же. Л. 61—68.

138

время как в 1957 г. таких дел вообще не было²²⁴. Рабочих осо­бенно будоражили факты избиения граждан работниками мили­ции²²⁵.

Конфликтная ситуация в Темиртау не просто отличалась вы­сокой напряженностью. Ее важной особенностью было наличие такого «катализатора» массовых беспорядков, как группа прожи­вавшей в палаточном городке неработающей молодежи, приехав­шей на строительство из мест заключения после отбытия нака­зания. Они не просто устраивали пьянки и хулиганили, но и терроризировали молодых добровольцев-энтузиастов, обыгрывали их в карты, воровали личные вещи и т. п. А главное, они сумели взять под контроль поведение части молодых рабочих, навязать остальным стандарты подчинения неформальной групповой иерархии и законам круговой поруки. Кроме того, они имели личный опыт столкновений с властями, серьезные причины не­навидеть работников милиции и жаждали своего рода социального реванша. В их лице доведенная до бешенства бессмысленными трудностями, бытовыми испытаниями и издевательствами «на­чальников» молодежь Темиртау получила готовых руководителей и вожаков — агрессивных, бесстрашных и уже привыкших под­чинять себе разложившееся новостроечное сообщество. В этой ситуации массовые волнения могли вспыхнуть в любую минуту и по любому самому незначительному поводу. И повод действи­тельно выглядит совершенно пустяковым на фоне того, с чем молодежь сталкивалась на строительстве каждый день. Вечером 1 августа, вернувшись с работы, рабочие первого палаточного го­родка не обнаружили воды для умывания и питья.

Ночь с 1 на 2 августа: начало беспорядков. Воды не было уже не в первый раз. Раздраженная толпа молодых рабочих, преис­полненная сознанием собственной правоты и гневом на «началь­ство», около 10—11 часов вечера разбила замки и стала распи­вать квас из находившейся у столовой автоцистерны. Некоторые разбудили уже спавших друзей и пригласили их присоединить­ся к «коллективу». Возникла давка и неразбериха. Судя по тому, что у бочки с квасом вспыхнула драка, молодых людей действи­тельно мучила жажда. Остатки кваса вылили на землю. Когда на месте событий появилась большая группа рабочих из первого и второго палаточных городков, питья им уже не досталось. Не­удивительно, что взоры толпы, в конце концов, обратились к столовой. Участники беспорядков избили сторожа, взломали

Там же. Л. 63. Там же. Л. 68.

139

оконные решетки и стенные деревянные перегородки в столо­вой, забрали из буфетов все содержимое, а остатки разбросали по залу.

Пока одни участники беспорядков удовлетворяли жажду и за­нимались заурядным мелким хулиганством, в действие вступи­ли полууголовные элементы. Они попытались использовать кон­фликтную ситуацию в сугубо корыстных целях. Под шумок кто-то разгромил галантерейный киоск и попытался проникнуть в посудохозяйственный магазин, где питья заведомо быть не мог­ло. В это же время в толпе обнаружилось присутствие «подстре­кателей». Раздался провокационный призыв поджечь столовую (очевидно, чтобы замести следы преступления). Однако толпа последовала этому призыву не сразу. Столовая была сожжена и полностью разрушена позднее.

В большинстве своем не только рядовые, но даже и неко­торые активные участники беспорядков явно не стремились к эскалации насилия и не преследовали никаких корыстных це­лей. Разбитая бочка с квасом, разгромленная столовая, взятые в ларьке кефир и лимонад были для них естественным восста­новлением попранной справедливости, возвращением гармонии в их социальный микромир. Символическое преодоление «не­правды» подействовало на многих участников беспорядков ус­покаивающе. Хотя агрессивность обезличенной толпы постоян­но нарастала, поведение каждого участника беспорядков в от­дельности совсем не имело такой же одновекторной динамики. Многие молодые люди то «включались» в волнения на корот­кий отрезок времени, то «выпадали» из них. Они то станови­лись частью агрессивной толпы, то вновь приобретали автоном­ное от нее существование — шли спать или на танцы, уходи­ли купаться или даже смотреть кино.' Другими словами, параллельно с разворачивавшимся бунтом шла обычная жизнь выходного дня. Поэтому то, что в докладных записках МВД в ЦК КПСС выглядело как непрерывная череда агрессивных дей­ствий, для многих возмутителей спокойствия было отдельны­ми и малосущественными эпизодами: позвали цить квас, по­мог перевернуть бочку, потом ушел спать, потом позвали опять, «пошел и я... без цели» и т. п.²²⁶

Около трех часов на месте происшествия появились более значительные силы милиции (до этого было только пять че­ловек, с которыми, однако, серьезного конфликта у толпы не возникало, поскольку милиционеры держали себя благоразум-

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 86920. Л. 170 об.

140

но-пассивно) и стали разгонять толпу. Она была явно не го­това к прямому столкновению с властями и отреагировала на активность милиции вполне адекватно — люди просто разбе­жались. На этом этапе у толпы еще явно не было вожаков и стихийных лидеров, не очень ощущалось и влияние «подстре­кателей» и мелких уголовников, готовых ловить рыбу в мут­ной волне погрома. (Как показало следствие, в это время бу­дущего «вождя» погромщиков еще вообще не было на месте событий).

Первый эпизод событий в Темиртау — обычное и привычное «целинно-новостроечное» хулиганство, спровоцированное глупо­стью и нераспорядительностью руководителей стройки, могло бы просто сойти на нет. Небольшой погром, учиненный в знак со­циального реванша над «начальством», способен был на какое-то время восстановить «гармонию мира». Подавляющее боль­шинство участников волнений — вполне лояльных молодых людей, попавших в неблагоприятные и непривычные условия палаточного городка, просто потеряли стимул продолжать агрес­сию. Однако милиция, воодушевленная покорностью толпы и преисполненная служебного рвения — желания предъявить «ви­новников», задержала двух случайно оказавшихся на месте про­исшествия парней. Следствие так и не установило за ними ка­кой-либо особой "вины.

Возможная реакция молодых рабочих Темиртау на задержание двух товарищей по беспорядкам была вполне предсказуемой. Ча­сто в таких ситуациях участники волнений демонстрируют груп­повую солидарность и пытаются освободить задержанных. Так случилось и на этот раз. Одновременно в ход событий вмеша­лось новое действующее лицо — активное «ядро», группа людей, взявших на себя роль «двигателя» беспорядков. С этого момен­та именно их действия и поведение все больше определяют фи­зиономию событий.

Утро 2 августа. Нападение на милицию. Приезд начальства. После разгрома столовой.и появления дополнительных сил ми­лиции толпа постепенно рассеялась. Многие отправились спать. Однако, по показаниям свидетелей, приблизительно через пол­тора-два часа они были разбужены криками. Кто-то снова со­зывал толпу — идти освобождать двоих задержанных товарищей. Произошло это около 5—6 часов утра 2 августа. Судя по всему, действия толпы и ее «решение» о нападении на милицию не сопровождались каким-либо подобием стихийного митинга. Бес­порядки в этот момент направляла авторитарная воля активно­го «ядра» участников. Цель и направление дальнейших действий

141

определили выкрики и призывы, сформулированные этими не­многими активистами. Остальные (по разным сообщениям, чис­ленность участников колебалась от 500 до полутора тысяч чело­век), на первый взгляд, весьма безвольно подчинились этим призывам, отвечавшим возникшему у них ощущению несправед­ливости происходящего.

Однако пассивность толпы отличалась одним важным свой­ством. Толпа как бы «выбирала» наиболее приемлемый для себя «лозунг дня». Дело в том, что одновременно с криками об ос­вобождении задержанных раздавались и другие, чисто уголовные призывы: идти в промтоварный магазин — грабить²²⁷. (Косвен­но это свидетельствует о стихийном расколе руководящего «ядра» на' «уголовников» и «романтиков» и о разнообразии мо­тивов асоциального поведения участников волнений). Постав­ленная перед выбором толпа «проголосовала ногами». Она дви­нулась «восстанавливать справедливость», а не грабить. Только небольшая часть участников откололась от основной массы и все-таки разграбила промтоварный ларек. Остальные «волнова­лись» бескорыстно.

Вновь возникшая толпа, уже обогащенная прошлым опытом, двинулась к городскому отделу милиции — освобождать задер­жанных товарищей. Значительные силы милиции (милицейский взвод и часть сотрудников городского отдела) в это время были сосредоточены в другом месте — у столовой. Здание горотдела осталось без серьезной охраны. Для начала толпа дала выход на­копившейся негативной энергии: перевернула, а затем разбила дежурную милицейскую автомашину ГАЗ-69, забросала здание горотдела камнями и палками. Не встретив отпора, участники беспорядков стали действовать смелее. Они ворвались в поме­щение горотдела, оборвали телефонные провода в дежурной комнате и разбили пишущую машинку²²⁸.

В конце концов, оказавшийся на улице милиционер Н. А. Кар-пич легко успокоил толпу, сказав, что задержанных уже увезли. Участники волнений еще не обладали достаточной инерцией аг­рессивности. Провокационные призывы «громить милицию» не сработали, толпа была еще «коммуникабельна» и отчасти управ­ляема. Она пошла на мирный диалог с работником милиции, не выступая против него как против олицетворения враждебной «народу» силы.

Около восьми часов утра на место событий прибыли солда-

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 86920. Л. 162. ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 506. Л. 266-267.

142

ты. Работники милиции выставили охрану у столовой и пром­товарного ларька. Примерно тогда же в палаточный городок прибыли управляющий трестом «Казметаллургстрой» и секретарь горкома КП Казахстана. Они провели собрание рабочих и вы­слушали претензии. Возник легальный канал для выражения не­довольства. В принципе это могло положить конец беспорядкам. Начальство, как положено, обещало «разобраться» и «принять меры». Утомленная ночными приключениями молодежь стала расходиться по палаткам. Некоторые пошли на озеро купаться — было воскресное утро. Успокоились и представители власти, полагая, что конфликт исчерпан.

Вечер 2 августа. «Бледно-розовая» питьевая вода. После обеда беспорядки вспыхнули вновь. Люди отдохнули после ночных со­бытий. Одни выспались в палатках, другие вернулись с купания. Именно в это время (около трех часов дня) в городок привезли цистерну питьевой воды. Оказалось, что она имеет необычную бледно-розовую окраску (возможно, в воду для дезинфекции до­бавили слабый раствор марганцовки)! Свидетели происшествия подняли шум, снова стала собираться толпа.

«Зачинщики» на этот раз сразу же обнаружили повышенную агрессивность. Один из них, вооружившись прутом от кровати, выбежал на улицу, крикнув соседям по палатке: «Ребята, выхо­дите на улицу». Толпа в целом поначалу склонялась к компро­миссу. Кое-кто вступил в довольно мирную дискуссию с лейте­нантом милиции, оказавшимся на месте событий. Снова возник­ла тема освобождения задержанных товарищей, так и не отпущенных на свободу. После того, как лейтенант уехал, кто-то вспомнил о причине шума, перевернул бак с водой и закри­чал: «Смотрите, чем поят!». Бак погрузили на машину и повез­ли в больницу, чтобы провести экспертизу. Побежали за врачом. Врача на месте не было. Бак сбросили у больницы и направи­лись к зданию милиции — освобождать задержанных.

В это время часть «активистов», не находя немедленного вы­хода вновь вспыхнувшим отрицательным эмоциям, останавлива­ла проходившие по улице машины. Одну из них поставили по­перек дороги и перекрыли движение. Толпа снова начала расти, раздались агрессивные выкрики и призывы. Не дождавшись ни врача, ни тех, кто отправился его разыскивать, люди, возглав­ляемые стихийно выдвинувшимися лидерами, двинулись к ми­лиции. В конце концов, там собралось около тысячи человек. О подозрительной воде уже забыли, вновь требовали освобожде­ния товарищей.

Здание милиции на этот раз охраняли солдаты — около 30 че­

143

ловек. Сначала первые ряды остановились, испуганные видом оружия. Но кто-то выбежал вперед и закричал, что в народ стре­лять не посмеют. Задние ряды стали теснить передних. Толпа вплотную подошла к солдатам. Раздались выстрелы. Сначала люди бросились бежать прочь от опасного места. Но кто-то крикнул, что стреляют холостыми патронами. Все повернули назад и напали на солдат с камнями. Охрана отступила в зда­ние милиции. Бунтовщики ворвались на первый этаж, выбили стекла в окнах, разбили два телефонных аппарата.

У крыльца возник короткий стихийный митинг, который выявил прежние противоречия между «уголовниками» и «ро­мантиками». Выступали двое. Судя по невнятным показани­ям свидетелей, один опять призывал освободить задержанных, другой — еще и ограбить универмаг. Краткая внутренняя дис­куссия завершилась тем, что толпа выбрала трех «парламен­теров» для переговоров с милицией. Охрана пропустила их на второй этаж.

Руководство «представителями» взял на себя некто Манышин. Он в ультимативной форме потребовал освободить задержанных к 23 часам 2 августа. В случае невыполнения этого требования он угрожал полностью разгромить здание городского отдела ми­лиций. Сначала требования были отклонены как противоправ­ные. Тогда «парламентеры» вышли на улицу и сообщили об этом остальным. Вопрос об освобождении задержанных поставили «на голосование», и участники беспорядков решили настаивать на своих требованиях. После этого все тот же Манышин вторично вошел в помещение милиции и стал настаивать на выполнении ультиматума. В конце концов, работники милиций пообещали привезти ребят к 11—12 часам ночи. (Замечу в скобках, что это требование было выполнено).

Обещание освободить задержанных успокоило далеко не всех. Атака на здание милиции продолжалась еще какое-то время. Кто-то, обнаружив похвальное здравомыслие, влез на подокон­ник и призвал прекратить бросать камни. Из милиции вместе с солдатами вышел уже известный нам милиционер (Карпич) и стал увещевать оставшуюся толпу. Вероятно в это же время (воз­можно, раньше) один из «активистов» вызвался привезти на гру­зовике взрывчатку и подорвать здание.

В конце концов, часть участников беспорядков начала расхо­диться, натиск ослабел. Но те, кто остался на месте событий — наиболее активные и агрессивные, — последовали новому при­зыву. Разнесся слух, что вся милиция находится в палаточном городке. Люди бросились туда — продолжать погром. Более ло­

144

яльные пошли в том же направлении. Некоторые из них, веро­ятно, хотели успеть посмотреть детский кинофильм «Судьба ба­рабанщика», который в это время показывали в клубе.

По дороге к палаткам часть толпы остановилась около го­родского универмага. Здесь снова возник стихийный митинг, разрешившийся новым конфликтом между «уголовниками» и «романтиками». Некто «в черной кепке» призвал к ограблению универмага, другой — к новому нападению на милицию для немедленного освобождения задержанных. Некоторые говори­ли, что надо вернуться в палатки И ждать там, так как работ­ники милиции обещали привезти ребят к 11—12 ласам. Дискус­сия разворачивалась достаточно остро и даже сопровождалась взаимными обвинениями. Одного из «умеренных» обвинили в том, что он сам сотрудник милиции. Оскорбленный «бунтов­щик» поспешил заявить, что он всю жизнь ненавидел сотруд­ников милиции.

Руководящее «ядро» окончательно раскололось. «Умеренные романтики» (кто именно — неизвестно, поскольку эти люди и их действия оказались в тени дальнейших кровавых событий) ждали освобождения товарищей, «агрессивные романтики» по­пытались организовать продолжение волнений, а «уголовники» в конце концов добились своего и во второй половине следую­щего дня спровоцировали разгром и грабеж универмага. Они ра­створились в толпе и действовали исподтишка. Судя по всему, никто из действительных организаторов погрома универмага не попал в поле зрения следствия. Отдуваться за все пришлось либо случайным людям, либо «агрессивным романтикам», которые постоянно были на виду.

Ночь на 3 августа. Сражение за универмаг. В 12-м часу ночи большая толпа окружила и разгромила здание треста, а потом совершила налет на универмаг. По всей вероятности, теперь инициатива перешла к «уголовникам». Состоявшееся освобож­дение задержанных товарищей свело на нет мотив восстановле­ния справедливости в действиях толпы. Отныне она руковод­ствовалась либо стремлением к социальному реваншу (среди участников беспорядков было достаточно много людей с крими­нальным прошлым, желавших свести счеты с представителями милиции), либо прямой корыстью.

Часть людей отправилась в городок и, убедившись, что аре-/ стованных освободили, осталась там. Вскоре со стороны мага­зина прибежали люди, крича, что дружинники идут от магази­на к городку. Дружинников дважды забросали камнями и за­ставили повернуть назад. После этого произошел новый раскол.

145

Из толпы, стоявшей ближе к магазину, полетели камни. Затем начался грабеж. При попытке солдат очистить здание универ­мага завязался настоящий бой. Среди защитников здания зву­чали призывы к расправе с военнослужащими. Кто-то звал солдат присоединиться к бунту. Войска применили оружие. Один из участников нападения на универмаг вывел из гаража грузовую машину МАЗ и попытался протаранить цепь солдат. Он был убит. В работников милиции и военных бросали кам­ни, банки с консервами и бутылки с вином. Некоторые хули­ганы имели охотничьи ружья, часть из которых была захваче­на у сторожей, и стреляли в солдат и милиционеров. Кроме того, участники беспорядков напали на склад взрывчатых ма­териалов, захватили две винтовки и взрывчатку. Часть людей, участвовавших в нападении на универмаг и здание треста, пос­ле начала сражения прибежала в палаточный городок с крика­ми, что пришли солдаты и стреляют в тех, кто в магазине и около него. Затем привели раненых. Это сообщение вновь под­стегнуло беспорядки.

В ночь на 3 августа погромному нападению был подвергнут Темиртауский рынок. Под утро загорелись здание столовой и овощной ларек. Погромы, разрушения и поджоги сопровожда­лись нападениями на военнослужащих, сотрудников милиции и народных дружинников, пытавшихся восстановить порядок. Участники беспорядков вновь бросали в них камни, металли­ческие прутья, палки и даже стреляли из охотничьих и других ружей.

Около 7 часов утра оперативным нарядом милиции и солда­тами толпа у универмага была разогнана. Одновременно начали вывозить раненых, убитых и задержанных.

3 августа около 12 часов дня солдаты ушли от магазина. Не­большая толпа собралась вновь и пошла грабить универмаг. Спу­стя два часа с места этих событий прибежали погромщики и сообщили, что снова пришли дружинники и опять идут к город­ку. Дружинников забросали камнями. Затем в городок вошли солдаты.

ВечерОм 3 августа порядок в городе был в основном восста­новлен. Но некоторые лидеры волнений пытались продолжить бунт. Трое из них, избежавшие ареста, договорились спровоци­ровать волнения в Комсомольском городке. Они нападали на ав- , томашины, в одной из них взяли бензин для поджога домов, в * том числе здания, в котором размещался штаб народной дружи- , ны. Кроме того, один из них ходил по общежитиям Комсомоль­ского городка и призывал молодежь продолжить борьбу. Затем .

146

все трое отправили записку своему товарищу в палаточный го­родок — предлагали поднять молодежь на новое выступление. Наступательный порыв взбунтовавшихся молодых рабочих к тому времени угас, люди были напуганы арестами, выстрелами, кровью. Поэтому, когда двое лидеров появились 4 августа в об­щежитии Комсомольского городка, они не только не нашли поддержки, но и получили отпор.

Вожаки и подстрекатели. В ходе массовых беспорядков в Те­миртау 109 солдат и офицеров получили ранения, в том числе 32 — из огнестрельного оружия. Среди участников волнений было убито 11 и ранено 32 человека (пятеро впоследствии умерли). При подавлении бунта было задержано 190 человек, главным образом, молодых рабочих в возрасте 18—21 года, при­бывших на строительство всего за две-три недели до событий. 75 человек были членами ВЛКСМ. Большинство после корот­кого разбирательства отпустили на свободу. Против 42 задер­жанных возбудили уголовные дела и арестовали. Следствие, проведенное следственным отделом КГБ при Совете Мини­стров Казахской ССР, привлекло семерых активных участников массовых беспорядков в Темиртау к уголовной ответственности по одному делу, а совершенные ими преступления квалифици­ровало как бандитизм и массовые беспорядки (ст. 14 и 16 Закона об уголовной ответственности за государственные преступле­ния). Впоследствии обвинение в бандитизме было снято. Дру­гие арестованные были отданы под суд только за участие в массовых беспорядках (без обвинения в бандитизме), некото­рые осуждены условно — «с учетом обстоятельств, характери­зующих личности». Ряд уголовных дел на участников беспоряд­ков был прекращен до суда, «имея в виду меньшую степень их виновности»²²⁹.

Следствие указало на семерых человек как на наиболее ак­тивных участников массовых беспорядков. Это были Заговский, Аплоцинь, Манышин, Жиряков, Шилов, Сухинин и Югов. Среди погибших во время беспорядков молодых рабочих не­сколько человек также могли претендовать на роль организа­торов. Убитый у универмага Бескоровайный был одним из ини­циаторов нападения на милицию и призывал к расправе с во­еннослужащими. Другой молодой рабочий — Макеев — во время нападения на универмаг подстрекал'толпу к сопротив­лению военнослужащим и продолжению погромов, призывал солдат присоединиться к участникам беспорядков, вывел из

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 86920. Л. 94-97.

147

гаража грузовую автомашину МАЗ и пытался протаранить цепь солдат.

Вряд ли всех этих молодых людей можно всерьез назвать «организаторами массовых беспорядков». Они несколько выде­лялись из массы, но совсем не руководили ею. Утром 2 авгус­та толпу несла волна событий. И вместе с толпой несло моло­дых и агрессивных крикунов. Их действительно организующая роль стала заметной лишь во второй половине дня 2 августа, когда толпа выдвинула трех представителей для предъявления ультиматума об освобождении задержанных. Самопровозгла­шенным руководителем этих «парламентеров» был Манышин. Он же стал инициатором стихийного митинга и «голосования» об освобождении задержанных. Манышин явно превращался в лидера бунтовщиков. В ночь на 3 августа, будучи раненым штыком при нападении на солдат, он уже носился по палаточ­ному городку с ножом в руках и призывал (даже заставлял) молодежь продолжать беспорядки. Именно ему принадлежат слова: «Чего вы туда не идете, там ребята кровь льют, а вы здесь прячетесь, идите туда, а то мы сами перережем вас». В любом случае Манышин, по мнению следствия, идеально подходил на роль главного обвиняемого — его вместе с Загов-ским суд приговорил к расстрелу (в декабре 1959 г. Президиум Верховного Совета Казахской ССР заменил обоим расстрел на 15 лет лишения свободы²³⁰).

Стремление возглавить волнения обнаружили еще двое обви­няемых — Аплоцинь и Жиряков. Именно они отправили при­ятелю в палаточный городок записку следующего содержания: «Олег, собери ребят, человек 500—600, и приходи на Тайвань (так; на молодежном сленге называли комсомольский городок. — В. К.), здесь есть мусора, их нужно потратить (убить. — В. К.)». Эти же двое, захватив машину, ездили в соседний Комсомоль­ский городок «поднимать народ». Однако и формирование ру­ководящего «ядра», и осознание им своей роли явно отставали % от действий властей по подавлению волнений. Собственно и «организовывать» беспорядки они начали уже после подавления бунта в палаточном городке — вечером 3 и 4 августа. И если; 3 августа еще были некоторые шансы на успех — в этот день по-! чти 25 тысяч рабочих не вышло на работу, то на следующий день \ почва для агитации почти исчезла — не работало только полто­ры тысячи человек. !

По своему социальному опыту «зачинщики» мало отлича-j

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 86920. Л. 213.

148

лись от других участников беспорядков. Шестеро русских, ла­тыш, еврей и украинец. Двое комсомольцев. Трое имели уго­ловное прошлое. Один, самый старший из девятки (ему было 26 лет) был трижды судим. В 1951 г. за подделку документов, в 1952 г. — за хищение личного имущества граждан, в 1956 г. — за хранение холодного оружия. Второй в 1958 г. был условно осужден на два года лишения свободы за растление несовер­шеннолетних. (Подробности нам неизвестны, но судя по Мяг­кости наказания, речь, скорее всего, шла о половых отноше­ниях двух несовершеннолетних и скандале, поднятом по это­му поводу родителями подруги). Вероятно, этот участник событий в Темиртау считал, что с ним обошлись несправедли­во и «засудили» неправильно. Третий был ранее судим за мел­кое хулиганство. Еще один зачинщик судимостей не имел, но относился к «блатным», полукриминальным элементам, кото­рых было множество на строительстве. В июне 1959 г. он само­вольно оставил работу, систематически пьянствовал, устраивал драки.

Эти люди имели личные причины ненавидеть милицию и яв­ную склонность к агрессивным действиям. Но, призывая к по­громам и поджогам, они не пытались вдохновить толпу на гра­бежи. И двигала ими не возможность пограбить, а ненависть к милиции, пьянящее чувство власти над толпой, жажда восста­новления справедливости. Те же, кто постоянно провоцировал толпу на грабежи, по всей вероятности, растворились в массе молодых строителей и никак не «засветились», бесследно исчез­нув вместе с награбленным добром.

Пятеро «активистов», если судить по материалам дела, вооб­ще никакого криминального опыта не имели. Вряд ли у них были какие-то особые личные мотивы для участия в беспоряд­ках. И именно эти молодые люди попытались организовать про­должение волнений 3 и 4 августа. Из четверых «зачинщиков», составивших некое подобие «комитета» и пытавшихся поднять на беспорядки Комсомольский городок, трое имели совершен­но «чистое» прошлое. Они только что приехали на стройку и не могли иметь устойчивых связей с уже существовавшими там по­лукриминальными группировками. Модель действий этих сти­хийных лидеров навеяна смутными воспоминаниями о поступ­ках героев-революционеров из пропагандистских фильмов совет­ской эпохи. И в то же время они были явно не в состоянии контролировать не только ход стихийного бунта молодых рабо­чих, но и собственное поведение.

Выражая протест против несправедливости местной власти,

149

«зачинщики» были в действительности не руководителями вол­нений, а скорее их «голосом». Не удивительно, что инфантиль­ные бунтовщики то почти буквально воспроизводили знамени­тый эпизод («мясо с червями») из фильма С. Эйзенштейна «Бро­неносец „Потемкин"» и выливали на землю «розоватую воду» с криком: «Смотрите, чем поят!», то, подчиняясь какому-то стад­ному чувству, брали вещи в разгромленном универмаге и потом не знали, что с этими вещами делать.

Итоги и уроки волнений в Темиртау. Уроки, которые извлекла власть из происшедших событий, к счастью для нее, не ограни­чились подготовкой суда и жестоким судебным приговором ак­тивным участникам беспорядков. Сразу после событий прокурор и министр внутренних дел Казахской ССР посетили другой ра­бочий поселок в «Тен-Теке», где встречались и беседовали с мо­лодыми рабочими, прибывшими по комсомольским путевкам из различных областей Советского Союза на строительство шахты по добыче коксующихся углей. Там ситуация почти зеркально напоминала Темиртау накануне беспорядков. Достаточно было какого-либо малосущественного повода, чтобы сухой хворост вспыхнул. Власти на этот раз реагировали оперативно. Проку­рор и министр внутренних дел Казахстана под страхом уголов­ной ответственности потребовали от начальника треста немед­ленно провести свет, установить достаточное количество умы-1 вальников и т. п. Прибывшие на место заместитель министра⁴; торговли республики и заместитель председателя облисполкома приняли меры для улучшения торговли и общественного пита-.* ния. Обком КП Казахстана направил целый десант партийных работников для организации партийной и политико-массовой^; работы в тресте²³¹. На случай новых беспорядков численность отдельной команды МВД в Караганде доводилась до 85 человек. Кроме того, в случае необходимости предполагалось использо-1 вать часть личного состава отряда по охране мест заключения/ (находился в 40 км от Караганды)²³². ^:

17 октября 1959 г. Президиум ЦК КПСС рассмотрел вопрос _; «О положении дел на строительстве Карагандинского металлур- \ гического завода». В постановлении отмечалось: «ЦК КП Казах-1 стана не дали правильной политической оценки создавшемуся; положению на стройке, в течение двух месяцев никто из членов.1 бюро ЦК на стройке не был и необходимых мер по улучшению? организации производства и культурно-бытового обслуживания f

ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 86920. Л. 81-83. ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 506. Л. 335-336.

150

трудящихся бюро ЦК не приняло. Бюро ЦК КП Казахстана про­явило недисциплинированность, выразившуюся в том, что не­своевременно доложило ЦК КПСС о событиях в г. Темир­тау»²³³. Первый секретарь Карагандинского обкома КП Казах­стана П. И. Исаев был не только снят со своего поста, но и исключен из партии. Правда, с оговоркой о возможности «возвращения в партию» через год²³⁴. Различным партийным наказаниям были подвергнуты также секретари Карагандинско­го обкома КП Казахстана, руководитель областного совнархоза. Сняли с должности и исключили из партии управляющего тре­стом «Казметаллургстрой» А. С, Вишневского. Руководство стро­ительством было «укреплено». Министр строительства Казахской ССР А. Ц. Кротов был назначен управляющим трестом «Казме­таллургстрой», а член Госплана СССР Б. Ф. Братченко стал пред­седателем областного совнархоза²³⁵.

В конце 1959 г. пришли новые сообщения МВД СССР в ЦК КПСС о происшествиях на целине²³⁶. Однако ситуация в целом была взята под контроль, и событий, подобных бунту в Темир­тау, ни на целине, ни в других новостроечных районах больше не было. Власть благополучно выбралась из кризиса.