§ 88. Реальные и интенциональные компоненты переживания. Ноэма

Если, как это и происходит всегда в Наших.размышлениях, мы устремимся к| наиболее всеобщим различениям, которые можно схватить, так сказать, на; самом пороге феноменологии и которые определят, как нам методически, поступать впредь, то тут, что касается интенциональности, мы тотчас же наталкиваемся на одно весьма фундаментальное различение, а именно ■ на различение реальных компонентов интенциональных переживаний и их| интенсиональных коррелятов, или же компонентов последних. Мы косну- : лись этого различения уже в наших предварительных эйдетических сооб-1 ражениях, в разделе третьем.²' Оно позволило нам тогда прояснить специ­фическое бытие феноменологической сферы на переходе от естественной к| феноменологической установке. Однако тогда не могло быть и речи о том, что это различение приобретает радикальное значение внутри самой этой; сферы, то есть в рамках трансцендентальной редукции, обусловливая всю проблематику феноменологии. Итак, с одной стороны, мы должны разли­чать те части и моменты, какие мы обретаем в реальном анализе пережива-ния, причем мы с переживанием обращаемся, как с любым другим предме­том, задавая вопрос о его частях или несамостоятельных, реально состав­ляющих его моментах. Но, с другой стороны, интенциональное переживание есть сознание чего-либо, и таково оно по своей сущности, как воспомина-

Ср. § 41 и далее. 196

ние, суждение, воля иг. д., а потому мы можем спрашивать, о чем тут ска­ зать по мере сущности этого „чего-либо". .

Любое интенциональное переживание благодаря своим ноэтическим моментам есть именно переживание поэтическое; это означает, что сущ­ность его в том, чтобы скрывать в себе нечто, подобное „смыслу", скрывать в себе даже и многогранный смысл и затем, на основе такого наделения смыслом и воедино с этим, осуществлять иные свершения, которые именно благодаря такому наделению смыслом и делаются „осмысленными". Вот примеры таких ноэтических моментов: направленность взгляда чистого „я" на тот предмет, который благодаря наделению смыслом подразумевается, имеется в виду, мнится „я", на тот предмет, который „у него на уме"; затем схватывание и фиксация такого предмета, между тем как взор уже обра­тился к другим предметам, вступившим в его „мнение"; равным образом деятельность эксплицирования, сопряжения, совместного схватывания, за­нятия многообразных позиций веры, предлолагания, оценивания и т.д. Все это можно обрести в соответствующих переживаниях, всегда построенных весьма по-разному и переменчивых внутри себя. Однако, как бы ни указы­вал этот ряд показательных моментов на реальные компоненты пережива­ний, он одновременно указывает — благодаря „смыслу" — на компоненты нереальные.

Многообразным датам реального, ноэтического наполнения всегда от­вечает многообразие дат коррелятивного „ноэматичекого наполнения", дат, подтверждаемых в действительно чистом интуировании, — говоря ко­ротко, это даты jiosMbt" — термин, который мы, начиная с этого момента, будем употреблять постоянно.

Восприятие, к примеру, обладает своей ноэмой, на нижней ступени — смыслом восприятия" то есть воспринимаемым как таковым. Подобно это­му всякое воспоминание обладает воспоминаемым как таковым, именно как своим, точно так же, как в нем есть „подразумеваемое" и „сознавае­мое"; суждение в свою очередь обладает как таковым тем, о чем выносит­ся суждение, удовольствие — тем, что доставляет удовольствие, и т. д. Но-эматический коррелят, который именуется здесь (в чрезвычайно расшири­тельном значении) „смыслом", следует брать точно так, как „имманентно" заключен он в переживании восприятия, суждения, удовольствия и т. д., то есть точно так, как он предлагается нам переживанием, когда мы вопроша­ем об этом чисто само переживание.

" См. „Логические исследования" (первое издание), т. II, 1-е исследование, § 14, с. 50 об „исполняющем смысле" (и б-е исследование, § 55, с. 642 о „смысле восприятия"); кроме того, 5-е исследование, § 20 о „материи" акта, б-е иссле­дование, §§ 25 — 29.

197

Как понимаем мы все это, станет совершенно ясно после выполнен* показательного анализа, который мы намерены совершать в чистом интуи ровании.

Предположим, что мы с удовольствием смотрим в саду на цветуц яблоню, на свежую зелень травы и т. д. Очевидно, что восприятие и сопр вождающее его удовольствие — не то же самое, что воспринимается и дос-| тавляет удовольствие. При естественной установке яблоня есть для на нечто сущее в трансцендентной пространственной действительности, а вос4| приятие, равно как удовольствие, — психическое состояние, свойственно реальным людям. Между одним и другим реальным, между реальным челе веком, его реальным восприятием и реальной яблоней существуют реаль ные отношения. 8 иных случаях при такой ситуации переживания говоря это восприятие — „просто галлюцинация", воспринимаемое, то есть вот эта яблоня перед нами, вовсе не существует в „действительной" реальности;! Тогда реальное отношение, которое раньше подразумевалось как действи-| тельно существующее, нарушается. Остается одно восприятие; нет ничего| действительного, с чем бы оно сопрягалось.

Теперь же мы переходим в феноменологическую установку. Трансцен­дентный мир получает свои „скобки", мы осуществляем i.iwtf\ в отношении! действительности. Мы спрашиваем теперь о том, что по мере сущности об-] ретается в комплексе ноэтических переживаний восприятия и оценивания! (как удовольствия). Вместе со всем физическим и психическим миром дей-1 ствительное существование реального отношения между восприятием ц воспринимаемым заключено в скобки, и тем не менее, очевидно, осталоад отношение между восприятием и воспринимаемым (как и между удовольст-| вием и тем, что доставляет удовольствие}, отношение, которое достигает! сущностной данности в „чистой имманентности", а именно чисто на основе! подвергшегося феноменологической редукции переживания восприятия и| удовольствия, каким входит переживание в трансцендентальный поток пе-| реживаний. Вот это положение дел и должно занимать нас теперь, положе- * ние дел чисто феноменологическое. Может случиться так, что феноменоло-i гии будет что сказать, и, вполне вероятно, весьма немало, и относительно' галлюцинаций, иллюзий, вообще ложных восприятий, — однако очевидно, что все подобное при той роли, какую оно играло при естественной уста­новке, подлежит сейчас феноменологическому заключению в скобки. Сей­час, вопрошая восприятие, да и любую продолжающуюся, длящуюся взаим­ность восприятий (как если бы мы ambulando — прогуливаясь — рассмат­ривали цветущее дерево), мы не обращаемся к ним с вопросами подобного рода: соответствует ли им что-либо в „самой" действительности. Нам не приходится производить тех „перечеркиваний", какие иной раз бывают мо­тивированы взаимосвязью опыта и выражаются как раз словами вроде

„иллюзии" и т.д. — мы не имеем права полагать ни бытия, ни небытия в са­мой действительности (ни полагать, ни даже „принимать" их). Ведь эта дей­ствительность не налична для нас сейчас по мере суждения, и не налично ничто, что требовало бы такого полагания или „принимания" как полагае­мая или „принимаемая" действительность. И тем не менее все остается, так сказать, как было. И подвергшееся феноменологической редукции пережи­вание восприятия по-прежнему остается восприятием „вот этой цветущей яблони в этом саду и т. д.", и точно так же подвергшееся редукции удоволь­ствие остается удовольствием, доставляемым все тем же. Яблоня не утрати­ла ни малейшего нюанса из всех тех моментов, качеств, характерных свойств, с какими являлась она в этом восприятии, с какими выступала она „в" этом удовольствии, —красивая", „чудесная" т.п.

При феноменологическом восприятии мы можем и должны ставить во­прос о сущности: что есть „воспринимаемое как таковое", какие сущност­ные моменты скрывает оно в себе самом, будучи вот этой ноэмой воспри­ятия. Мы получаем ответ, когда мы со всей чистотой отдаемся тому, что по мере сущности дает, мы можем адекватно, с полнейшей очевидностью, опи­сывать „являющееся как таковое". Иное выражение для всего этого: „опи­сывать восприятие в ноэматическом аспекте".