39. Искусство и игра: общее и особенное. Игровой фермент во внехудожественных формах эстетического.

Игровой фермент искусства присущ его внутренней природе. Игра – это свободная деятельность. Она бескорыстна. Это импровизация, неожиданность, парадоксальность. Направлена против автоматизма окружающей жизни. Игра часто выполняет функции тренировки способностей, упражнения в самообладании. Потребность в игре, как компенсация того, что человек не обнаруживает в реальной жизни. Голландский культуролог Йохан Хейзинга разрабатывал теорию игры. Термин "священная игра" – элемент игры уже включен в мифологическое сознание. Дух играет в мифе на границе шутки и серьезности. Каждый играющий должен верить в безусловность происходящего. Для того, чтобы быть захваченным игрой, надо находиться внутри ее. Игра связана с моментом видимости. "Человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает вполне человеком лишь тогда, когда играет" (Шиллер). Речь идет о присущей человеку потребности наслаждаться видимостью, чтобы она превосходила действительность, являлась более эмоционально богатой, чем окружающий мир. Состязательность игры. Состояние ее всегда амбивалентно: сочетание веры и неверия. Виды искусства, которые в большей степени несут в себе игровое начало: поэзия, музыка и танец. В меньшей степени – это живопись и скульптура.

Признаки, разделяющие искусство и игру. Если игра противостоит серьезности, то искусство нет. Игре присуще жизненно важные функции, но когда она перестает быть священной, то полностью расстается со своим высоким онтологическим статусом, который так важен искусству. Онтологичность искусства в том, что оно всегда хочет вобрать в себя всю полноту жизни и увековечить ее. Искусство не может быть целиком отождествлено с игрой. Худ. творчество дорожит своей онтологической глубиной.

Игровое начало на уровне содержания. Это разработка событийного ряда, сюжета, выстраивание коллизий и конфликта. (Массовые жанры искусства и те элитарные, которым нужна занимательность). Игровое начало на уровне формы. Изобретение средств художественного иносказания: метафор, языковых условностей, алогизмов. Искусство может избирать в качестве своего предмета проблемы теории искусства. Т.е. когда произведения посвящено осмыслению создания произведения. Тогда худож. сознание направлено на самое себя. Художник оказывается вовлечен в круг экспериментальных и игровых опытов, которые призваны изменить наши представления о возможностях изобразительного искусства (начало XX в – художник во многом играет в свое искусство). Проблема самоустранения автора в произведении в XX веке. Автор имитирует самоустранение и тем самым максимально активизирует позицию читателя. Антироман: роман, который создает себя сам ,а автор только орудие его появления на свет. В искусстве XX века мы видим, как игровые элементы произведения становятся самодостаточными. Худ. произведение выходит за рамки традиционного понимания литературы. Новая установка предполагает предпочтение самого акта письма, а не написанного, вероятное, а не завершенное.

Игра и праздник. В празднике игра претворяет себя безгранично. От искусства праздник отличается тем, что в искусстве человек – прежде всего зритель, а в празднике – участник. Праздничному состоянию не присуща самоирония и взгляд на себя со стороны. Игра и досуг. В минуты досуга человек ничем не связан. Игра и мода. Игровая стихия моды в том, что ее новые течения, как правило, никогда не совершенствуют и не разрабатывают то, что было заложено предыдущей тенденцией. Игровое начало успешно помогало искусству противостоять официальной пропаганде, выступало барьером на пути его идеологизации. В момент игры человек не равен самому себе, из игры он выходит не таким, каким входил в нее. Игра предоставляет человеку возможность подлинно человеческого существования, хотя бы на время. Она помогает развитию нешаблонных приемов поведения, восприятия и мышления.