наступление облегчения. Между тем в Центральной и Южной Америке, в испаноговорящих странах, таких как Аргентина, Венесуэла, Куба или Уругвай, кинетической форме «махнуть рукой» сопутствуют слова, переводимые на русский как Вот здорово! или Как здорово/, то есть сходная форма принадлежит жесту с совсем другой семантикой. В Перу движение (хотя жест, разумеется, уже другой) сопровождается словами Ах, черт, как я ошибся/, а в Чили — словами представь себе толь­ ко, что происходит. В Никарагуа, Панаме и Эквадоре опи­ сываемая кинетическая форма соответствует жесту, являюще­ муся женским и детским. В этих странах жест с описанной формой сопровождается фразой, соответствующей русским высказываниям Что-то будет или Что-то произойдет.

* * *

На примере межкультурных кинетических расхождений мы рассмотрели случаи возможных неправильных интерпретаций. Однако есть не менее важные для кинесики и столь же инте­ ресные для исследователя случаи неполных и избыточных ин­ терпретаций.

14.5. Межкультурные кинетические расхождения: неполные и избыточные интерпретации

В итальянской культуре невербальным выражением скуки является символическое поглаживание рукой бороды, реальной или воображаемой, осуществляемое в последнем случае по воздуху. Эта эмблема подразумевает, что событие, о котором идет речь в коммуникативном акте, столь длительное, что за это время либо у человека может вырасти борода, либо она станет большой и длинной, то есть событие (обычно это беседа) чересчур затянутое. Не исключено, что какой-нибудь человек, совсем не знакомый или плохо знакомый с итальянской жес­ товой системой, сталкиваясь с данным жестом, догадается, что его собеседник-итальянец хочет таким образом выразить и пе­ редать смысл «скуки», но он не может быть в этом абсолютно уверен. Поэтому ему трудно ручаться за то, что он в точности знает, что именно имел в виду жестикулирующий итальянец.

На этом простом примере видно, что адресат жеста может находиться под ошибочным впечатлением, будто ему полнос­ тью понятен смысл знака, а жестикулирующий при этом мо­ жет думать, что адресат не до конца понял смысл переданного ему невербального сообщения. Подобная ситуация расхожде­

ния рефлексий собеседников порождает сомнения и нереши­ тельность в ходе живого диалога (см. об этом в работе РаффлерЭнджел 1986, откуда заимствован данный пример). Интерпре­ тация жеста оказывается неполной.

Неполнота интерпретации часто связана также с пропуском невербальных знаков в коммуникативном акте. Например, человек вообще не заметил жест или заметил, но не обратил на него должного внимания, ошибочно не считая его знаком. Так, человек может почесать в затылке, потому что задумался над поставленным вопросом, однако его собеседник может подумать, что человек чешет голову просто потому, что чешет­ ся. Адресат в этом случае не пропустил жестикуляцию, но счел ее физиологическим движением, а не конвенциональным зна­ ком-жестом и потому не приписал движению нужный смысл. В свою очередь жестикулирующий, видя, что его жест заме­ чен, может автоматически считать, что адресат получил и вос­ принял переданный ему смысл.

В известной степени противоположный случай избыточной интерпретации (или: переинтерпретации) жеста — вещь еще бо­ лее коварная, чем неполнота. Ошибка здесь часто служит се­ рьезной помехой в общении. Например, человек зевает изза того, что в помещении душно и не хватает воздуха, однако его партнер приписывает неконтролируемому зевку конвенци­ ональное значение «скуки» и считает, что зевающий вполне сознательно дает ему понять, что разговор стал скучным и неинтересным. Иными словами, человек интерпретирует фи­ зиологическое движение, не являющееся жестом, как комму­ никативный жест. Его партнер вправе на это обидеться, и диалог прерывается: наступает коммуникативный провал.

Рассматривая случаи невербальных коммуникативных неудач при общении людей разных национальностей, В. РаффлерЭнджел ставит очень важный вопрос о возможных способах взаимного перевода жестов (Раффлер-Энджел 1986; РаффлерЭнджел 1988), утверждая, что каждая культура сама решает, в каких условиях какие мануальные жесты, манеры, выраже­ ния лица или позы допустимы, а какие недопустимы, какие будут уместны в данной ситуации, а какие нет. Он анализиру­ ет переводы, выполненные профессиональными переводчика­ ми, и описывает свои наблюдения над их невербальным пове­ дением во время переводческой деятельности (однако, как справедливо отмечает В. Раффлер-Энджел, отсюда совсем не следует, что непрофессиональные переводчики действуют както иначе). Эксперимент, проведенный ученым, довольно ори­ гинальный и весьма поучительный, а потому на нем стоит ос­

тановиться чуть подробнее и прокомментировать некоторые не до конца проинтерпретированные результаты.

Изучалось поведение студентов университета в разнополых парах — в диалогах между молодыми мужчиной и женщиной (в каждой паре партнеры были примерно одного возраста). В ходе предварительной подготовки к эксперименту на видеокассете был записан небольшой диалог брата с сестрой — англосаксов, носителей американского варианта английского языка. После этого их беседа была показана восьми парам иностранных сту­ дентов.

Каждую из пар попросили перевести текст беседы на свой родной язык, и процесс перевода тоже записали на видеоплен­ ку. Важно подчеркнуть, что исходную «английскую кассету» показывали в течение одного и того же отрезка времени каж­ дой паре по очереди, причем демонстрация фильма прерыва­ лась всякий раз, когда один из участников диалога заканчивал свое высказывание. Таким образом была воспроизведена обыч­ ная ситуация последовательного перевода; о жестах при этом испытуемым-переводчикам вообще ничего не говорилось.

Перед основным этапом эксперимента, который состоял в оценке невербального поведения участников записанных диа­ логов, наборы, состоящие из двух кассет, оригинала и пере­ вода, были просмотрены одновременно на двух мониторах, чтобы определить, насколько речевое поведение людей и их жестовое поведение, сопровождающее речевые высказывания, зафиксированы на пленке в параллельном режиме. Для сопо­ ставления речевого и жестового поведения переводчиков было отобрано только первое высказывание, и специально пригла­ шенный профессионал-дизайнер скопировал на отдельные кас­ сеты жестовые элементы непосредственно с мониторов, при­ чем отбирались только те жесты-иллюстраторы, которые были признаны наиболее тесно связанными с референциальным ас­ пектом диалога. Добавим уже от себя: очевидно, что процесс перевода таких иллюстраторов описывать легче, чем, напри­ мер, перевод жестов-регуляторов или даже эмблем, — хотя бы по той простой причине, что значение иллюстратора бывает гораздо проще «вычислить» по вербальной составляющей вы­ сказывания.

Далее, после того как все видеокассеты с переводами были получены, наступил решающий и последний этап эксперимен­ та. Кассеты показали другим людям — «арбитрам», причем группу арбитров образовывали пары из мужчины и женщины, носителей одного из иностранных языков, представленных в эксперименте (для каждого иностранного языка пара арбитров

была, разумеется, своя). Всем парам раздали для просмотра по кассете, на которой были запечатлены люди их родной куль­ туры, и попросили вынести определенные суждения по поводу увиденного. Ни один из арбитров не сделал каких-либо заме­ чаний относительно невербального поведения своих соотече­ ственников на экране, из чего можно было с уверенностью заключить, что жестовое поведение людей вполне соответство­ вало тому языку, на котором они говорили.

Основной темой записанной беседы были деньги. Во вре­ мя произнесения первого предложения ( Well, it was your idea in thefirst place) на экране появляется девушка, руки ее, что назы­ вается, «висят как плети». Она медленно подходит к юноше и, подойдя ближе, вытягивает руку вперед вместе с вытянутым вперед указательным пальцем. Затем девушка разворачивает корпус чуть вправо.

Хотя общая конфигурация движений и поз оказалась у всех переводчиков довольно похожей, экспериментатору все же удалось выделить две ясно противопоставленные друг другу груп­ пы. А именно французские, немецкие, бразильско-португаль­ ские и корейские пары, а также лица, говорящие на тагальс­ ком языке, использовали ту же форму (жест указывать пальцем с вытянутой вперед рукой и указательным пальцем), что и носители американского варианта английского языка. Ислан­ дцы, японцы и носители языка урду такого жеста не делали просто потому, что у этих народов его нет. Кстати, исландс­ кая девушка оказалась единственной из этой группы, у кого было заметно хоть какое-то движение рук. Когда она появля­ ется на экране, обе ее руки сомкнуты в кулак. Затем ладони раскрываются, она чуть заметно сдвигает руки вперед и снова быстро закрывает ладони, размещая руки у талии.

Исландцы, как известно, очень традиционны в своих дви­ жениях, а их культура явно низкокинетичная, о чем, собствен­ но, и свидетельствовала сделанная видеозапись. Что же каса­ ется девушек, говорящих, соответственно, на японском и урду, то существуют, по-видимому, две разные (и равноверо­ ятные), хотя и очень тесно связанные между собой, причины их подобного невербального поведения, а именно резкое про­ тивопоставление полов и особый характер взаимоотношений между людьми разного пола, свойственный именно этим куль­ турам. В этой связи любопытно отметить, что, когда японца попросили перевести видеозапись разговора брата с сестрой о деньгах, он объяснил экспериментатору, что хотел бы, но ему это сделать крайне сложно, поскольку в Японии диалоги по­

добного рода абсолютно невозможны: сестра просто не может обвинять брата. Статус женщины в Японии делает невозмож­ ным употребление обвинительных жестов женщины в адрес мужчины.

Как видно даже из одного этого любопытного и тонкого эксперимента, в межкультурных диалогах человек, который ведет себя в соответствии с правилами, принятыми в его род­ ной культуре, но не учитывает существования невербальных культурных различий, легко может допустить неприятную оп­ лошность или серьезную ошибку. Столкнувшись с чужим же­ стом, он может, например, счесть его неприличным, невер­ но оценив поведение жестикулирующего как демонстрацию плохих манер, проявление властолюбия, стремление к доминации и др. Напротив, отсутствие, по его мнению, необхо­ димого в данном контексте жеста может неправильно интерпре­ тироваться им как явное свидетельство человеческой слабости партнера по диалогу, как отсутствие с его стороны интереса к их беседе или ее теме и даже как неприятие чужого поведения.

Активное восприятие информации в обычной ситуации кооперативного общения отражает установку адресата на пони­ мание. Руководствуясь принципом «демонстрируй свое непо­ нимание, дай знать о нем партнеру» (этот постулат общения можно было бы назвать максимой манифестации непонимания), участник коммуникативного акта, не владеющий в достаточ­ ной мере языком, на котором говорит его партнер, или по каким-то причинам не имеющий возможности пользоваться им в данной конкретной ситуации, обычно переходит к жестово­ му коду. Но и в этом случае, как мы уже видели, нельзя га­ рантировать, что коммуникация будет успешной.

* * *

Культура человека — это не только определенный склад мышления и чувствования народа, это также знание языка и свободное владение невербальными кодами, принятыми в дан­ ном обществе, это следование выработанным нормам и прави­ лам коммуникативного поведения, заставляющим людей чув­ ствовать и осознавать свою принадлежность к данной культуре, в непременном сочетании с вниманием и уважением к чужой культуре и ее носителям.

В следующем параграфе я остановлюсь на некоторых про­ блемах, связанных с семантическим описанием жестов. Сна­ чала речь пойдет о соотношении эмоций с выражениями лица и мимическими жестами.