И.Т. Касавин, С.П. Щавелев

Анализ повседневности

«Das Bekannte überhaupt ist, darum weil es bekannt ist, nicht erkannt».

Hegel

«Знакомое, именно потому, что оно знакомо, остается непознанным».

Г.В.Ф. Гегель

Summary

Ilya Kasavin, Sergej Schavelev

Alltäglichkeit: Sphere and Limits of the settled mentality and existence

The analysis of everyday experience has been carried out under the basic presupposition that it represented a phenomenon building the sphere and limits of the settled world perception, activity and communication. Nevertheless it can be hardly defined in itself, without grasping its relationships with obviously different, though inherently interconnected phenomena like creativity, mobility and extraordinary experience. The major novelty of the given approach is its interdisciplinary character: the authors broadly use recent results of different social and human sciences in order to justify their conceptual generalisations.

There is a list of predicates following from the different approaches to the analysis of everyday experience, or better to use a German word, Alltäglichkeit.

Alltäglichkeit as the most well-studied sociological phenomenon appears in the form of an average mass opinion measured by the representative questionnaires.

Alltäglichkeit as a psychological phenomenon corresponds to a set of stable behavioural reactions to the changing surroundings.

The social-anthropological aspect of Alltäglichkeit coincides with a cumulative group experience, which produces a gradual content growth in terms of solution of the standard problems in the experiencing of the repeating structure-similar situations.

In the cognitive-sociological aspect Alltäglichkeit represents itself as a social use of the creative cultural resources. The individual creative achievements of the definite authors, breaking the cultural continuity, acquire an intersubjective form in the process of cultural use and produce a basis of the traditional mechanisms.

In the methodological sense Alltäglichkeit appears as a result of an analytical procedure, which gives us a synchronical cut of the cultural migration. Alltäglichkeit is a static image of the world, in which the creative, innovative processes are artificially stopped and solely the stable, unquestionable foundations of human life are distinguished (traditions, rites, stereotypes, conceptual systems).

From the transcendental point of view Alltäglichkeit proceeds as “Veralltäglichung” (M. Weber), as a secularisation of archetypes or the historical apriori (E. Husserl). At the same time Alltäglichkeit sacralizes the everyday phenomena, giving them a status of the everyday myths.

And last not least existential dimension of Alltäglichkeit consists in its ability to “swallow” the boundary situations, to transform them from the source of fear and despondency into the basis of courage and patience. Alltäglichkeit transforms the state of looseness in the world into the finding-oneself-in the world.

См.: H.Hannappel, H.Melenk, S. 209-233. 97

Предисловие

Данная книга – продукт совместной работы по проекту РГНФ двух авторов, которые объединили свои усилия по причине близости интересов и подходов, а также различию взаимодополняемых ракурсов анализа данной темы. В процессе исследования и подготовки данной книги авторы обменивались текстами и замечаниями, обсуждали концепцию и детали будущей совместной публикации. Это не отменяет личного авторства. В разделе 1 параграфы 1.2. и 1.3. главы 1, 2 и 6, а также в разделе 2 глава 1 и подпараграф 4.1.6. главы 3 написаны С.П. Щавелевым. Параграф 2.1. главы 2 раздела 2 написаны совместно И.Т. Касавиным и С.П. Щавелевым. Остальной текст написан И.Т. Касавиным.

Введение

Едва ли не большая и универсальная часть содержания философии - это анализ повседневного опыта. С его помощью философия возникала, дистанциируясь от античного мифа; изыскивала себе новый, секуляризированный предмет в Средние века и эпоху Возрождения; как обобщение обыденного опыта рассматривала она зарождающееся эмпирическое естествознание; наконец, именно в повседневности искала философия спасение от чрезмерных претензий научного рационализма.

Как предмет анализа и источник общезначимых иллюстраций; как основа и критерий достоверности; как цель критики, прояснения и очищения - вот лишь немногие ипостаси, в которых существовала повседневность для философского сознания. Новые эпохи изыскивали в ней свои содержания и аргументы, выплескивали на нее свои разочарования и надежды. Отношение философии к повседневности подобно отношению гения к толпе. Делая повседневность своим предметом или вспомогательным средством, философ раскапывает в ней некую нутряную народную мудрость, стремится придать своим терминам понятность для обывателя, прибегает к повседневным примерам и здесь же критикует повседневность за ее косность, а обыденное сознание – за его неточность и незамысловатость. Обыденное сознание, в свою очередь, обвиняет философию в оторванности от жизни, в умозрительности и одновременно усваивает философские идеи в виде расхожих штампов. Популяризация на фоне презрительной критики, восхищение простодушием как проявление несовместимости, с одной стороны, обожествление в контексте непонимания и прагматическое пренебрежение, с другой, – антагонизм и любовь сплетаются здесь в парадоксальную и гремучую смесь, в которой исчезает различие между повседневностью и ее конкретными образами, повседневной реальностью и обыденным знанием, повседневным опытом и философией здравого смысла. Бытование повседневности как профанной регулярности и мифические измерения повседневности, синкретизм обыденного знания и единство его как фундамента наличного бытия, субстанциальная и функциональная интерпретация повседневности, природа, социум, техника, наука в сфере повседневности – эти и многие другие темы затрагиваются в предлагаемой Вашему вниманию книге.

Почему так просто и так трудно писать о повседневности?

Мы все живем в повседневном мире и полагаем не без основания, что знаем его и можем судить о нем. Одновременно с этим в нашем распоряжении нет (или слишком много - что одно и то же) источников, позволяющих анализировать повседневность. Теоретики школы «Анналов» на основе исторических источников дают фрагментарные исторические срезы повседневности. Писатели живописуют повседневную жизнь, повседневное сознание, опираясь на свой опыт. Социологи, психологи, лингвисты разрабатывают свои ракурсы и аспекты повседневности. Аналитические философы и феноменологи чуть ли не с противоположных позиций сделали своим предметом мир повседневности. Все эти источники отчасти несоизмеримы, отчасти противоречат друг другу, иногда совпадают в той или иной мере.

В чем же сегодняшняя задача философа? Осуществить глобальный синтез? Но его результаты устареют уже в процессе синтезирования. Целостность и многообразие повседневности не по плечу одной философии. Последняя вынуждена ограничиться мировоззренческой оценкой повседневности, присовокупив к этой отнюдь не беспристрастному суждению ряд аргументов, неполнота которых очевидна. Сегодня мы, находясь в поисках нового мировоззрения и новой философии XXI века, нуждаемся в некотором фундаменте, которым может служить наука, религия, миф или все вместе, но – и это неизбежно – адаптированные, переваренные обыденным сознанием. Что же представляет собой эта алхимическая реторта, этот инкубатор мировоззрений? Заложено ли в природе повседневности в качестве существенного свойства то, что Витгенштейн называл «следованием правилу»? Ведь новому философскому мировоззрению предстоит, наконец, критически преодолеть извечную непостижимость России для «ума и аршина», упорядочить сознание, приучить людей к следованию ясному, публичному, равному для всех моральному правилу и правовому закону. Состоит ли позитивная роль повседневности как фундаментального элемента образа жизни и сознания «среднего класса» помимо всего прочего в этом упорядочивающем, стабилизирующем влиянии? Лишь при позитивном ответе на данный вопрос реабилитация повседневности будет социально оправданной философской задачей.

Раздел I. Элементы теории повседневности

1. на пути к Дефиниции

1.1. Аспекты и акциденции повседневности

В качестве первого наброска определения повседневности, которое будет формироваться в нашего исследования этого феномена, мы предложим перечень некоторых признаков, вытекающих из особенностей соответствующих подходов к анализу повседневности.

1. Повседневность как наиболее хорошо изученный социологический феномен выступает в форме усредненного общественного мнения, измеренного с помощью репрезентативных опросов. К примеру, современное российское повседневное сознание характеризует набор такого рода мнений: политики и бизнесмены в основном жулики; народ в массе живет плохо; пенсии должны быть не ниже прожиточного минимума; образование и медицина должны быть в основном бесплатными; приватизация оказалась «прихватизацией»; Курильские острова нельзя отдавать Японии; смертную казнь следует сохранить; В. В. Путин – самый авторитетный политик и т.д.

2. Повседневности в качестве психологического феномена соответствует набор неизменных поведенческих реакций на изменяющееся окружение. Так, водитель притормаживает при виде результатов автоаварии; мужчина провожает взглядом женщину в мини-юбке; женщина кричит при виде мыши; младенец улыбается при виде матери и т.д.

3. Социально-антропологический ракурс повседневности - это кумулятивный опыт группы, в котором осуществляется постепенный прирост содержания в ходе решения стандартных проблем в контексте проживания повторяющихся структурно-подобных ситуаций. Группа транслирует этот традиционный опыт при посредстве политических лидеров, руководящих процессом социализации новых членов (изучение языка, ритуалов, навыков производственной деятельности и т.п.)

4. В когнитивно-социологическом аспекте повседневность выступает как социальное использование результатов культурного творчества. Индивидуальные творческие достижения (новые технологии, произведения искусства, философские, религиозные идеи и т.п.), обязанные определенным авторам и знаменующие собой разрыв культурной преемственности, приобретают в процессе социального использования интерсубъективную форму и закладывают фундамент традиционных механизмов.

5. В методологическом плане повседневность являет себя как результат аналитической процедуры, в которой осуществляется синхронный срез культурной миграции. Повседневность – это статический образ мира, в котором искусственно приостановлены креативные, инновационные процессы и выделяются исключительно стабильные, не подвергаемые сомнению основания жизнедеятельности человека (традиции, ритуалы, стереотипы, категориальные системы).

6. С трансцендентальной точки зрения повседневность представляет собой «оповседневливание» (М. Вебер), секуляризацию архетипа, или исторических априорных структур. Так, боги и герои древних мифов не только «непосредственно» являлись людям в качестве нуминозных сущностей, но и служили регулятивными ресурсами праздничных церемоний и жертвенных ритуалов, а становясь литературными персонажами мифа, превращались в источники знания, навыков и норм повседневного поведения. Одновременно повседневность сакрализирует феномены обыденной жизни, придавая им статус повседневных мифов.

7. Наконец, – last but not least – экзистенциальное измерение повседневности состоит в ее способности «переваривать» пограничные ситуации, превращать их из источника страха и отчаяния в основу мужества и терпения. Повседневность трансформирует состояния потерянности и заброшенности в мире в нахождение-себя-в-мире.

Повседнвность – понятие-проблема, неизбежно связанное с рядом фундаментальных парных оппозиций. Заблуждение и истина, сущее и должное, профанное и сакральное – аналоговые пары, терминологическое различие которых связано с различием предметных областей. Эти полюса познавательного процесса, морального сознания и религиозного культа образуют в культуре два измерения, которые мы обозначим как повседневность и миф. В их взаимодействии и напряженном противостоянии протекает вся человеческая жизнь, содержание которой определяется приближением и удалением от полюсов, меняющейся ориентацией на одно или другое направление. Повседневность, дабы обрести смысл, нуждается в отсылке к истокам и прототипам; она требует создания мифа и мифического обоснования. Философия и гуманитарные науки постоянно делают повседневность в ее разных формах объектом своего исследования, постоянно колеблясь между низведением повседневности к рутинному сознанию и практике и возвышением ее до интегрального мифоподобного горизонта, свойственного современности.