Тённис Ф. Общность и общество (2002)

ные отношения и существует какая-то общность, о торговой общности все же едва ли можно вести речь. И совсем уж немыслимо было бы образовать словосо­ четание «акционерная общность». Между тем об­ щность владения в самом деле существует: владение пашней, лесом, лугом. Общность супружеского иму­ щества не станут называть имущественным сообщес­ твом. Таким образом выявляются некоторые разли­ чия. В наиболее общем смысле вполне можно гово­ рить об общности, объемлющей все человечество, каковой, к примеру, хотела бы быть церковь. Но чело­ веческое общество понимается всего лишь как сосу­ ществование независимых друг от друга лиц. Поэто­ му, если в научных кругах с недавних пор начали тол­ ковать об обществе в пределах одной страны, противопоставляя его государству, то это понятие, по­ жалуй, будет принято, но найдет свое объяснение только в более глубоком противопоставлении наро­ дным общностям. Общность стара, а общество ново — и по сути своей, и по имени. Это удалось уви­ деть автору, который вообще-то разглагольствовал о политических дисциплинах, не вдаваясь в их глубины

(см.: Bluntschli. Staatswörterbuch. IV [Блунчли И. К. По­ литический словарь. IV]): «Совокупное понятие об­ щества в социальном и политическом смысле находит свое естественное основание в обычаях и воззрениях третьего сословия. Это понятие относится, собствен­ но, не к народу, но всегда — лишь к третьему сосло­ вию... это его общество стало источником и в то же время выражением общепринятых суждений и тен­ денций... всюду, где процветает и приносит плоды го­ родская культура, возникает и общество как ее неотъем­ лемый орган. В деревне оно малоизвестно». Напро­ тив, всякая похвала деревенской жизни всегда указывала на то, что общность между людьми там более крепка, в ней больше жизни: общность есть ус­

11

тойчивая и подлинная совместная жизнь, общество же — лишь преходящая и иллюзорная. И потому сама общность должна пониматься как живой организм, а общество — как механический агрегат и артефакт.

§ 2. Органические и механические образования

Все действительное органично в той мере, в какой его можно мыслить только во взаимосвязи с целокупной действительностью, определяющей его свойства и движения. Так притяжение в его многочисленных проявлениях делает доступный нашему познанию универсум единым целым, действие которого прояв­ ляется в тех движениях, какими любые два тела изме­ няют свое положение друг относительно друга. Но в аспекте восприятия и покоящейся на нем научной точки зрения целое, для того чтобы оказывать воздей­ ствие, должно быть ограничено, и каждое такое целое мы находим состоящим из меньших целых, для кото­ рых характерна та или иная направленность и ско­ рость движения друг относительно друга; само притя­ жение либо остается необъясненным (в случае дейст­ вия на расстоянии), либо мыслится как механическое воздействие (через внешнее прикосновение), пусть даже и неведомо как осуществляемое. В этом смысле телесные массы распадаются, как известно, на одно­ родные, с большей или меньшей энергией притягиваю­ щие друг друга молекулы, агрегатными состояния­ ми которых являются тела; молекулы состоят из неод­ нородных (химических) атомов, причем объяснить их несхожесть различным сочетанием одинаковых внут­ риатомных частиц предоставляется дальнейшему ана­ лизу. Но чистая теоретическая механика лишь при­ дает статус субъектов подлинных действий и проти­

12

водействий лишенным протяженности силовым цент­ рам, понятие о которых весьма близко к понятию о метафизических атомах. Все превратности расчетов, связанные с движением или направлением движения частиц, тем самым исключаются. В применении же к одному и тому же телу, как к их системе, физические молекулы, поскольку они рассматриваются как обла­ дающие равной величиной и без учета их возможной делимости, столь же приемлемым образом служат в качестве носителей силы, в качестве вещества как та­ кового. Все наличные массы сравнимы по своему весу и могут быть выражены в определенных количествах одного и того же вещества, поскольку их частицы мыслятся как пребывающие в совершенно устойчи­ вом агрегатном состоянии. В любом случае, единство, предстающее субъектом какого-либо движения или интегральной частью какого-либо целого (единства более высокого уровня), есть продукт неизбежной в науке фикции. В строгом смысле его адекватными представителями могут считаться только предельные единства, метафизические атомы — то нечто, которое есть ничто, или ничто, которое есть нечто, памятуя все же о том, что всякое представление о величине имеет лишь относительное значение. — В действи­ тельности же, хотя с точки зрения механики это ано­ малия, помимо этих частиц, которые и сами являются составными, и составляют мертвое, в нашем понима­ нии, вещество, существуют также тела, которые во всем своем бытии выступают как природные целые и, обладая такой целостностью, движутся и воздейству­ ют на составляющие их части — таковы органичес­ кие тела. К ним относимся и мы, испытующие себя в познании люди, и каждый из нас кроме опосредован­ ного знания обо всех возможных телах обладает не­ посредственным знанием своего собственного. В силу неизбежных умозаключений мы убеждаемся, что с

13

каждым живым телом связана психическая жизнь, благодаря чему оно в себе и для себя существует таким же образом, как это нам известно о нас самих. Но объективное рассмотрение с не меньшей отчетли­ востью учит, что здесь всякий раз дано такое целое, которое не составляется из частей, но обладает ими как зависимыми от него и им обусловленными; что, таким образом, оно само как целое и тем самым как форма действительно и субстанциально. Человечес­ кая сила способна лишь производить неорганические вещи из органических веществ, разделяя и снова свя­ зывая их друг с другом. Таким же путем вещи приво­ дятся к единству в ходе научных операций и предста­ ют таковыми в понятиях. Наивное созерцание и фан­ тазия художника, народная вера и вдохновенная поэзия придают явлениям живость; их искусно-дея­ тельной силе, а именно силе вымысла, причастна и наука. Но наука же и умерщвляет живое, чтобы пос­ тичь его отношения и взаимосвязи; все состояния и силы она обращает в процессы движения, всякое дви­ жение сводит к количеству проделанной работы, то есть затраченной рабочей силы или энергии, чтобы постичь все процессы как однородные и соизмерить их друг с другом, коль скоро они в равной мере могут друг в друга превращаться. Все это истинно настоль­ ко, насколько истинны предполагаемые единства и насколько на деле безгранично поле возможного как мыслимого: тем самым достигается цель познания, равно как и другие цели, достижению которых наука призвана служить. Но тенденции и необходимые мо­ менты органического становления и уничтожения не­ возможно понять механическими средствами. Здесь само понятие становится живой, изменчивой и разви­ вающейся реальностью как идея индивидуального су­ щества. Если сюда вторгается наука, то меняется ее собственная природа: из дискурсивного и рациональ­

14

ного воззрения она превращается в интуитивное и диалектическое, а это и есть философствование. Но нынешнее рассмотрение должно вращаться не вокруг родов и видов и, стало быть, в том, что касается чело­ века, не вокруг рас, народов и племен как биологичес­ ких единств; наш взор устремлен к социологическому смыслу, сообразно которому человеческие отноше­ ния и связи мыслятся как живые, или же, напротив, всего лишь как артефакты, и смысл этот отражается и находит свою аналогию в теории индивидуальной воли; именно в этом смысле постановка психологичес­ кой проблемы станет целью второй книги нашего ис­ следования.

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

ТЕОРИЯ ОБЩНОСТИ

§ 1. Зародышевые формы

Сообразно таким определениям теория общности исходит из совершенного единства человеческих воль как изначального или естественного состояния, кото­ рое сохраняется, несмотря на их эмпирическую разделенность, и пронизывает ее, принимая многообраз­ ный облик в зависимости от необходимых и налич­ ных особенностей отношений между по-разному обусловленными индивидуумами. Все эти отношения коренятся во взаимосвязи растительной жизни через рождение, в том факте, что все человеческие воли, поскольку каждая соответствует некой телесной кон­ ституции, связаны друг с другом в силу происхожде­ ния и родовой принадлежности, сохраняют или с не­ обходимостью вступают в такую связь; каковая свя­ занность, будучи непосредственным взаимным утверждением, наиболее явно выражается в трех видах отношений, а именно: 1) в отношении между матерью и ее ребенком; 2) в отношении между мужем и женой как супругами, когда это понятие трактуется в естественном, т.е. общем для всего живого смысле; 3) в отношении между людьми, которые сознают себя братьями и сестрами, т.е. по меньшей мере плодами одного и то же материнского тела. Если росток об­ щности или основанная на воле склонность и способ-

16

ность образовать общность могут быть обнаружены в каждом из родственных отношений, то эти три яв­ ляются наиболее сильными или наиболее способными к развитию ростками, коим присуще такое значение. Однако каждое на свой лад: А) материнское отноше­ ние имеет свои глубочайшие основания в чистом ин­ стинкте или в расположенности [Gefallen]; кроме того, здесь наиболее ощутим переход от все еще те­ лесной — к чисто духовной связи; и последняя в тем большей мере отсылает к первой, чем ближе она к своему истоку; это отношение подразумевает продол­ жительный срок, поскольку матери надлежит вскарм­ ливать дитя, оберегать его и руководить им, пока оно само не сможет себя прокормить, защитить и дать себе руководство; однако по мере развития это отно­ шение утрачивает в то же время свою необходимость и разрыв становится все более вероятным, каковая тенденция, в свою очередь, может быть устранена или, по крайней мере, сдержана другими, в частности

привычкой [Gewöhnung] друг к другу и памятью

[Gedächtnis] о тех радостях, которые доставляли друг другу мать и дитя, а кроме того — благодарностью, которую ребенок испытывает к матери за ее заботы и труды. Эти непосредственные взаимоотношения до­ полняются также общими и косвенным образом свя­ зующими их между собой отношениями к внешним предметам: удовольствием, привычкой, воспомина­ нием о вещах, которые их окружают и которые были приятны им изначально или стали таковыми впослед­ ствии; а также памятью о знакомых, участливых, лю­ бящих людях, каковыми могут стать отец, если он живет вместе с женой, или братья и сестры матери и самого ребенка и т.д. В) Половой инстинкт не пред­ полагает с необходимостью сколько-нибудь длитель­ ную совместную жизнь; он и ведет прежде всего не столько к установлению взаимных отношений, сколь-

17

2 Ф. Тённис

ко к угнетению женщины, которая, будучи от приро­ ды слабее, может стать просто предметом обладания или быть низведена до положения невольницы. Поэ­ тому для того чтобы принять вид отношений длитель­ ных и подразумевающих взаимное утверждение, от­ ношения между супругами, если их рассматривать вне зависимости от племенного родства и от всех скрыва­ ющихся в нем социальных сил, должны быть подкреплены главным образом привычкой друг к другу. Сюда же по уже понятным причинам относят­ ся и другие укрепляющие факторы, в особенности — отношение к произведенным на свет детям как к об­ щему владению супругов, а также вообще к их обще­ му имению и хозяйству. С) В отношениях между братьями и сестрами нет столь изначальной и ин­ стинктивной расположенности и столь естественного познания друг друга, как между матерью и ее ребен­ ком или между породненными особями разного пола. Правда, последнее отношение может совпадать с от­ ношением между братом и сестрой, и есть много при­ чин считать верным, что в раннюю эпоху человечест­ ва у некоторых племен дело зачастую так и обстояло; но при этом следует все-таки напомнить, что там — и как раз до тех пор, пока происхождение ведется толь­ ко по линии матери, — само имя и ощущение братс­ кой связи оказывается распространено на равные степени двоюродного родства и трактуется настолько широко, что ограничительный смысл, как и во многих других случаях, появляется лишь в поздней концеп­ ции. Однако в ходе равномерного развития наиболее значительных групп народов брак, скорее, со всей оп­ ределенностью исключает братское, а в дальнейшем (в практике экзогамии) — если не кровное, то по крайней мере клановое родство; и потому любовь между братом и сестрой можно рассматривать как наиболее человеческое, хотя и целиком еще кореня­

18

щееся в кровном родстве, отношение людей друг к другу. В сравнении с двумя другими видами отноше­ ний это проявляется и в том, что тут, где инстинкт наи­ более слаб, возникновению, сохранению и укрепле­ нию сердечных уз, по-видимому, сильнее всего спо­ собствует память. Ибо если очевидно, что (по крайней мере) дети одной матери, живя рядом с ней, живут также и рядом друг с другом, то — отвлекаясь от всех причин, ведущих к препятствующей такой тенденции враждебности, — в воспоминаниях одного со всеми приятными впечатлениями и переживания­ ми неизбежно связывается образ и поступки другого; и притом тем скорее и сильнее, чем более тесной и, пожалуй, более уязвимой для внешних угроз пред­ ставляется эта группа и, следовательно, чем в боль­ шей мере все обстоятельства подталкивают ее к тому, чтобы держаться вместе, бороться и действовать со­ обща. В результате чего, опять-таки, привычка дела­ ет в дальнейшем такую жизнь все легче и милее. К тому же среди братьев в наибольшей степени можно ожидать равенства их сущностных свойств и сил, на фоне чего потом могут с большей ясностью проявиться различия в рассудительности или опы­ те, как в чисто человеческих, или ментальных, мо­ ментах.

§2. Их единство

Кэтим первейшим и ближайшим видам отноше­ ний примыкают некоторые дальнейшие. Свое единст­ во и завершение они находят в отношении между отцом и детьми. Будучи подобно первому виду в наи­ более важном аспекте, а именно в строении органи­ ческого базиса (который здесь поддерживает связь разумного существа с плодами его собственного

19

тела), оно отличается от него гораздо более слабым природным инстинктом и приближается к отноше­ нию супруга к своей жене, а потому легче ощущается как голая власть и насилие над несвободными. Но в то время как супружеская склонность — скорее по своей продолжительности, чем по остроте — более ограниченна, чем материнская, отцовская склонность, по-видимому, отличается от последней как раз обрат­ ным. И потому, если она наличествует в достаточной мере, то по своей ментальной природе бывает подо­ бна братской любви; от каковой, однако, рассматри­ ваемое отношение отчетливо разнится неравенством сущностных свойств (в частности, возраста) и сил, ко­ торые здесь еще полностью объемлются силой духа. Поэтому отцовство выступает как наиболее чистое основание идеи господства в рамках общности, где оно означает не использование и употребление на благо господина, а воспитание и научение как завер­ шающую стадию порождения; приобщение, исходя­ щее от полноты собственной жизни, на которое лишь постепенно может быть получен ответ подрастающе­ го поколения и тем самым учреждено отношение под­ линной взаимности. Первенец обладает здесь естест­ венным превосходством: он ближе всех стоит к отцу и заступает место стареющего родителя; поэтому именно ему с самого его рождения, сообразно идее, начинает передаваться совершенная власть отца и таким образом в непрерывной череде отцов и сыно­ вей проступает идея вновь и вновь разгорающегося жизненного пламени. — Мы знаем, что это правило наследования не было изначальным, поскольку и пат­ риархату, по-видимому, предшествовало господство матери и ее брата. Но поскольку в борьбе и трудах господство мужчины оказывается более целесообраз­ ным, и поскольку благодаря браку отцовство приоб­ ретает достоверность естественного факта, — пос­

20