134393015

действует чисто формально. Чтобы придать монархии более или менее демократический вид, по мнению либералов, надо было создать не только орган народного представительства, но и принять конституцию. В связи с этим организации либеральной интеллигенции еще в 1905 г. разрабатывали свои конституционные проекты, среди которых наибольший интерес представляют «Проект основного закона Российской империи»,

опубликованный в журнале «Освобождение»; проект С.А. Муромцева;

«Московская конституция», представленная комиссией Московской городской думы под руководством М.Я. Герценштейна; «Проект конституции Российской Империи» А. И. Гучкова, гласного Московской думы1.

Проект конституции С.А. Муромцева, по мнению А.Ф. Смирнова,

оказал несомненное влияние на принятый властью и введенный в действие текст Основных законов, о чем свидетельствует постатейное сравнение двух проектов. Наиболее явные заимствования содержатся в главе восьмой «О правах и обязанностях российских подданных» и в главе девятой «О законах». Предлагаемые профессором Муромцевым статьи редактировались составителями Основных законов не в направлении улучшения содержания, а с целью ограничения прямых гарантий верховенства закона, а также прав и свобод граждан2.

Таким образом, в период разработки Основных законов были созданы реальные предпосылки для сотрудничества в сфере законодательной деятельности между представителями официальной власти и либеральной

(кадетской) оппозицией. Однако «эти возможности в полной мере не были реализованы, и часть вины падает на конституционное движение (Милюков,

Гессен, Винавер, Струве), избравшее путь не достижения компромисса, а

нарастающего давления на власть»3. В отличие от большинства

1 Яцкова А.П. Основные государственные законы Российской империи 23 апреля 1906 г. – первая российская конституция: Дис. … канд. юрид. наук. – М., 2001. – С. 116.

2Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской Империи 1906-1917 гг.: Историко-правовой очерк. – М.,

1998. – С. 142-144.

3Там же. - С.144.

181

руководителей партии кадетов С. А. Муромцев осознавал необходимость компромисса между правительством и кадетами. Он сумел преодолеть максимализм и радикализм большинства кадетов и был на голову выше них.

Муромцев проявил себя как истинный ученый, который умел сочетать научную принципиальность и точность с реализмом, мудростью и четкостью в определении политической ситуации. Эти его качества были отмечены и властью, так как 18 апреля 1906 г. редакция Основных законов, составленная Муромцевым, была направлена на рассмотрение царю. Члены же кадетской партии относились к С. А. Муромцеву с недоверием, считая его ненадежным.

Все это свидетельствует о том, что в кадетской партии не было единства. По словам И. В. Гессена, «в партии, в конституционном движении господствовало ожесточенное и предубежденное, по отношению к власти,

настроение»1. Такое же негативное отношение в целом было у партии кадетов к Основным государственным законам в новой редакции 1906 г.

Разработка «Конституции Николая II» (так называл новую редакцию Основных законов Н. С. Таганцев) была сосредоточена в специальных комиссиях, подконтрольных императору, осуществлялась без участия народных представителей и обсуждения общественностью. Учитывая указанный порядок подготовки Основных законов, их можно назвать октроированным (дарованным) конституционным актом, так как главная роль в их инициировании, разработке и принятии принадлежала монарху.

Некоторое участие в разработке Основных законов приняли ведущие правоведы и представители либерального течения. К обсуждению законопроекта были привлечены Н.И. Лазаревский, С.А. Муромцев, И. В.

Гессен, П.Н. Милюков, Ф.А, Головин, М.М. Ковалевский. Из составленного ими законопроекта были учтены лишь требования контрасигнатуры актов монарха и некоторое сужение сферы верховного управления в пользу законодательства2. Таким образом, мнение ведущих государствоведов

1Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской Империи 1906-1917 гг.: Историко-правовой очерк. –

М.,1998. – С. 146.

2Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. – М., 1995. – С. 457.

182

практически не было учтено при окончательном редактировании Основных законов Российской империи.

Академик Н.С. Таганцев, имея в своем распоряжении все официальные протоколы заседаний Совмина, Особых совещаний и свидетельства частных лиц провел настоящее исследование, названное им «расследованием», по установлению истинной картины создания Конституции Николая II1.

Таганцев, изучив итоги работы Государственной канцелярии, пришел к выводу, что речь идет не о создании нового правового акта, а о новой редакции Кодекса Сперанского. Из 179 статей прежней редакции (1832 г.)

были оставлены без пересмотра 134. Таким образом, были признаны подлежащими пересмотру только три отдела: первый, о существе Верховной власти (ст. 1,2), восьмой – о законах (ст. 17-79) и девятый – о власти Верховного управления (ст. 80 и 81)2. Согласно «расследованию» Таганцева,

мнение членов Совета министров было неоднозначным по поводу принятия новой редакции Основных законов. Так, обер-прокурор св. Синода,

входивший по положению в состав Совета министров, князь А. Д.

Оболенский считал невозможным издание накануне созыва Думы Основных законов в виде связного единого текста «русской конституции»3.

Лидер либеральной оппозиции П. Б. Струве выразил свое отношение к данному закону следующим образом: «Юридически, или в праве, русская конституция, несомненно, существует, потому что она вписана в Манифест

17 октября и в Основные законы. Но, с другой стороны, в правосознании фактически властвующих, правящих сил в России конституции еще не существует. … Таков сложный рисунок нашей политической действительности: конституция существует в праве (законе) и отсутствует в правосознании правящих; конституция отсутствует в жизни, в том политическом воздухе, которым дышит отдельный обыватель внутри страны,

и она, несомненно, присутствует в том политическом воздухе, которым, как

1Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской Империи 1906-1917 гг.: Историко-правовой очерк. – М.,

1998. – С. 83-84.

2Там же. – С. 105.

3Там же.- С. 85-86.

183

член международной семьи, дышит все государство» 4.

В современной историко-правовой литературе нет единого мнения о значении Основных государственных законов 1906 г. Среди российских исследователей Основных государственных законов можно назвать Б.Н.

Миронова, О.А. Кудинова, И.А. Кравец, А.Ф. Смирнова, А.Н. Медушевского и др. Большинство из названных авторов признают эти законы конституционным актом. К таковым, в частности, относится О.А. Кудинов,

который, хотя и называет Основные государственные законы одним из самых консервативных конституционных актов, однако считает, что назвать их в полной мере конституцией нельзя, «ибо такие основополагающие принципы конституционализма, как народный суверенитет и разделение властей, в

указанном нормативном акте отсутствовали»1. Но это весьма спорное утверждение, так как при существующем в тот период монархическом конституционализме не могли быть закреплены в законе те институты,

которые еще не были рождены общественно-политической жизнью российского общества. Нам больше близка позиция Б.Н. Миронова, который сделал вывод, что «Основные законы Российской империи по юридической силе и по содержанию своему были вполне аналогичны тому, что на западе называется конституцией, так как они 1) дали конституционное понятие закона: текст закона устанавливался Государственной думой вместе с Государственным советом и утверждался императором, благодаря чему закон

иакт в порядке верховного управления стали различаться с точки зрения их формы и юридической силы; акты верховного управления считались актами подзаконными; 2) были четко разделены основные и обыкновенные законы,

ипервые были наделены наибольшей силой обязательного действия и поставлены выше всех остальных, или обыкновенных, в том смысле, что обыкновенные законы не могли нарушать основных законов и были

действительны при условии непротиворечия их основным законам; 3)

4 Струве П.Б. 17 октября 1909 г. // Patriotica: Политика, культура, религия, социализм. – М., 1997. – С.155. 1 Кудинов О.А. Основные государственные законы Российской империи в редакции от 23 апреля 1906 г.

(история принятия и юридическая классификация). К 95-летию издания // Право и политика. – 2001. - № 8. – С.128.

184

установили пределы власти императора; 4) определили устройство Государственной думы и Государственного совета, в компетенцию которых входила законодательная деятельность, их место в системе государственных учреждений; 5) назначили порядок издания основных законов и установили правило, согласно которому законы входят в силу только после обнародования…; 6) гарантировали субъективные публичные, или политические, права граждан, которые, с одной стороны, обеспечивали участие народа во власти, и с другой – ставили пределы вмешательству государственной власти в личную и общественную жизнь»1. Поддерживая точку зрения Миронова, мы считаем, что Основные государственные законы

1906 г. вместе с Манифестом 17 октября 1905 г. по внешней форме можно считать российской конституцией. Она имела типичные черты,

характерныеля всех вообще конституций. Как известно, по своей форме конституции обычно предстают в виде единого писаного акта, но в отдельных странах состоят из нескольких нормативных актов, в равной мере обладающих высшей юридической силой. Однако с учетом исторических условий начала XX в. российская конституция вобрала в себя не самые демократические принципы, характерные для других европейских держав.

Подводя итог спорам современников о том, следует ли признать Основные законы конституцией, положившей начало парламентаризму в России, известный историк-правовед профессор Марк Шефтель пишет: «Только русская литература по конституционному праву дала ясный ответ:

Россия стала конституционной, ограниченной, представительной монархией,

хотя и наименее развитого типа по сравнению с другими конституционными монархиями Европы»2. Задача Основного закона заключается не только в нормативном закреплении существующих властных структур и конкретной формы правления, но и в «упорядочении открытого политического процесса». Это означает, что конституция не должна носить временный

1Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: в 2 т. – Т. 2. – СПб., 2000. - С.156.

2Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской Империи 1906-1917 гг.: Историко-правовой очерк. – М.,

1998. – С. 102.

185

характер, как это было характерно, например, в советский период нашей истории, она должна определять только правовые рамки развития государства, в пределах которых оно развивается, реформируется.

О значении конституции в общественно-политической жизни страны уместно вспомнить слова русского юриста Е.В. Спекторского, писавшего в начале XX века следующее: «Она не производит социальных реформ. Зато она создает для них законную возможность. Она вообще не разрешает по существу ни одного общественного вопроса, ибо она устанавливает пути для разрешения всяких общественных вопросов… Она стремится всем обеспечить свободу передвижения, слова, веры, участия в государственных делах. И при этом она не читает в сердцах, не справляется об убеждениях, о

принадлежности к той или иной партии. Вот почему, в свою очередь, все партии при всей своей борьбе по другим вопросам и могут и должны сойтись на вопросе о конституции, ибо она гарантирует общечеловеческие блага – свободу и порядок»1. Исходя из такого весьма широкого понимания конституции, можно сказать о том, что Основные государственные законы в редакции 23 апреля 1906 г. имели большое значение для формирования новых политических отношений, создания и деятельности первого российского парламента, они определили форму правления России.

3.3. Условия существования парламентарного режима в

либеральной политико-правовой мысли

Согласно программе партии кадетов, принятой на первом съезде в октябре 1905 года, все основные права граждан - право устраивать собрания,

составлять союзы и общества, право петиций, свобода слова, совести,

вероисповедания, неприкосновенность личности и жилища, передвижения и выезда за границу, право свободного культурного самоопределения народностей Российской империи - должны быть введены в Основной закон

1 Спекторский Е. Что такое конституция. – М., 1917. – С. 15-16.

186

Российской империи и обеспечены судебной защитой2. Ставя своей целью демократизацию государственного устройства, кадеты следовали принципу,

сформулированному С.А. Котляревским: «В линии демократизации мы должны стремиться не к фантастическому и опасному призраку республики,

а к действительному господству народного представительства – к

демократическому парламентаризму»1. При этом лидеры конституционно-

демократической партии говорили о постепенном эволюционном переходе к парламентаризму и допускали его реализацию при монархической форме правления. Котляревский пророчески писал еще в 1906 году о том, что

«республика в России, противореча идеям и чувствам огромной массы русского народа, менее всего могла бы быть демократической в истинном смысле слова. Это была бы республика с характером диктатуры, и для сохранения государственного порядка ей, не облеченной никаким наследственным, историческим авторитетом, пришлось бы править,

постоянно затрачивая огромную сумму принуждения и насилия произошел бы во всяком случае опаснейший эксперимент для всей политической свободы нации»2. Учитывая постоянную привязку теоретических конструкций идеологов либерализма с российской действительностью, их концепцию парламентаризма трудно назвать утопической. Так, Котляревский считал, что «парламентаризм должен служить директивой для руководителей политической жизни», он «может являться лишь результатом конституционной практики»3, а не требованием конституции, служащим руководством к немедленному его исполнению.

Вопрос о форме правления - республике или монархии для многих членов партии народной свободы» был второстепенным. Однако большинство из них были сторонниками конституционной и парламентарной монархии, что и было закреплено в решении второго Всероссийского съезда

2 Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т. 1. 1905-1907 гг. – М., 1997.

– С. 34-35.

1Котляревский С.А. Проблема демократизации государства // Журнал о выборах. – 2006. –№ 5. – С. 65.

2Там же. – С. 65.

3Там же. – С. 66.

187

конституционно-демократической партии в январе 1906 года. Многие программы либеральных партий (Союза 17 октября, Партии демократических реформ, Партии мирного обновления) содержали требования замены самодержавия в России конституционной монархией с народным представительством. Но «между монархизмом к.-д. партии и

«Союза 17 октября» существует разница. Для последнего монархия является необходимым принципом, он стоит на точке зрения социальной королевской власти». Кадеты же считали монархию сильно «вкоренившимся предрассудком, который насильственно не может быть вырван»1. Ф.Ф.

Кокошкин так объяснял программное требование конституционно-

демократической партии о конституционной и парламентарной монархии:

там, где «ни одна партия не может считаться господствующей, как в Германии, или там, где большинство организовавшихся партий относится отрицательно к новому конституционному порядку, как в России, - там правительство не должно быть орудием партии, где оно должно стоять выше партий. Ввиду этого нужно сохранить в России монархию потому, что высокое призвание монархии заключается именно в том, что она должна стоять выше интересов и увлечений партий и руководствоваться более объективно благом страны»2.

Поэтому первым необходимым условием существования парламентарной системы либералы называли наличие самостоятельного главы государства. Либеральный мыслитель начала XX века А.А. Алексеев писал: «При парламентарном режиме во главе государства становится безответственное лицо (монарх или выборный президент)», за исключением французского президента, который согласно конституции нес ответственность в случае государственной измены3. «В основе парламентарного режима лежит юридическая обособленность главы государства от законодательного собрания; он построен на признании

1Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т.1. 1905-1907 гг. – М., 1997.

– С.151.

2Ответ на статью г. Ф. Кокошкина «Конституционно-Демократическая партия перед судом Союза 17-го Октября» // Русские Ведомости. - № 44, 45. – М., 1906. – С.8.

3Алексеев А.А. К учению о парламентаризме. – СПб., 1908. – С. 11-12.

188

принципа отделения законодательной власти от исполнительной»4.

Второе условие парламентаризма - передача полномочий высшим должностным лицом «кабинету или совету министров, составленному из представителей партии, располагающей большинством в парламенте». Этот признак парламентаризма по-разному трактовали либеральные мыслители,

различие между которыми заключались в расстановке акцентов. Одни больше внимания уделяли варианту формирования правительства по воле монарха с учетом расстановки сил в парламенте, другие говорили о выборе правительства из числа парламентариев, принадлежащих к победившей на выборах партии. Так, А.А. Алексеев утверждал, что «при парламентарном режиме избрание главы кабинета народными представителями совершается лишь косвенно, путем известной группировки мнения большинства палаты,

предопределяющей назначение главою государства того или иного премьера»1. «Парламентаризм представляет собой партийное правительство». «Отсюда - логическое требование однородного состава кабинета, члены которого были бы связаны солидарностью политической мысли и действия. Принцип солидарности кабинета требует, чтобы министры, входящие в состав того или иного кабинета, принадлежали к одной и той же политической партии, исповедовали одни и те же политические убеждения и были готовы проводить их в парламент. По мнению же П.Б. Струве, «выбор министров из числа народных представителей явится психологическим орудием борьбы против бюрократии»2. Однако А.А. Алексеев отмечает, что требование однопартийного кабинета нередко расходится с действительностью, так как с образованием новых партий или в случаях составления парламентского большинства из коалиции различных партий, наблюдается тенденция создания коалиционных кабинетов (например, в Англии, Франции, Италии).

Третье условие парламентаризма – ответственность министров,

4 Там же. – С.17.

1Алексеев А.А. К учению о парламентаризме. – СПб., 1908. – С. 12.

2Съезды и конференции конституционно-демократической партии. В 3-х тт. / Т.1. 1905-1907 гг. – М., 1997.

– С.154.

189

которая «составляет жизненный нерв парламентарного строя, его

«двигательную пружину»3. В теории конституционного права начала XX в.

не было вопроса более спорного и сложного, чем вопрос о теоретическом обосновании общепризнанного института политической и уголовной ответственности министров - их ответственности перед парламентом1.

Парламентаризм, как система государственного управления при посредстве господствующей партии, влечет за собой естественное и неизбежное требование, чтобы кабинет, руководящий политикой страны, проводил ее взгляды, пользовался ее доверием. Эта партийность в связи с однородным составом кабинета вызывает со своей стороны необходимость для всего кабинета выйти в отставку, раз только он разошелся по основным вопросам с мнением большинства парламента или, точнее, с мнением большинства палаты народных представителей. В выходе в отставку кабинета,

лишившегося поддержки господствующей партии, и заключается политическая ответственность министров, высшая форма ее проявления.

Признание политической зависимости правительства от народного представительства, а, следовательно, и его ответственности, было неоднократно заявлено в трудах А.С. Алексеева, В.М. Гессена, С.А.

Котляревского, К.Н. Соколова, Н.И. Лазаревского и др. Обоснование теории политической ответственности было найдено еще в XVIII веке в господствовавшей тогда доктрине народного суверенитета, включавшей следующие постулаты: 1) «как суверен, так и агенты власти законодательной,

исполнительной и судебной являются лишь делегатами нации, осуществляют свою власть ее именем; отсюда – 2) зависимость их от нации, а

следовательно, и ответственность перед нею в том, как они применили порученную им власть»2. Отсутствие поддержки стоящего у власти кабинета со стороны парламента проявляется в следующих формах: во-первых, прямое

3 Алексеев А.А. К учению о парламентаризме. – СПб., 1908. – С. 15.

Гессен В.М. Основы конституционного права. – 2-е изд. – Пг., 1918. – С. 171 .

1Гессен В.М. Основы конституционного права. – 2-е изд. – Пг., 1918. – С. 171 .

2Алексеев А.А. К учению о парламентаризме. – СПб., 1908. – С. 58.

190