zeltin

(с. 410) «Но возможно, еще важнее та фантастическая гибкость, которая возникает, когда символы используются как средства языка и когда знаки приобретают языковый характер. В сущности, символическое использование знаков и есть речь, а значимое использование символов представляет собой мышление. (с. 403-4) «Иначе говоря, предпосылкой к предикации служит то, что я называл ... символизацией. Предикация – это выражение человеком того, что для него в данный момент, в данных обстоятельствах данное событие выглядит именно так или иначе. Согласно этой точке зрения, предикация исходит из продуктивного процесса, относящегося всегда к контексту ... Номинализация, основанная на создании знаков, обеспечивает обширную, свободную от контекста основу человеческого языка ... Предикация, основанная на символизации, использует номинализацию и придает человеческому языку его продуктивность ... Механизмы мозга, участвующие в создании как знаков, так и символов, представляют собой, как мы уже видели, системы действия. Это положение является альтернативой концепции кортико-кортикальных ассоциаций посредством нервных связей. Фактически полностью ответственным за это могут быть двигательные механизмы мозга, особенно та часть сенсомоторной коры, где находится представительство Образов результата действий для слухо-речевого аппарата ... Если действительно знаковые и символические процессы языка объединяются только посредством деятельности, воздействие на окружение (в данном случае на мозг других людей), то это служит объяснением множественности форм языков и того факта, что ребенок, находясь в изоляции, не формирует никакого языка. Человеческий потенциал может быть реализован только путем воздействия на другой ему подобный мозг»

(с. 227) «обезьяны, лишенные амигдалы ... вели себя как в совершенно новой ситуации, и действовали на начальной стадии наугад ... (что) выражаются скорее в их неспособности заучить (и запомнить) задачу, чем не в неспособности воспринять основные признаки, которые ведут к ее разрешению».

(с. 227) «... мы показали, что изменение темперамента и личности, легко вызываемые удалением височных долей мозга, связаны с удалением амигдалы; эта структура височной доли, регулирующая потребности, ...(с. 230) ... могут служить наблюдения за обезьянами, выполняющими задание с переменой стимулов. ...обезьяны, лишенные амигдалы, не способны, ни к переносу навыка, ни к выбору стимула по абсолютной величине. Во время тестовых экспериментов они вели себя, как в совершенно новой ситуации, и действовали на начальной стадии наугад. (с. 231-2) ... ориентировочный рефлекс на новизну проходит через две гипотетические стадии: первая, характеризующаяся поведенческими ориентировочными реакциями, «сравнивает», устанавливает новизну; вторая, связанная с висцеральными реакциями, ведет к «фиксации» в нервной системе нового раздражителя, и тем самым создает основу для привыкания ... нарушения в поведении ..., наблюдаемые в результате удаления амигдалы, я истолковал как результат тех затруднений, которые возникают в работе механизма, фиксирующего следы в нервной системе. Этот механизм необходим для организации поведения во времени. (с. 350) ... у обезьян с повреждениями мозга (с удалением нижневисочной коры), выражаются скорее в их неспособности заучить (и запомнить) задачу, чем не в неспособности воспринять основные признаки, которые ведут к ее разрешению».

(с. 238-9) «... стимуляция определенных участков коры височной доли (не амигдалы, а нижневисочной доли) уменьшает избыточность, тогда как стимуляция другого участка коры (лобной) увеличивает избыточность в зрительной системе. Эти противоположные эффекты, по существу, либо «открывают» организм для воздействий со стороны его окружения, позволяя проводить большее число различных сигналов, большее количество информации в любой момент времени, либо наоборот, «закрывают» входные каналы, создавая ограниченную проводимость для более узкого выбора различных сигналов, для меньшего количества информации. ... организм располагает по крайней мере двумя способами внутренне регулировать неопределенность ...Один механизм делает организм «открытым» для внешних воздействий, другой ограничивает их. ... (т.е. управление) либо путем усиленного контроля за внешним окружением, либо путем доведения числа внешних воздействий до минимума и перехода к внутренним формам регулирования».

(с. 278-9) «в этом процессе участвуют явления моделирования периферических сервомеханизмв и что такое моделирование осуществляется посредством механизма коррекции. Наконец, предполагаемая концепция радикально изменяет наши представления о функциях прецентральной моторной коры. Эта часть мозга, как было показано, является сенсорной по отношению к действиям. Образ конечного результата формируется и непрерывно мгновенно видоизменяется благодаря нейронным голографическим процессам, так же как и персептивный образ. Однако, Образ ожидаемого результата создается на основе уже известных из прошлого опыта антиципаций тех внешних сил и их изменений, которые требуются для выполнения задания. ... Когда ход действия становится предсказуемым на основании тенденций предшествующих успешных предсказаний, может быть сформирован Образ конечного результата для управления окончательной фазой двигательной адаптации. ... (с. 329) когда не происходит полного совпадения поступающей информации с Образом результата, последний модифицируется для того, что бы включить эту информацию, и поведение продолжается ... до тех пор, пока корригирующие изменения в Образ результата не прекратятся; ... достижение результата осуществляется в процессе выполнения действия, и признав это, мы тем самым признаем теорию, объясняющую выполнение действий через результат». (с. 361-4) «Тот факт, что проводящие пути от нижневисочной области коры, которая оказывает влияние на зрительное внимание, проходят через двигательные отделы мозга, обеспечивает структурную базу для взаимодействия двигательных и сенсорных процессов и для влияния Образов результата на Образы восприятия. Поэтому значение данных сигналов создается посредством действия. Именно этот активный процесс образования знака порождает значение; он является результатом персептивного научения посредством подкрепления. ... (с. 367) Знаки создаются и опознаются тогда, когда моторные механизмы действуют на структуру нейрональных соединений; структуру, образуемую поступающей информацией; а символы – когда моторные механизмы воздействуют на сенсорные процессы в центральной части ствола мозга ... Знак свободен от контекста благодаря функции проводящих путей от ассоциативной коры мозга, которые влияют через моторные зоны на соединительный механизм, сенсорного входа... Эта кортикофунальная регуляция входного сигнала соответствует процессу избирательного внимания». (с. 404) Механизмы мозга, участвующие в создании как знаков, так и символов, представляют собой, как мы уже видели, системы действия. Это положение является альтернативой концепции кортико-кортикальных ассоциаций посредством нервных связей. Фактически полностью ответственным за это могут быть двигательные механизмы мозга, особенно та часть сенсомоторной коры, где находится представительство Образов результата действий для слухо-речевого аппарата».

«Триглавы в традиционализме или некоторые аспекты троичности мира», (готовится к печати: «Мифы и магия индоевропейцев», вып 11-12., -Киев, -М.: София, 2000)

В индийской ветви традиционализма непосредственным предшественником Тримурти выступает Трилока [5]. Это есть представление о трехчленной Вселенной, состоящей из неба(и воды), земли (и воды), подземного мира (и воды). “Вода” выпадает из триады по причине универсальной сущности и связует все эти три члена. Сохранилось изображение Лока-Пуруша (рис. 1.) - древнеиндийский образ Вселенной в виде человеческого существа с женским лицом, нижняя часть тела соответствует подземному миру (семи подземным сферам), средняя часть тела - земному миру, верхняя часть тела - это десять небесных сфер. В йогическом учении о чакрах как раз три ядра сознания (верхнее-среднее-нижнее), так и устроен Лока-Пуруша».

«THE WORLD OUTLOOK OF THE ANCIENT BALTS» Senovės baltų pasaulėžiūra, Struktūros bruožai, Norbertas Vėlius, Vilnius, ‘’Mintis’’, 1983, 309 pp. SUMMARY

“The traditional culture of the Balts is analysed on the basis of the following” oppositions: low - high, west - east, water - fire, black - white, moon - sun, old - young etc. These oppositions enabled us to trace the contours of the system of the ancient Baltic world outlook.

Baltic culture in the Western Area features the left members of the oppositions, in the Eastern Area - the right members of the oppositions, while the Central Area features the intermediate stage. This regularity can be observed as early as the Bronze Age and its traces are still evident today”

For example, at the beginning of our era (1st-4th centuries A. D.). the dead were inhumed (buried ”low”) in the Western Area, and were buried in barrows (”high”) in the Central Area. In the 5th-8th centuries A. D., the dead in the Western Area were buried without cremation; in the Central Area they sometimes were cremated and sometimes not, and in the Eastern Area the dead were cremated and buried in barrows. In the 19th-20th centuries low burial monuments ”krikštai” and roofed shrines (koplytėlės) not higher than 2 metres dominate in the Western Area; shrine crosses (koplytstulpiai) as high as 4 metres are found in the Central Area; while roofed crosses (stogastulpiai) as high as 8 metres dominate in the Eastern Area. Beginning with the Bronze Age domestic hearths in the Western Area were built in pits, while in the Eastern Area hearths were mostly built above ground. In the 18th-20th centuries hearths in the Western and Central Areas were built in pits, while in the Eastern Area they were built in’ stoves which were raised on wooden platforms. Even the height of cooking pots exhibits considerable differences. During the Bronze Age, low pots dominated in the west, and high pots in the east.

In the old burial monuments of the Western Area, the dominating elements were water and stone, of the Eastern Area - fire. The greater role of stone in the Western Area is still evident in the 19th-20th centuries. Here burial monuments - roofed shrines usually had stone base and the crosses were also of stone. Stones were used in building hearths; occasionally farms were enclosed with stone fences. Motifs of water occur more frequently in the folk art of the Western Area. The favourite colours were black and blue there. In the east, the dominant colours were white and symbols of the sun and fire figured prominently in the folk art of this area. Even in the 19th-20th centuries the dominant role of fire was still evident in family and calendar customs and beliefs. Odd numbers, especially ”one” were popular here. The Central Area gave preference to floral and animal motifs, symbols of the earth and even numbers (”two”).

three Baltic areas also exhibit different degrees of mythologisation of the various plants, animals and other objects of both the animate and inanimate world which played different roles in the mythical world- outlook of the ancient Balts. Birds associated with celestial gods are more frequently found in the folklore, folk art and calendar holidays of the Eastern Area. Animals related to earthly gods are more common in the Central Area, while the Western Area favours fishes and reptiles which are associated with water and the underworld. A more detailed analysis of different species of animals shows that in the mythical tradition of the Western Balts preference was given to the pig which is usually related to the underworld and death; the Central Balts favoured the goat and the horse which symbolised fertility, while the Eastern 33alts preferred cattle and sheep. From among reptiles, Western Balts preferred the toad, Central Balts - the grass-snake, and Eastern Balts - the snake”.