§ 98. Способ бытия ноэмы. Учение о формах ноэс. Учение о

формах ноэм

Однако есть еще нужда в важных дополнениях. Прежде всего надо обратить внимание на то, что любой переход от феномена к рефлексии, каковая сама реально анализирует таковой, или же к совершенно иначе устроенной реф­ лексии, какая подвергает расчлелению его ноэму, порождает новые фено­ мены, и что мы впали бы в заблуждение, если бы стали смешивать новые феномены, которые в известной мере являются преобразованиями преж­ них, с прежними и все заключенное — реально или ноэматически — в но­ вых приписали бы прежним. Так, например, отнюдь не подразумевается, что материальные содержания, скажем нюансируемые содержания цвета, точно так же наличествуют в переживаний восприятия, как наличествуют они в анализируемом переживании. В первом из них,'— чтобы указать лишь на одно обстоятельство, — они содержались как реальные моменты, однако не воспринимались, не схватывались предметно. В анализируемом же пережи­ вании они предметны, они здесь — цели поэтических функций, каковые прежде не наличествовали. А сами материалы хотя и по-прежнему нагру­ жены своими репрезентативными функциями тем не менее уже испытали существенное изменение (правда, изменение в ином измерении). Все это мы еще обсудим в дальнейшем. Очевидно, что такое различение должно су­ щественно учитываться в феноменологическом методе. I

После такого замечания все свое внимание уделим следующим относя­щимся к нашей особенной теме пунктам. Прежде всего: любое переживание устроено так, что существует принципиальная возможность обращать на него и на его реальные компоненты наш взгляд, равно как и — в направлении об­ратном — обращать его на ноэму, скажем, на дерево, которое мы видим, как таковое. Конечно, все данное в такой позиции взгляда, — тоже, говоря логи­чески, есть предмет, однако предмет целиком и полностью несамостоятель­ный. Его esse состоит исключительно в его .pera'pi" — только что такое поло­жение никоим образом не значимо здесь в берклиевском смысле, коль скоро ведь percipi не содержит здесь esse как свою реальную составную.

Все это, естественно, переносится в эйдетический способ рассмотре­ния: эйдос ноэмы указывает на эйдос ноэтического сознания, тот и другой

эйдетически сопринадпежны друг другу. Интенсиональное как таковое есть то, что оно есть, — как интенциональное так-то и так-то сложенного созна­ния, каковое есть сознание этого интенционального.

Несмотря на эту несамостоятельность ноэма, рассматриваемая сама по себе, может сравниваться с другими поэмами, исследоваться в своих воз­можных модификациях и т. д. Можно набрасывать всеобщее и чистое уче­ние о формах ноэм, учете, которому коррелятивно противостояло бы все­общее и не менее чистое учение о формах конкретных ноэтических пере­живаний с их гилетичёскими и специфическим поэтическим компонентами. Естественно, то и другое учение никоим образом не стали бы соотно­ситься друг с другом как зеркальные отражения, переходя друг в друга путем простой перемены индекса, скажем так, что мы любой ноэме N субституи-ровали „сознание-чего" — сознание N. Это вытекает уже и из излагавшегося выше относительно сопринадлежности единых качеств в вещной ноэме и их гилетических нюансируемых многообразий в возможных восприятиях вещи.

Теперь может показаться, что то же самое должно быть непременно значимо и относительно специфически ноэтических моментов. 8 особенно­сти можно было бы указывать на те моменты, благодаря которым опреде­ленное комплексное многообразие гилетических данных, например данных цвета, вкуса и т. д., обретает функцию многообразного нюансирования од­ной и той же объективной вещи. Достаточно ведь только напомнить о том, что в самих материалах, по сущности таковых, сопряженность с объектив­ными единством предначертана не однозначно, и один и тот же материаль­ный комплекс может напротив того испытывать многократные постижения, дискретные и переходящие-перескакивающие одно в другое, — по мере та­ковых будут сознаваться различные предметности. Не ясно ли уже в связи с этим, что в самих же одушевляющих постижениях как моментах пережива­ния уже заключены существенные различия, так что эти постижения расхо­дятся с нюансированием, каким они следуют и через одушевление которых они конституируют „смысл"? Вследствие чего и хотелось бы сделать следу­ющий вывод: между ноэсисом и ноэмой хотя и наличествует параллелизм, однако наличествует он так, что все образования должны описываться на каждой из сторон — в их со-ответствовании друг другу по мере сущности. Ноэматическое пусть будет полем единств, нозтическое — полем „конститу­ирующих" многообразий. Сознание же, „функционально" единящее многооб­разие и одновременно с тем конституирующее единство, на деле никогда не являет тождества там, где в ноэматическом корреляте дано тождество „пред­мета". Так, если, к примеру, различные отрезки длительного, конституи­рующего вещное единство восприятия являют тождественное, а именно вот это одно, неизменное в смысле такого восприятия дерево, — оно дается то в такой, то в этакой ориентации, сейчас с передней, потом с задней стороны.

221

сейчас нечетко и неопределенно в отношении визуально схватываемых свойств такого-то места, потом отчетливо и определенно и т. п., — то тогда наличный, в ноэме предмет сознается как тождественный в буквальном | смысле, однако сознание такового на различных отрезках его имманентного дления'— не тождественное, лишь связное, непрерывно-единое.

Сколь бы много верного ни содержалось во всем сказанном сейчас, все же выводы не вполне корректны, — вообще в таких трудных вопросах уместна величайшая осторожность. Существующие здесь параллелизмы — а их не­сколько, и их очень уж легко спутывать, — отягощены большими трудностями, какие еще нуждаются в прояснении. Мы должны тщательно сохранять во взгляде различие между конкретными поэтическими переживаниями, пере- | живаниями вкупе с их гилетическими моментами и чистыми ноэсами как простыми комплексами ноэтических моментов. А далее мы должны точно также соблюдать различие между полной ноэмой и, например, в случае вос­приятия, „являющимся предметом как таковым". Если мы возьмем теперь этот „лредмет" и все его предметные „предикаты" ,■— ноэматические моди­фикации предикатов воспринимаемой вещи, какие в нормальном восприя­тии полагаются попросту как действительные, — то, конечно, и этот предмет ,| и его предикаты — все это единства в сравнении с многообразиями консти­туирующих переживаний сознания (конкретных ноэс). Однако они же и единства ноэматических многообразий. Мы поймем это сразу, как только * включим в круг своего внимания ноэматические характеристики ноэнатиче-ского „предмета" (и его „предикатов"), которыми мы до сих пор страшно пренебрегали. Так что несомненно, к примеру, что являющийся цвет — это единство в сравнении с поэтическими многообразиями, а в особенности в сравнении с многообразиями характерных черт ноэтического постижения. | Однако, ближайшее рассмотрение показывает, что любым сдвигам таких ха­рактерных черт соответствуют ноэматические параллели если не в самом „цвете", каковой ведь является беспрестанно, то в переменчивых „способах данности" такового. Так что в ноэматических „характеристиках" вообще от­ражаются ноэтические.

Каким образом это так, и притом не только в сфере восприятия, какой в качестве показательной отдано здесь у нас предпочтение, — это должно стать | темой всеобъемлющих анализов. Мы будем анализировать различные виды сознания с их многообразными ноэтическими характеристиками до порядку, старательно разыскивая в них ноэтически-ноэматические параллели.

Однако уже и наперед мы обязаны твердо запомнить, что параллелизм единства предмета, так-то и так-то „подразумеваемого" ноэтически, — * предмета в „смысле" — и конституирующих образований сознания („ordo et connexio rerum — ordo et connexio idearum") не может смешиваться с параллелизмом ноэсиса и ноэмы, в особенности же если таковой разуметь

как параллелизм ноэтических и соответствующих ноэматических характер­ных черт.

Последнему посвящены ниже следующие размышления.

5 99. Ноэма.тическое ядро и его характеристики в сфере актуализаций и реактуализаций

Итак, наша задача — в том, чтобы значительно расширить круг обнаружен­ного в параллельных рядах ноэтических и ноэматических событий, — дабы достигнуть полной ноэмы и полной ноэсы. Все, что по преимуществу имели мы до них пор в виду, правда, еще без всякого предощущения заключенных здесь великих проблем, — это именно только центральное ядро, притом еще даже и не однозначно ограниченное.

Вспомним прежде всего о том „предметном смысле", какой раскрылся для нас выше" благодаря сопоставлению ноэм различно устроенных пред­ставлений, восприятий, образных представлений и т. п., — раскрылся как нечто доступное описанию в сплошь объективных выражениях, а в особо благоприятно выбранном пограничном случае даже и попеременно с тож­дественными им, — такой случай предоставляет совершенно одинаковый, одинаково ориентированный, во всех отношениях одинаково постигаемый предмет, — например, дерево, — репрезентирующий себя по мере восприя­тия, по мере воспоминания, по мере образа и т. д. В противоположность то­ждественному „являющемуся дереву как таковому" с его тождественными „объективными" „как" его явления все различия, меняющиеся от одного вида созерцания к другому, меняющиеся и вообще с видами представления, остаются различиями по способу данности.

Тождественное сознается сейчас „первозданно", из самого источника, в другой раз — „ло мере воспоминания", затем — „по мере образа" и т. д. Однако всеми такими выражениями обозначаются характеристики являю­щегося дерева как такового", обнаружимые в направленности взгляда на ноэматический коррелят, а не на переживание и его реальный состав. В них выражаются не „способы сознания" в смысле ноэтических моментов, но те способы, какими дает себя сознаваемое и как таковое. Характеристики, так сказать, идеального, они и сами „идеальны", а не реальны.

При более точном анализе замечаешь, что названные для примера ха­рактеристики не все принадлежат одному ряду.

С одной стороны, перед нами простая репродуктивная модификация, попросту реактуализация, которая — это достаточно примечательно — в своей же собственной сущности дает себя как модификация иного. Реак-

Ср. выше, § 91

223

туализация 8 настоящем указывает назад — на восприятие в его собствен--ной феноменологической сущности: так, к примеру, что отмечали мы уже и ; раньше, воспоминание о прошедшем имплицирует „воспринятое^", так что известным образом „соответствующее" восприятие (восприятие, того же са­мого смыслового ядра) сознается в воспоминании, хотя в дейавительности и не содержится в нем. Воспоминание же именно по своему собственному^: существу есть „модификация" восприятия. Коррелятивно же охарактеризо-; ванное как прошедшее даст себя в себе самом как „бывшее в настоящем",! следовательно как модификацию „настоящего, актуального", того самого, что в своем немодифицированном виде есть именно „первозданное", т. е, „живо-телесное актуальное" восприятия.

С другой же стороны, переводящая в образ модификация принадлежит; иному ряду модификаций. Она реактуализует „в" „образе". Однако образ может быть первозданно-являющимся, например, „написанным красками" образом (отнюдь не вещью „картина", т. е. тем, о чем говорится, что оно ви­сит на стене"), какой мы перцептивно схватываем. Но образ может быть и. рёпродуктивно-являющимся, как, например, мы в воспоминании или в воль­ной фантазии имеем представления образов.

Одновременно мы наблюдаем, что характеристики этого нового ряда не только сопряжены с характеристиками первого, но что они предполагают., и усложнения. Последнее.— если иметь в виду ноэматически лринадлеж- ное сущности сознания различение „образа" и „отображенного". Тут стано­ вится видно и то, что ноэма содержит здесь по паре указывающих друг на друга, хотя и принадлежных, как таковые, к различным объектам представ­ ления характеристик. .

И, наконец, представления знаков с аналогичным противоположением знаков и означенного предоставляют нам родственный и тем не менее но­вый тип модифицируемых ноэматических характеров, причем и тут вновь выступают комплексы представлений, а в качестве коррелятов их специфи­ческого единства как представлений знаков — вновь пары коэматически сопринадлежных характеристик пар ноэматических объектов.

Можно заметить также и то, что подобно тому как „образ" в себе, по мере его смысла как образа, дает себя как модификацию чего-либо — того, что, не будь этой модификации, пребывало бы перед нами как живо-телес­ное или реактуализованное „само",так и „знак", «о только последний своим способом, — и знак тоже есть модификация чего-либо.

Об этом различии см. ниже, § 111. 224