- •§ 1. Спор об определении логики и существенном содержании ее учения
- •§ 2. Необходимость пересмотра принципиальных вопросов
- •§ 3. Спорный вопрос. Путь нашего исследования
- •§ 4. Теоретическое несовершенство отдельных наук
- •§ 5. Теоретическое восполнение отдельных наук метафизикой и наукоучением
- •§ 6. Возможность и правомерность логики как наукоучения
- •§ 7. Продолжение. Три важнейшие особенности обоснований
- •§ 8. Отношение этих особенностей к возможности науки и наукоучения
- •§ 9. Методические приемы наук суть отчасти обоснования, отчасти вспомогательные средства для обоснования
- •§ 10. Идеи теории и науки как проблемы наукоучения
- •§ 11. Логика, или наукоучение, как нормативная дисциплина и как техническое учение
- •§ 12. Соответствующее определение логики
- •§ 13. Спор о практическом характере логики
- •§ 14. Понятие нормативной науки. Основное мерило, или принцип, ее единства
- •§ 15. Нормативная дисциплина и техническое учение
- •§ 16. Теоретические дисциплины как основы нормативных
- •§ 17. Спорный вопрос. Относятся ли существенные теоретические основы логики к психологии?
- •§ 18. Аргументация психологистов3
- •§ 19. Обычные аргументы противников и их психологическое опровержение
- •§ 20. Пробел в аргументации психологистов
- •§ 21. Два эмпирических следствия, вытекающих из психологистической точки зрения, и их опровержение
- •§ 22. Законы мышления как предполагаемые естественные законы, которые, действуя изолированно, являются причиной разумного мышления
- •§ 23. Третье следствие психологизма и его опровержение
- •§ 24. Продолжение
- •§ 25. Закон противоречия в психологическом толковании милля и спенсера
- •§ 26. Психологическое толкование принципа
- •§ 27. Аналогичные возражения против остальных психологических истолкований логического принципа. Смешение понятий как источник заблуждения
- •§ 28. Мнимая двусторонность принципа противоречия, в силу которой его надо понимать как естественный закон мышления и как нормативный закон его логического упорядочения
- •§ 29. Продолжение. Учение зигварта
- •§ 30. Попытки психологического истолкования силлогистических положений
- •§ 31. Формулы умозаключения и химические формулы
- •§ 32. Идеальные условия возможности теории вообще. Точное понятие скептицизма
- •§ 33. Скептицизм в метафизическом смысле
- •§ 34. Понятие релятивизма и его разветвления
- •§ 35. Критика индивидуального релятивизма
- •§ 36. Критика специфического релятивизма и, в частности, антропологизма
- •§ 37. Общее замечание. Понятие релятивизма в более широком смысле
- •§ 38. Психологизм во всех своих формах есть релятивизм
- •§ 39. Антропологизм в логике зигварта
- •Указ. Соч., стр. 21.
- •§ 40. Антропологизм в логике б. Эрдманна
- •§ 41. Первый предрассудок
- •§ 42. Пояснительные соображения
- •1 Ср. Выше § 7.
- •§ 43. Идеалистические аргументы против психологизма. Их недостатки и верный смысл
- •1, Ср. Выше, § 19. Г Ср. Выше, § 19.
- •§ 45. Опровержение: чистая математика тоже стала бы ветвью психологии
- •§ 46. Область исследования чистой логики, подобно области чистой математики, идеальна
- •§ 47. Основные логические понятия и смысл логических положений подтверждают наши указания
- •§ 48. Решающие различия
- •§ 49. Третий предрассудок. Логика как теория очевидности
- •§ 50. Превращение логических положений в равнозначные положения об идеальных условиях очевидности суждения. Получающиеся положения не суть психологические
- •§ 51. Решающие пункты в этом споре
- •§ 52. Введение
- •§ 53. Телеологический характер принципа маха-авенариуса и научное значение экономики мышления1
- •§ 54. Более подробное изложение правомерных целей экономики мышления, главным образом, в сфере чисто дедуктивной методики. Отношение их к логическому техническому учению
- •§ 55. Экономика мышления не имеет значения для чистой логики и учения о познании. Ее отношение к психологии
- •§ 56. Продолжение, latepov жрохероу обоснования чисто логического через экономику мышления
- •§ 57. Сомнения, вызываемые возможным неправильным истолкованием наших логических идей
- •§ 58. Точки соприкосновения с великими мыслителями прошлого и прежде всего с кантом
- •§ 59. Точки соприкосновения с гербартом и лотце
- •§ 60. Точки соприкосновения с лейбницем
- •§ 61. Необходимость детальных исследований для гносеологического оправдания и частичного осуществления идеи чистой логики
- •§ 62. Единство науки. Связь вещей и связь истин
- •§ 63. Продолжение. Единство теории
- •§ 64. Существенные и внесущественные принципы, дающие науке единство. Абстрактные, конкретные и нормативные науки
- •§ 65. Вопрос об идеальных условиях возможности науки или теории вообще
- •§ 66. В, тот же вопрос в отношении содержания познания
- •§ 67. Задачи чистой логики. Во-первых: фиксация чистых категорий значения, чистых предметных теорий и их закономерных осложнений
- •§ 70. Пояснения к идее чистого учения о многообразии
- •§ 71. Разделение труда. Работа математиков и работа философов
- •§ 72. Расширение идеи чистой логики.
ЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ТОМ I
ПРОЛЕГОМЕНЫ К ЧИСТОЙ ЛОГИКЕ
LOGISCHE UNTERSUCHUNGEN. BD. 1. PROLEGOMENA ZUR REINEN LOGIK
Печатается с незначительными изменениями по:
Э. Гуссерли.
Логические исследования. Т. I. Спб., 1909
ПРЕДИСЛОВИЕ
Логические исследования, опубликование которых я начинаю с этих пролегомен, вызваны были неустранимыми проблемами, на которые я постоянно наталкивался в моей долголетней работе над философским уяснением чистой математики и которые, в конце концов, прервали ее. В частности, наряду с вопросами о происхождении основных понятий и основоположений математики эта работа касалась также трудных вопросов ее метода и теории. То, что в изложении традиционной или всякого рода новой логики должно было бы казаться легко понятным и до прозрачности ясным, а именно рациональная сущность дедуктивной науки с ее формальным единством и символической методикой, представлялось мне при изучении действительной природы дедуктивных наук темным и проблематичным. Чем глубже я анализировал,тем сильнее сознавал, что логика нашего времени не доросла до современной науки, которую она все же призвана разъяснять.
Особенные затруднения испытал я, занимаясь логическим исследованием формальной арифметики и учения о многообразиях (Mannigfalg-keitslehre), - дисциплины и метода, выходящих за пределы всех специальных числовых и геометрических форм.Это исследование привело меня к соображениям весьма общего характера, возвышавшимся над сферой математики в узком смысле и тяготевшим к общей теории формальных дедуктивных систем. Из множества наметившихся при этом проблем я упомяну здесь лишь об одной группе.
Явная возможность обобщений или видоизменений формальной арифметики, путем которых она без существенного нарушения ее теоретического характера и счислительной методики может быть перенесена за пределы количественной области, должна была привести к мысли, что количественное вовсе не относится к универсальной сущности математического или "формального" познавания и вытекающего из него счислительного метода. Когда я затем в лице "математизирующей логи-
177
ки познакомился с действительно неколичественной математикой, с неоспоримой дисциплиной, обладающей математической формой и методом и исследующей отчасти старые силлогизмы, отчасти новые, неизвестные традиционной логике формы умозаключений, тогда предо мной стали важные проблемы об общей сущности математического познания вообще, о естественных связях или воображаемых границах между формальным элементом в арифметике и формальным элементом в логике. Отсюда я, разумеется, должен был придти к дальнейшим, более основным вопросам о сущности формы познания в отличие от содержания познания и о смысле различия между формальным (чистым) и материальным определениями, истинами и законами.
Но еще и в совершенно ином направлении я был втянут в проблемы общей логики и теории познания.Я исходил из господствующего убеждения, что как логика вообще, так и логика дедуктивных наук могут ждать философского уяснения только от психологии. Соответственно этому психологические исследования занимают очень много места в первом (и единственном, вышедшим в свет) томе моей "философии ариф-
•метики". Это психологическое обоснование в известных отношениях никогда не удовлетворяло меня вполне. Где дело касалось происхождения математических представлений или развития практических методов, действительно определяемого психологическими условиями, там результат психологического анализа представлялся мне ясным и поучительным. Но как только я переходил от психологических связей мышления к логическому единству его содержания (единству теорем), мне не удавалось добиться подлинной связности и ясности. Поэтому мною все более овладевало принципиальное сомнение, как совместима объек-
. тивность математики и всей науки вообще с психологическим обоснованием логики. Таким образом, весь мой метод, основанный на убеждениях господствующей логики и сводившийся к логическому уяснению данной науки путем психологического анализа, пошатнулся, и меня все более влекло к общим ^критическим размышлениям о сущности логики и, в частности, об отношении между субъективностью познавания и объективностью содержания познавания. Не найдя ответа в логике на вопросы, уяснение которых я от нее ждал, я в конце концов был вынужден совершенно отложить в сторону мои философско-математические исследования, пока мне не удастся достичь бесспорной ясности в основных вопросах теории познания и в критическом понимании логики как науки. Выступая теперь с этой попыткой нового обоснования чистой логики и теории познания,явившейся результатом многолетнего труда,я надеюсь, что самостоятельность, с которой я отграничиваю свой путь от путей господствующего логического направления, ввиду серьезности руководивших мною мотивов не будет ложно истолкована. Ход моего развития привел к тому, что в основных логических взглядах я далеко отошел от произведений и мыслителей, которым я больше всего обязан в своем научном образовании, и что, с другой стороны,я значительно приблизился к ряду исследователей, произведений которых я раньше не сумел оценить во всем их значении и которыми поэтому слишком мало
178
ЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ. ТОШ
пользовался в своих работах. Я должен, к сожалению, отказаться от дополнительного внесения обширных литературных и критических указаний на родственные исследования. Что же касается моего дерзновенного критического отношения к психологической логике и теории познания, то я напомню слова Гете: "Ни к чему не относишься так строго, как к недавно оставленным заблуждениям".
Галле, 21 мая 1900 г.
179
ВВЕДЕНИЕ
§ 1. Спор об определении логики и существенном содержании ее учения
"Авторы сочинений по логике сильно расходятся между собой как в определении этой науки, так и в изложении ее деталей. Этого заранее можно было ожидать в таком предмете, в котором писатели одни и те же слова употребляли для выражения совершенно различных понятий"1. С тех пор, как Дж. Ст. Милль этими словами начал свою столь ценную обработку логики, прошло уже не одно десятилетие, выдающиеся мыслители по обе стороны Ламаншского пролива, посвятили свои лучшие силы логике и обогатили ее литературу новыми изложениями, но все же и теперь эти слова являются верным отражением состояния науки логики . Еще и теперь мы весьма далеки от единодушия в определении логики и в содержании важнейших ее учений. Нельзя сказать, чтобы современная логика представляла ту же картину, как в середине XIX столетия. Под влиянием указанного замечательного мыслителя из трех главных направлений, которые мы находим в логике, - психологического, формального и метафизического, - первое получает значительный перевес по числу и значению своих представителей. Но оба других направления все же продолжают существовать, спорные принципиальные вопросы, отражающиеся в различных определениях логики, остались спорными, а что касается содержания учений, развиваемых в систематических изложениях логики, то еще теперь и, пожалуй, в большей мере, чем прежде, можно сказать, что различные авторы пользуются одинаковыми словами, чтобы выразить разные мысли. И это относится не только к изложениям, исходящим из разных лагерей. В том направлении, в котором царит наибольшее оживление, - в психологической логике -мы встречаем единство взглядов лишь в отношении отграничения дис-
1 Д. С. Милль. Система логики. Введение, §1 (перевод В. Н. Ивановского).
180
циплины, ее основных целей и методов; но вряд ли нас можно будет обвинить в преувеличении, если к развиваемым учениям и тем более к противоречивым толкованиям традиционных формул и теорий мы примем слова ibellum omnium cotra omnes.Тщетна была бы попытка выделить совокупность положений или теорий, в которых мы могли бы видеть незыблемое достояние логики нашего времени и наследие, оставляемое ею будущему.
§ 2. Необходимость пересмотра принципиальных вопросов
При таком состоянии науки, когда нельзя отделить индивидуальных убеждений от общеобязательной истины, приходится постоянно сызнова возвращаться к рассмотрению принципиальных вопросов. В особенности это применимо, по-видимому, к проблемам, которые имеют определяющее значение в борьбе направлений и тем самым также и в споре о правильном отграничении логики. Правда, именно к этим вопросам явно остыл интерес в последние десятилетия. После блестящих нападок Милля на логику Гамильтона, после не менее прославленных, хоть и не столь плодотворных логических исследований Тренделенбурга эти вопросы, казалось, были совершенно исчерпаны. Поэтому, когда вместе с могущественным развитием психологических изысканий и в логике получило перевес психологическое направление, вся работа сосредоточилась лишь на всесторонней разработке дисциплины в согласии с исповедуемыми принципами. Однако именно то обстоятельство, что многократные попытки выдающихся мыслителей вывести логику на верный путь науки не имели решающего успеха, позволяет предполагать, что преследуемые цели еще не выяснены с той точностью, какая требуется для плодотворности работы.
Но понимание целей науки находит себе выражение в ее определении. Мы, разумеется, не полагаем, что успешной разработке какой-либо дисциплины должно предшествовать адекватное логическое определение ее сферы. В определениях науки отражаются этапы ее развития; вместе с наукой и следуя за ней, развивается познание ее своеобразного объекта, положения и границ ее области. Однако степень адекватности определения и выраженного в нем понимания предмета науки со своей стороны оказывает обратное действие на ход самой науки;это действие, в зависимости от направления, в каком определения отклоняются от истины, может оказывать то небольшое, но весьма значительное влияние на развитие науки. Область какой-либо науки есть объективное замкнутое единое целое, и мы не можем произвольно разграничивать обла-; сти различных истин. Царство истины объективно делится на области, и исследования должны вестись и группироваться в науке сообразно этим объективным единствам. Есть наука о числах, наука о пространственных данных, наука о животных организмах и т. д., но нет особых наук
181
о неделимых числах, трапециях, львах, а тем паче обо всем этом, вместе взятом. Где группа познаний и проблем представляется нам как некоторое целое и ведет к образованию особой науки, там ограничение может оказаться неудачным лишь в том смысле, что область, в которой объединяются данные явления, сначала определяется слишком узко и что сцепления взаимозависимостей выходят за намеченные пределы и только в более обширной области могут быть связаны в систематически замкнутое целое. Такая ограниченность горизонта может не оказывать вредного влияния на успех науки.Возможно,что теоретический интерес находит удовлетворение сначала в более узком кругу,что работа, которая может быть здесь совершена, не принимая во внимание более широких и глубоких разветвлений, и есть именно то,что необходимо прежде всего.
Неизмеримо опаснее другое несовершенство в отграничении области, а именно, их смешение - соединение разнородного в одно мнимо целое, в особенности если оно исходит из совершенно ложного истолкования объектов, исследование которых является основной целью предполагаемой науки. Подобная незамеченная [iEta/3aois eis аХко yevos (переход в другой род) может повлечь за собой самые вредные последствия установление неподходящих целей,употребление принципиально неверных методов, не соответствующих действительным объектам науки, смешение логических отделов, в результате которого подлинно основные положения и теории вплетаются, часто в странной и замаскированной форме, в совершенно чуждые им ряды мыслей в качестве мнимо второстепенных моментов или побочных следствий и т. п. Эти опасности особенно значительны именно в философских науках; поэтому вопрос об объеме и границах имеет для плодотворного развития этих наук неизмеримо большее значение, нежели в столь благоприятствуе-мых науках о внешней природе, где опыт дает нам разграниченные области, при которых возможен, по крайней мере, временно, успешный ход исследований. Специально к логике относятся слова Канта, к которым мы вполне присоединяемся: "Науки не умножаются, а искажаются, если дать сплестись их границам". Мы надеемся в этом исследовании выяснить, что почти вся логика, какой она была до сих пор, и в частности современная логика, основывающаяся на психологии, подпадала отмеченным опасностям и что прогресс логического познания существенно задерживался ложным пониманием теоретических основ логики и возникшим на этой почве смешением областей.