Миф в Новое и новейшее время

Как всякий феномен, природа которого символична, миф не просто отражает окружающее, но в ходе самого этого процесса порождает в себе и транслирует вовне себя собственную реальность, которая с момента своего возникновения становится непосредственной данностью для миллионов людей.

Например, одним из последствий культа Разума, проповедывавшегося эпохой Просвещения, стал миф о победоносной социально раскрепощающей революции. Он, в свою очередь, привел к завоевательной модернизации Европы Бонапартом, что наложило неизгладимый отпечаток на последующее развитие мира в целом.

Мифология вообще всегда особенно охотно использовалась и используется в разного вида рекламе, в политике и политиками в собственных, нередко тактических, а то и частных, целях. Достаточно упомянуть риторику президентов США

153

Р. Рейгана об СССР как «империи зла», Дж. Буша-младшего об «оси зла» и аналогичные советские конструкции в ответ на первую из них. В том же ряду экзерсисы наших идеологов разных периодов о мировом заговоре (банкиров, евреев, империалистов, далее по тексту), преступной НАТО, интригах «мировой закулисы», движущих глобализацией и пр., да и само гипертрофированное восприятие нынешнего этапа транснационализации, разворачивающейся на самом деле непрерывно с начала «неолитической революции».

В тоталитарных обществах миф исполняет особую функцию. Нерациональность их политических и экономических систем нуждается (ради сохранения социума в состоянии, подконтрольном правящему классу) в специфических формах компенсации людям за наложенные на них ограничения. Тут-то и востребуется мифология как средство групповой мобилизации. Она активно эксплуатирует для этого историю, а также самообольщение, энтузиазм, единство, доверие, наконец, просто наивную веру масс.

Поэтизация далекого и недавнего прошлого, вне зависимости от того, какова была призываемая на подмогу подлинная реальность, транслирует героику в настоящее и будущее. Из обыденной жизни («чтобы быть достойными наследниками деяний предков») вместо перманентного повышения ее уровня для каждого вымучивают бесконечные сериалы подвигов. Так в нашей стране выдумывались битвы за урожай, покорение природы, всенародные стройки коммунизма, повороты рек и т.д.

А постоянная стимуляция идущей из детства и присущей любому иррациональной жажды утешения продуцирует не только патернализм властей и непотизм управляемых, но и культ судьбы и удачи, якобы способной самопроизвольно разом все превратить в индивидуальный (коллективный) земной рай.

Из этого культа уже в наше время трудно пробивающей себе дорогу представительной демократии берутся как материал для заполонивших эфир игровых программ, так и вера в «волшебную палочку* народовластия, закона, суверенитета, самодостаточности нации, закрытого регионализма. Им (по выбору в зависимости от конкретных обстоятельств) приписывается магическое родовое свойство решать самые насущные проблемы лю-

154

дей без особых усилий с их стороны (ограничивающихся, к примеру, вместо самоогранизации в самоуправляющееся гражданское общество, федеральным и региональным голосованием

один раз в четыре года).

То же надо сказать о доверчивости к обещаниям, обязательствам, клятвам политиков и их осуществимости, к искусно создаваемому, вне зависимости от действительного содержания личности, образу «своего парня*. Данная технология работает в России не хуже, чем в США или где-либо еще. Остается сказать, что явление политического мифа чрезвычайно устойчиво, поскольку он сохраняет ресурс группирования и направления людей в нужную заказчику сторону, в частности, формирования из них партий, движений, борцов за идею и т.п.