Толкиен и его мир. Энциклопедия

мифологических штудиях: исследователи, как правило, сосредоточивают усилия на какой либо составляющей британской мифологии — чаще всего на мифологии кельтской (обыкновенно ирландской, чуть реже — валлийс кой) как на наиболее колоритной и наиболее «возвышенной». Однако в середине XX столетия увидела свет книга, автор которой в полной мере реализовал «мечту Томса» и даже более того — он не просто воссоздал ми фологию Британских островов, он сотворил «новую мифологию», кото рая за шестьдесят лет покорила весь шар земной. Речь конечно же о Джоне Р. Р. Толкиене.

* * *

В одном из своих писем Толкиен признавался: «В незапамятные времена (с тех пор много воды утекло) я намеревался сочинить цикл более или менее связанных между собой легенд, от космогонических до сказочно романти ческих (первые получали бы от вторых некоторую “приземленность”, а по следние приобретали толику великолепия первых), и хотел посвятить эти легенды моей стране, моей Англии. По манере изложения легенды должны были соответствовать нашим традициям (под “нашими” я разумею Северо Западную Европу в противовес Эгейскому побережью, Италии и Европе Во сточной) и обладать, если у меня получится, неким неизъяснимым очаро ванием, которое кое кто именует “кельтским” (хотя в исконно кельтских преданиях оно встречается весьма редко); затем их следовало сделать “вы сокими”, то есть избавить от всякой вульгарности и грубости, каковые вов се не подобают стране, давшей миру столько великих поэтов. Главные со бытия я собирался изложить во всех подробностях, а прочие изобразить дву мя тремя мазками. Цикл должен был представлять собой единое целое и в то же время производить впечатление незаконченности, чтобы и другие — не только писатели, но и художники, музыканты, драматурги — могли по участвовать в его создании.

Разумеется, столь великая цель возникла не сразу. Ей предшествовали сю жеты, приходившие ко мне с детства; чем больше их становилось, тем яв ственнее проступали связи. Несмотря на то что меня постоянно отвлекали (сначала домашние заботы, потом учеба и работа), я продолжал их записы вать, чувствуя при этом, что лишь «фиксирую» существующее в действи тельности, а вовсе не “изобретаю”».

Опубликованная в 1937 году повесть «Хоббит» была первым шагом на пути к «великой цели»: сюжет этой классической волшебной сказки квеста во многом «опирался» на эпическую англосаксонскую поэму «Беовульф». За «Хоббитом» последовал «свод эльфийских легенд», космогонических и кос мологических по своему содержанию (то есть уже вполне мифологических), первоначально отвергнутых издателями и опубликованных уже после смер ти Толкиена, в 1977 году (имеется в виду «Сильмариллион»). Наконец, в 1954 году вышел в свет первый том эпопеи «Властелин Колец» — и «рождение» британской мифологии состоялось.

453

* * *

В традиционном геокультурном восприятии британцы, в отличие, скажем, от тех же ирландцев, — народ отнюдь не поэтический, не склонный к «по лету фантазии»: собирательный образ Джона Буля лишен какой бы то ни было поэзии. Тем не менее именно Британия подарила миру величайших сказочников1 – Джеффри Чосера, Эдмунда Спенсера, Уильяма Шекспира, Джона Мильтона, Джорджа Макдональда, Уильяма Морриса, Редьярда Кип линга, Эдит Несбит, Дональда Биссета, Клайва С. Льюиса и Джона Р. Р. Тол киена; среди наших современников помимо Джоан Роулинг следует безус ловно упомянуть Филипа Пуллмана, Пола Стюарта, Криса Риддела и Йона Колфера. Толкиен — одно из ярчайших олицетворений этого «британского феномена», «плоть от плоти» и «кровь от крови» британской мифопоэти ческой традиции.

Вопреки распространенному мнению, миф — отнюдь не рассказ о чудесах эпохи «детства человечества». Миф — универсальная категория человечес кой психики и человеческой культуры, и, как любая универсалия, он нахо дится вне времени, а потому сопровождает человека на всем протяжении эволюции Homo Sapiens. С течением веков и тысячелетий меняется лишь «ощущение мифа»: в одни периоды времени миф, оттесняемый рациональ ной действительностью, словно пребывает в латентном состоянии, в другие же актуализируется, «возникает из небытия» и возвращает себе статус «иде ологии мироздания».

Европа в целом достаточно быстро — с исторической точки зрения, разуме ется, — отказалась от «жизни в мифе», исцелилась, если воспользоваться об разом Макса Мюллера, от «болезни языка», под которой основоположник сравнительного религиоведения понимал мифологию. Во Франции, Герма нии, Италии уже в Средневековье воцарился рационализм, влияние которо го только усиливалось с течением времени. Архаическая традиция сохрани лась лишь на «окраинах ойкумены» — на славянском Востоке, на германо скандинавском Севере и в синтетической культуре Британских островов.

Для обитателей Британских островов — вероятно, в силу островной обо собленности от континентального рационализма — привычно жить в мифе. Британский миф лишь единожды, и то ненадолго, переходил в латентное состояние — в эпоху Просвещения с его культом Рацио, породившим образ Джона Буля. Когда же краткое господство этого культа сменилось торже ством романтизма, произошел возврат традиции, и миф актуализировался вновь и надежно «закрепился» в британском социуме. И, несмотря на буй ство постмодернизма и всевозможные культурные деконструкции, осуще ствленные XX столетием, этот миф продолжает бытовать и сегодня.

1 Язвительный Сомерсет Моэм в своей автобиографии заметил: «У других народов есть великие писатели, у нас в Англии — великая литература». Эти слова вполне приме нимы и к жанру литературной сказки: в других странах есть великие сказочники, но только в Британии существует великая сказочная традиция.

454

Возможно, именно в «проявленном бытовании» британского мифа и зак лючается причина непреходящей популярности на английской почве худо жественных повествований, основанных на мифопоэтической традиции. Это и многочисленные произведения, посвященные королю Артуру и ры царям Круглого стола, и «фольклорные» романы о Робин Гуде, Томасе Риф маче, Тэме О’Шэнтере, и, безусловное, культовое сочинение XX века — эпопея Дж. Р. Р. Толкиена «Властелин Колец».

Певец британского духа Редьярд Киплинг отчеканил «проявленный миф» Британии в хрестоматийных строчках:

Мы пили за королеву, За отчий священный дом,

За наших английских братьев (Друг друга мы не поймем).

Мы пили за мирозданье (Звезды утром зайдут), Так выпьем — по праву и долгу! За тех, кто родился тут!

Над нами чужие светила, Но в сердце свои бережем, Мы называем домом Англию, где не живем.

Про жаворонков английских Мы слышали от матерей, Но пели нам пестрые лори В просторе пыльных полей.

Отцы несли на чужбину Веру свою, свой труд; Им подчинялись — но дети По праву рожденья тут! Тут, где палатки стояли, Ветер качал колыбель.

Вручим любовь и надежду Единственной из земель!1

* * *

Рожденный в Южной Африке, Толкиен быстро превратился в англичанина до мозга костей и оставался таковым до конца своих дней. Пожалуй, можно даже сказать, что Толкиен являл собой образец типичного англичанина (или хоббита — ведь край хоббитов есть толкиеновская квинтэссенция Брита нии). В подтверждение этих слов процитируем одно из писем Толкиена: «Я не люблю распространяться о себе и обычно выдаю “сухой остаток”, то есть факты, которые имеют такое же отношение к моим произведениям, как и более пикантные подробности. Этой позиции я придерживаюсь не только

1 Перевод Н. Голя.

455

потому, что такой уж у меня характер, но и потому, что мне не нравится со временная критика, уделяющая повышенное внимание подробностям био графии автора или художника. Биографические подробности лишь отвле кают внимание от произведений (разумеется, я исхожу из допущения, что сами произведения внимания заслуживают) и мало помалу становятся пред метом самостоятельного исследования. Но познать истинную суть связи между произведениями писателя и фактами его биографии дано лишь анге лу хранителю этого человека, если не Господу, и никак не самому писателю (хотя он знает больше любого исследователя) и конечно же не так называе мым “психологам”.

Эти “психологи” (а также писатели, которые пишут о других писателях) чаще всего обращают внимание на факты, совершенно несущественные для по нимания текстов того или иного автора, зато имеющие привкус скандаль ности: один пил, второй колотил жену и т. д. К счастью, со мной ничего подобного не случалось. Но если бы даже и случилось — мне представляет ся, что художественное произведение возникает вовсе не из человеческих слабостей, а из неких “незамутненных” уголков души. Современные “изыс катели” сообщают, что Бетховен обманывал заказчиков и злостно третиро вал своего племянника. И что же? Не верю, что эти подробности имеют ка кое то отношение к его музыке.

Отдельные биографические факты, несомненно, проявляются в художе ственных произведениях (но отсюда ни в коей мере не следует, что знание этих фактов помогает понять книгу или картину). К примеру, я не люблю французский язык, а испанский предпочитаю итальянскому, однако, что бы выяснить связь между моими языковыми пристрастиями и языками во “Властелине Колец”, потребуется много времени; вдобавок это ничего не даст читателю — как ему нравились (или не нравились) диковинные имена и названия в тексте, так они и дальше будут нравиться (или не нравиться), вне зависимости от того, что он узнает о моих языковых вкусах.

Что касается «сухого остатка», он таков. Я родился в 1892 году и ранние годы жизни провел в “Хоббитшире” домеханической эпохи. Что гораздо важнее, я — христианин (как можно догадаться по моим произведениям) и принад лежу к римско католической церкви. О последнем факте вряд ли можно до гадаться по моим текстам; правда, один критик в письме уверял меня, что описание Галадриэли (как авторское, так и “глазами” Гимли и Сэма) и эль фийская песня обращение к Элберет напоминают о существующем в като личестве культе Девы Марии. Другой критик обнаружил, что под лембасом скрываются облатки: поскольку они укрепляют волю и, затвердевая, стано вятся более “действенными”, то здесь (по его мнению) мы имеем явный на мек на евхаристию.

Вообще то я — хоббит (разве что рост великоват). Я люблю деревья, сады и немеханизированные сельские просторы. Я курю трубку и с удовольствием поглощаю простую деревенскую еду, а французскую кухню не выношу. Обо жаю вышитые жилеты и даже осмеливаюсь носить их в наши скучные серые

456

дни. У меня простецкое чувство юмора (утомительное даже для моих почи тателей); спать я ложусь поздно и встаю тоже поздно — естественно, когда удается. Путешествую я не особенно много. Люблю Уэльс (то, что от него осталось после строительства всех этих шахт и омерзительных приморских курортов) и валлийский язык, однако не был в Уэльсе уже много лет. Часто бываю в Ирландии (в Эйре — южной Ирландии), люблю этот остров и боль шинство его жителей, но вот ирландский язык вызывает у меня отвраще ние».

* * *

Не будет преувеличением сказать, что Толкиен был певцом и летописцем matter of Britain1 ; его произведения – осанна Британии, в которой, повто ряя слова английского историка Т. Б. Маколея, «сама земля напоена мифо логией, и, сколько бы ни старались, исчерпать последнюю невозможно».

1 Дословно «британское дело», принятое в литературе обозначение «исконно анг лийских» сочинений, прежде всего произведений и легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Первым это выражение употребил французский поэт XII в. Жан Бо дель, упоминавший о «безыскусных и милых британских песенках».

457

ПРИЛОЖЕНИЕ 4

«НЕ ТАК ВСЕ БЫЛО»

(о визуальных интерпретациях творчества Толкиена)

Этого фильма ждали. На этот фильм надеялись. Этого фильма боялись. Об этом фильме распространяли самые невероятные слухи и заранее его руга ли. Но вот «Властелин Колец» (будем рассматривать трилогию как единый фильм) режиссера Питера Джексона вышел на экраны. Надежды отчасти сбылись, страхи отчасти оправдались, отдельные слухи оказались правдой, а порции критики фильм удостоился вполне заслуженно. Однако – и это главное – Джексону удалось создать вполне аутентичную «картинку», кото рой, по словам биографа Толкиена Х. Карпентера, остался бы, пожалуй, доволен и сам Профессор.

Как справедливо заметил М. Хукер, американский филолог, занимающий ся сравнительным анализом русских переводов произведений Толкиена, фильм Джексона – «произведение не Толкиена, а режиссера. Он отражает его видение Толкиена, объединенное с пониманием вкусов аудитории, что в экономической реальности сегодняшнего дня является решающим фак тором успеха… Фильм воспринимается как мощное, надолго запоминаю щееся зрелище, созданное умелым кинематографистом и усиленное столь же мощной и неотразимой музыкой… Время от времени там просматрива ется философия Толкиена; в целом же это величественный простор толки новской возвышенной, доблестной и благородной Саги (с заглавной бук вы), наполненной действием и приключениями, что приковывает внима ние зрителей к событиям и персонажам, превосходящим (в прямом и пере носном смысле) натуральную величину. Они прямо с экрана штурмуют зри теля, увлекая его в Третью эпоху Средиземья… Конечно, некоторые момен ты пропущены, но разве могло быть иначе? Как отметил в одном интервью Т. Шиппи, требуется около 40 часов, чтобы прочитать одно только «Брат ство Кольца», а фильм идет лишь 3 часа».

Питер Джексон, шедший к экранизации «Властелина Колец» без малого двад цать лет, сумел пройти «лезвием бритвы» между следованием «букве» и «духу» толкиеновских произведений. Его «картинка» удивительным образом совпала с «картинкой» в сознании многочисленных читателей Толкиена, и

458

сейчас при перечитывании «Хоббита» или «Властелина Колец» уже трудно, если вообще возможно, представить себе того же Гэндальфа иначе, чем в исполнении Иэна Маккелена, Арагорна – иначе, чем в «манифестации» Вигго Мортенсена, а, скажем, пейзажи Шира – иначе, чем «привязанны ми» к новозеландскому ландшафту. Причем столь удачное совпадение упо мянутых «картинок» — едва ли не первое в «визуальной истории» творче ства Дж.Р. Р. Толкиена.

Летопись этой «визуальной истории» следует, конечно же, начинать с иллюс траций. Первым иллюстратором Толкиена был сам Толкиен. В архивах писа теля сохранилось немало черно белых и цветных эскизов и 14 полноцветных иллюстраций к «Хоббиту», а также около двух десятков цветных набросков к «Властелину Колец» и «Сильмариллиону». Иллюстрации к «Хоббиту» (в чер но белом варианте) были опубликованы в американском издании этой пове сти, цветные же иллюстрации и наброски к «Властелину Колец» и «Сильма рилиону» сначала увидели свет в «Толкиновских календарях», а затем были воспроизведены в альбоме «Рисунки Дж.Р.Р. Толкиена» (London, Allen & Unwin, 1979). В большинстве своем эти иллюстрации носят пейзажный ха рактер – вид Хоббитона, вид Ривенделла, панорама Мглистых гор, лес Лори эн весной, гора Таникветиль, остров Тол Сирион и т. д.; жанровых среди них немного – Бильбо Торбинс в своей норе, тролли у костра, дракон Смог на груде сокровищ, дракон Глаурунг в поисках Турина Турамбара. Выполненные в полупримитивистской манере, эти рисунки, безусловно, помогали Толкие ну в работе над текстами, но вряд ли могли претендовать на звание «полно ценных иллюстраций» по причине своего ярко выраженного «служебного характера»: все таки текст и создававшийся при его прочтении мысленный визуальный ряд были намного мощнее этих рисунков. Да и, в конце концовё профессиональный филолог Толкиен отнюдь не был профессиональным ху дожником.

Не удивительно поэтому, что издательства начали искать профессионалов, способных проиллюстрировать толкиеновские тексты. Среди многочислен ных иллюстраторов «Хоббита» и «Властелина Колец» наибольшую извест ность приобрели Алан Ли, Тэд Нэйсмит, братья Грег и Тим Хильдебрандты и Джон Хоув. Ли и Хоув, кстати сказать, впоследствии стали художествен ными консультантами фильма Джексона – при этом многие пейзажи в филь ме, как ни забавно, кажутся «срисованными» с иллюстраций братьев Хиль дебрандт: к примеру, вид Хельмовой крепи, королевских статуй Аргоната или сцена коронации Арагорна.

Впрочем, присутствие Ли в фильме, несомненно, ощущается. Вот что пи шет по этому поводу видный отечественный кинокритик С. Кузнецов: «По словам Хоува, в творческом тандеме Ли играл главную роль, оставив парт неру подробности, благо их была тьма. К сожалению, мне показалось, что режиссерский замысел не позволил Алану Ли развернуться. Его рисунки, грустные и тревожные, полны глубочайшего очарования и способны ранить

459

в самое сердце. К слову сказать, Ли так же точно сдержан и осторожен, как и Толкиен. Приоткрытая дверь, тропинка в лесу, по которой кто то только что прошел, следы на песке: все это подошло бы для утонченного и глубо кого телесериала вроде «Скорой помощи», но это совсем не в духе блокбас теров. Тем не менее, все, что Алан Ли мог здесь сделать, он сделал».

Так или иначе, канонического иллюстративного ряда к произведениям Тол киена не существует – или не существовало до появления фильма Джексо на. Ситуация с иллюстрациями во многом напоминает положение дел с пе реводом толкиеновских текстов на другие языки: у каждого поклонника творчества Толкиена есть собственный перевод «Властелина Колец» – хотя бы две три странички. «Каждый переводчик предложил читателю свое ви дение Толкиена. Каждый перевод интересен по своему, одни чем то при влекательнее других. Некоторые больше похожи на Толкиена, некоторые – меньше. Для филолога привлекательность чтения переводов состоит в срав нении лингвистического фейерверка Толкинa в переводе и в оригинале. Для обычного читателя важнее художественное мастерство переводчика, неза висимо от того, насколько он близок к оригиналу. То же самое относится и к фильму. Именно обычный читатель/зритель будет покупать в нужном ко личестве книги/билеты/кассеты/DVD, окупая производство, и именно его вкусу режиссер/переводчик должен постараться угодить» (М. Хукер).

Выход на экраны кинотрилогии Джексона (к которой, повторимся, прило жили руку Алан Ли и Джон Хоув при «опосредованном участии» братьев Хильдебрандт) наконец то создал иллюстративный ряд «Властелина Колец». В планах Джексона значится и экранизация «Хоббита», поэтому можно пред положить, что в скором времени и повесть, с которой все началось, также обретет искомую визуальность (а Новая Зеландия официально примет наи менование Средиземья).

Фильм Джексона – далеко не первая попытка перенести «Властелина Ко лец» на киноэкран. Толкиен относился к идее экранизации своих произве дений не слишком одобрительно. По словам Х. Карпентера, он полагал, что единственный возможный вариант экранизации – это анимация; «правда, ужасно боялся, что мультфильмом займется “Уолт Дисней”». В конце шес тидесятых годов XX столетия он все таки продал права на экранизацию «Хоббита» и «Властелина Колец» Голливуду; как вспоминал тот же Х. Кар пентер: «Толкиен всю жизнь жил на зарплату оксфордского профессора, что не так уж и много. Он, безусловно, получил много денег за книгу — особен но в 1960 х, когда стал популярен в Америке. Но все равно по настоящему богатым человеком Толкиен не был. Кроме того, он думал о своих детях. Он продал права с одним условием. Я помню, он воскликнул: “Либо потрясаю щее качество, либо потрясающая сумма денег!” Тогда ему предложили день ги…» Премьера анимированного «Хоббита» состоялась в 1977 году, постановку

осуществили Жюль Басс и Артур Рэнкин. Год спустя вышел на экраны и

460

полнометражный мультфильм по «Властелину Колец», поставленный Раль фом Бакши. Оба проекта получились не то чтобы откровенно провальны ми, но, мягко выражаясь, не слишком удачными. Одна из зрительниц, к примеру, отозвалась о мультфильме Бакши так: «Я посмотрела этот мульт фильм до того, как прочла “Властелина Колец”, поэтому он показался мне вполне смотрибельным. Но потом я прочла книгу – и сразу возник вопрос: о чем думал Ральф Бакши, работая над своим фильмом? Он ведь отличный режиссер, а поставил совершенную невнятицу…» Что касается игрового неанимационного кино, идея экранизации «Хобби

та» и «Властелина Колец» привлекала многих режиссеров, тем паче что имел ся относительно удачный опыт перенесения толкиеновской Саги на теат ральную сцену: можно вспомнить и оксфордскую постановку «Хоббита» еще при жизни Толкина, и другие театральные проекты (в том числе знамени тый спектакль ленинградского ТЮЗа). Однако масштабность эпопеи вся кий раз препятствовала осуществлению экранизации: как заметил в одном из интервью Питер Джексон, «кинематографическим технологиям понадо билось 45 лет, чтобы догнать воображение Толкиена».

Среди тех, кто мог бы экранизировать «Властелина Колец», был и леген дарный Стэнли Кубрик. В 1968 году ему поступило соответствующее пред ложение, причем не от кого нибудь, а от студии «United Artists», представ лявшей интересы ливерпульской четверки – «Битлз». По сценарию, разра ботанному «битлами» и их соавтором Полом Гэллико, Пол Маккартни дол жен был играть роль Фродо Торбинса, Джордж Харрисон – Гэндальфа, Ринго Старр – не кого нибудь, а Саурона, а Джон Леннон выбрал для себя роль Голлума. Правда, Кубрик, не читавший Толкиена, отказался от предложе ния и переадресовал «битлов» к Микеланджело Антониони, который также не проявил энтузиазм, поэтому «битловская» экранизация так и не состоя лась.

И только австралиец Питер Джексон, режиссер достаточно известный, но вряд ли претендовавший даже на эпитет «маститый», не испугался бесчис ленных трудностей, связанных с постановкой «Властелина Колец». А труд ности были самые разные: от резко отрицательного отношения к идее экра низации наследников Толкиена, прежде всего сына писателя Кристофера, до чисто технических проблем – известно, к примеру, что для съемок потре бовалось изготовить 1600 пар накладных ушей и ступней, 900 железных ме чей, более 2000 резиновых мечей, более 20 000 предметов домашней утвари, 200 голов орков (каждая – индивидуальной формы и с собственным выра жением лица); для обсчета спецэффектов компания «WETA Digital» ис пользовала более 800 компьютеров, суперсовременную программу искусст венного интеллекта «Massive» и систему обработки информации «Media 360», которая к концу съемок содержала около 60 терабайтов данных. Сами съем ки обошлись приблизительно в 300 000 000 долларов. Но – результат, как уже говорилось, оправдал все затраты, а суммарная прибыль от проката трех частей киноверсии составила около 3 000 000 000 долларов.

461

Как режиссер Джексон начинал с пародийных артхаусных фильмов «Дур ной вкус» и «Познакомьтесь с Фиблами». Затем были «Живая мертвечина» кровавая пародия на все фильмы ужасов разом – драма «Небесные созда ния» и комедийный триллер «Страшилы». А потом настал черед «Властели на Колец».

«Уже после первого фильма было понятно, что сделал Питер Джексон. Он превратил в эпос то, что у большинства режиссеров было бы просто фэнтези. Сделал из сюжета с гномами, эльфами, драконами и колдунами кино боль шого голливудского стиля. Признание его фильма Киноакадемией, давшей «Братству Кольца» 13 номинаций и 4 статуэтки, означало именно это: к списку легитимных жанров (мелодрама, вестерн, мюзикл, пеплум и т. д.) прибавился еще один: сказочный фантастический фильм для взрослых.

Собственно, именно таким и должен был быть фильм по Толкиену, который, как поправит меня любой поклонник Профессора, писал не сказку, а мифо поэтический эпос. Впрочем, то, что Лев Толстой не писал мелодрам, никому еще не мешало экранизировать “Анну Каренину” именно в этом жанре.

Джексон сделал именно эпос: независимо от того, насколько он переина чил сюжет и переставил акценты, он создал именно что мифопоэтический фильм, глядя который вспоминаешь не какие нибудь “Крепости и драко ны” и даже не классических “Викингов” или “Конана варвара”, а “Нибе лунгов” и “Александра Невского”. Можно сказать, что для жанра фэнтези Джексон сделал то же, что сделал в свое время Лукас для космической опе ры» (С. Кузнецов).

Кинематографический «Властелин Колец» выстроен в полном соответствии с жанровыми законами эпоса: неторопливая, обстоятельная завязка («Брат ство Кольца»), нарастающее напряжение и размах сражений («Две тверды ни»), масштабная кульминация («Возвращение короля»). Массовые сцены также вполне эпичны: программа «Massive» генерирует бессчетные полчи ща, потрясающие воображение своей неохватностью. Героический пафос иногда кажется чуть чрезмерным – впрочем, подобные преувеличения тоже характерны для эпоса; вспомним хотя бы «Песнь о Роланде». Когда Роланд трубит в рог, звук разносится на тридцать лиг; ему раскроили череп, из ушей брызжет мозг, а он сражается как ни в чем не бывало; пятеро рыцарей фран ков побеждают орду язычников, численность которой составляет четыре ты сячи человек. Любой удар Роланда смертелен:

«Роланд услышал, в ярый гнев пришел, Коня пришпорил и пустил в галоп, Язычнику нанес удар копьем, Щит раздробил, доспехи расколол,

Прорезал ребра, грудь пронзил насквозь, От тела отделил хребет спинной, Из сарацина вышиб душу вон».

Перевод Ю. Корнеева

462