57 Глава 6. Теория музыки: ритм. Метр § 21. Ритм в жизни и в искусстве

«Единство жизни — это лишь единство ритма» — такой афоризм вкладывает в уста художника Винсента Ван-Гога автор книги о нем И. Стоун¹⁸. В этом высказывании заключена высокая правда, которая объясняет всесилие ритма в искусстве: он приходит в искусство из жизни, причем менее всего как сознательное ее отражение. Ритм является частью природы, ко­торая непосредственно, минуя изобилующие погрешностями факторы индивидуального и общественного сознания (errare humanum est¹⁹), врывается в искусство. Это реальность, основан­ная на глубинных связях художника и натуры, художника и культуры, малой частью, каплей которых он является, но той его каплей, в которой отражен мир. Можно сказать, что худож­ник тем и отличается от человека, лишенного творческого дара, что он включен в качестве особо чуткого элемента во Вселенную, и в нем — элементе этого гигантского, непредставимого целого — вибрирует и бьется пульс мира, его ритм.

Удивительно, насколько неоднозначно и противоречиво все, что связано с ритмом и его ролью в бытии человека.

С одной стороны, человек обрел понятие и ощущение ритма только в ту пору, когда он уже в своем развитии достиг стадии homo sapiens²⁰. Исследователи отмечают, что характеристики «голосов» современных приматов в джунглях и заповедниках не имеют такого признака, каким является ритм; что в перво­бытной речи ритм не мог появиться, так как требовал прежде всего членораздельности, возникающей далеко не сразу; что ритм опирался на такие первоначальные формы труда в первобытном обществе, которые требуют известной общественной организации²¹.

С другой стороны, хотя ритм входит в жизнь человека толь­ко с формированием человеческой психики, верно и то, что сама человеческая мысль аритмична. Человеческий интеллект по своему назначению не может обладать собственным ритмом и должен быть готов к любым его изменениям и даже его

58

отмене. Но в то же время эта аритмичная деятельность интел­лекта входит в резкое противоречие с большей частью функ­ций организма человека, которые подчинены строгим ритмам, будь то деятельность сердца, дыхание, чередование бодрство­вания и сна и т. п.

Именно поэтому человек стремится при любой возможнос­ти приобщиться к ритму, не прекращая работы сознания: где только возможно он ищет симметрии, прямых углов, правиль­ных очертаний, ритмических жестов. «Он как бы „одержим" ритмами, которых его лишает собственная мысль»²².

Ритм порождается любым повторением какого-либо элемен­та, любой организацией их последования и в этом смысле не знает границ, а его проявления неисчислимы. Он пронизывает собой, как уже говорилось, все без исключения области худо­жественного творчества. Но музыка — искусство временное — всегда считалась средоточием ритма, наиболее ярким и непо­средственным его воплощением. Однако именно то обстоятель­ство, что ритм был осознан и как одна из главных закономернос­тей живописи и скульптуры, позволило древним грекам ввести их в состав мусических искусств и распространить на них те принципы, которые были разработаны теорией искусств — «му­зыкой». Свой трактат «О музыке» Аврелий Августин, как уже упоминалось, посвятил прежде всего проблемам ритма (см. § 7). «Музыкой в музыке» назвал ритм немецкий философ Ф. Шел­линг; и до сего дня наиболее заметные проявления ритма в сло­весном, изобразительном, драматическом видах искусства вос­принимаются как «музыкальность».

Но — одновременно — ритм остается самой свободной, наи­более далекой от регламентации стороной музыкального мыш­ления и, соответственно, музыкальной речи. Хотя и в этой сфере нащупаны определенные закономерности, о которых речь пой­дет далее, все же в весьма разработанной теории музыки отсут­ствует систематическая, охватывающая сколько-нибудь пред­ставительный пласт музицирования «грамматика ритма».