§ 14. Категории субстрата. Сущность субстрата и т65е и

Кроме того, мы примем во внимание различение „полных" „содержатель­ных" субстратов, соответственно „полных" „содержательных" синтактиче­ских предметностей и пустых субстратов с образуемыми из них синтакти­ческими предметностями — модификациями пустого нечто. Класс послед­них сам по себе отнюдь не пустой и не бедный, а именно он определяется как совокупность всех относящихся к наличности чистой логики как mathe-

45

sis universalis положений дел со всеми категориальными предметностями, из каких строятся таковые. Итак, каждое положение дел, высказываемое ка­кой-либо силлогистической или арифметической аксиомой или теоремой, каждая форма умозаключения, каждое порядковое число, каждое построе­ние из чисел, каждая функция чистого анализа, каждое правильно опреде­ленное евклидово или неевклидово многообразие — все относится сюда.

Если мы отдадим теперь предпочтение классу содержательных пред-метностей, то мы достигнем последних содержательных субстратов в каче­стве сердцевины любых синтактических образований. К подобным сердце­видным ядрам относятся категории субстрата, подходящие под две основ­ные дизъюнктивные рубрики — „содержательная последняя сущность" и „вот это здесь!", или же попросту лишенная синтактической формы инди­видуальная единичность. Термин „индивид", напрашивающийся сам собою, потому неуместен здесь, что как раз та самая неделимость, как бы ни опре­делять ее, какая выражается наряду с иным в этом слове, никак не может быть введена в это понятие и, напротив, должна быть предоставлена осо­бенному и совершенно необходимому понятию „индивид". Поэтому мы за­имствуем аристотелевское выражение тббе тг, которое по крайней мере по букве не включает в себя такой смысл.

Мы противопоставили друг другу последнюю сущность без формы и „вот это!"; теперь же мы обязаны констатировать существующую между ними сущностную взаимосвязь, состоящую в том, что всякое „вот это" обла­дает своей содержательной сущностной наличностью, наделенной характе­ром сущности субарата без формы, в вышеуказанном смысле.

§ 15. Самостоятельные и несамостоятельные предметы. Конкрет и индивид

Мы нуждаемся и еще в одном основополагающем различении, а именно в раз­личении самостоятельных и несамостоятельных предметов. Так, к примеру, несамостоятельна та категориальная форма, которая необходимо отсылает к субстрату, формой которого она является. Субстрат и форма отсылают друг к другу, они не мыслимы „один без другого". В этом предельно широ­ком смысле и чисто-логические формы, например, категориальная форма „предмет", несамостоятельна относительно всех материй предмета, катего­рия „сущность" — относительно всех определенных сущностей и т. п. Абст­рагируемся от подобных несамостоятельностей и свяжем точное понятие несамостоятельности и, соответственно, самостоятельности с собственно „содержательными" взаимосвязями, с отношениями ^одержимости*, тож­дественности, а также и связанности в некотором более собственном смы­сле слова.

46

Специально же нас интересует сейчас ситуация с последними субстра­тами или, еще уже, с содержательными сущностями субстрата. Для них су­ществуют две возможности того, чтобы такая сущность либо полагала, вме­сте с иной, основания единство одной сущности, либо не полагала их. В первом случае отсюда следуют отношения односторонней либо же взаим­ной несамостоятельности, какие надлежит описывать конкретнее, а относи­тельно эйдетических и индивидуальных единичностей, подпадающих под объединяемые сущности, отсюда вытекает аподиктически необходимое следствие: единичности одной сущности не могут существовать иначе, не­жели будучи определены сущностями, каковые обладают по меньшей мере общностью рода с другой сущностью." К примеру, чувственное качество не­обходимо указывает на какое-то различие в простирании, простирание же, в свою очередь, есть, с необходимостью, простирание какого-то единого с ним „перекрывающего" его качества. Момент „нарастания", например, кате­гории „интенсивность", возможен лишь как имманентный некоему качест­венному содержанию, а содержание такого рода в свою очередь немыслимо без какой-либо степени нарастания. Являться невозможно в качестве пере­живания такой-то родовой определенности, — если только это не явление „являющегося как такового", и наоборот. И т. д.

, Отсюда проистекают важные определения формально-категориальных понятий „индивид", „конкрет" и „абстракт". Несамостоятельная сущность именуется абстракт, абсолютно самостоятельная — конкрет. „Вот это" же, содержательная сущность какового есть некий конкрет, называется индиви­дом.

Подведем „операцию" генерализации под расширенное теперь поня­тие логической „модификации", и мы можем сказать: индивид — это требу­емый чисто-логический прапредмет, то логически-абсолютное, на какое указывают все логические модификации.

Конкрет же, само собой разумеется, есть эйдетическая единичность, поскольку все разновидности и все роды {выражения, которые обыкно­венно исключают самые низшие дифференциации) принципиально несамо­стоятельны. Посему эйдетические единичности распадаются на абстракт­ные и конкретные.

Эйдетические единичности, дизъюнктивно содержащиеся в таком-то конкрете, необходимо „гетерогенны", с учетом того формально-онтологиче­ского закона, что две эйдетические единичности одного и того же рода не могут быть связаны в единстве одной сущности, или, как тоже говорят: са­мые низшие дифференциации одного рода „несовместимы" друг с другом.

¹¹ Ср. подробные анализы в „Логических исследованиях", т. II, 3-е исследова­ние, особенно в новом, несколько улучшенном издании (1913).

47

Посему всякая включенная в какой-либо конкрет единичность» рассмотрен­ная как дифференциация, ведет к особой системе видов м родов, а следова­тельно, и к раздельным наивысшим родам. Так, например, в единстве фено­менальной вещи определенный облик ведет к наивысшему роду „простран­ственный облик" вообще, определенный цвет — к визуальному качеству во­обще. Между тем низшие дифференциации могут в конкрете быть не только дизъюнктивными, но могут и перекрывать друг друга, как, например, физи­ческие свойства предполагают и заключают в себе пространственные опре­деления. Тогда и наивысшие роды не дизъюнктивны.

. В дальнейшем роды характерным и фундаментальным образом разде­ляются на те, под которые подпадают конкреты, и на те, под которые подпа­дают абстракты. Ради удобства мы говорим о конкретных и абстрактных родах, невзирая на двусмысленность, какую приобретают прилагательные. Ибо никому не придет в голову считать конкретные рода конкретами в из-начальном смысле. Но где того требует точность, придется употреблять тя­желовесное выражение „роды конкретностей" или же „роды абстрактно­стей". Вот примеры конкретных родов: „реальная вещь", „визуальный фан­том" (визуальный облик, являющийся с чувственной наполненностью), „пе­реживание" и т. п. Напротив того „пространственный облик", „визуальное качество" и т. п. — это примеры абстрактных родов.