Конструирование уличных маскулинностей: власть и насилие в молодежных группировках

В докладе приводится анализ и теоретическая интерпретация результатов исследования, проведенного автором в рамках международного исследовательского проекта «Маскулинность и насилие в подростковых микро-культурах». Исследование осуществлялось совместно с Финской группой исследователей молодежи и Стокгольмским университетом при поддержке фонда NorFa (Совет Министров Северных стран). Научным руководителем проекта с российской стороны выступал профессор Салагаев А.Л.

Для многостороннего изучения процесса формирования маскулинности в подростково-молодежных группировках, широко распространенных в Поволжском регионе России, было проведено 52 неформализованных глубинных интервью с активными их членами в естественных условиях улицы. Исследование проводилось в Казани, Набережных Челнах, Нижнекамске, Азнакаево, Ульяновске и Димитровграде.

В ходе исследования был собран значительный материал о нормах и ценностях членов группировок, их гендерных отношениях, маскулинных репрезентациях, восприятии группировок другими локальными акторами и т.п. В настоящем докладе будет подробно рассмотрен процесс конструирования маскулинности членами молодежных группировок за счет насильственной виктимизации сверстников, не входящих в группировки. Насилие и виктимизация в молодежной среде, с одной стороны, рассматриваются как отражение присутствующих там властных отношений, а с другой — действенный инструмент установления и поддержания иерархий среди подростков, а также регулирования гендерного порядка уличного сообщества группами, репрезентирующими доминантную маскулинность (в нашем случае — молодежными группировками).

Отдельно в докладе будут рассмотрены вербальные техники членов группировок, используемые для создания отношений власти-подчинения. Здесь в фокусе внимания оказывается «процесс живого конструирования гендера» в «диалоге маскулинностей» — феномен «загрузки» — диалога члена молодежной преступной группировки с потенциальной жертвой (часто предшествующего драке или вымогательству). По итогам анализа будут даны рекомендации по снижению риска насилия и виктимизаци со стороны членов подростково-молодежных группировок.

И.Я. Шевцова (Иркутск)

Агрессия и насилие в мужском сознании и бессознательном

В настоящее время в литературе имеется большое количество информации о гендерных различиях в агрессии. Их обычно относят на счет биологических или социальных факторов. Сторонники гипотезы социального происхождения гендерных различий в агрессивном поведении утверждают, что от природы мужчины и женщины агрессивны в равной степени, но ведут себя по-разному. Женщины рассматривают агрессию как экспрессию, т.е. как средство выражения гнева и снятия стресса, а мужчины относятся к ней как к инструменту, к которому прибегают для получения различного социального и материального вознаграждения (Р. Бэрон, Д. Ричардсон, 1997).

На основании проведенного в Иркутске телефонного опроса 278 респондентов-мужчин изучено их отношение к агрессии и насилию. Показано, что 33,0% мужчин считают себя способными использовать насилие в достижении цели и 67,0% мужчин считают это для себя неприемлемым. Сознательное отрицание большинством мужчин возможности применения агрессии, по-видимому, связано с ее социальным неодобрением.

Установлено, что 43,9% мужчин считают применение физической силы в воспитании ребенка насилием, а 56,1% так не считают. В этом случае ответы респондентов в большей степени определяются бессознательными тенденциями. Обе категории ответов выявляли допустимость для человека использования инструментальной агрессии, однако в первом случае объекты агрессии не определены и могли интерпретироваться респондентом как равные ему по силе и влиянию, а во втором — указаны объекты агрессии, явно уступающие респондентам по социальному влиянию. Отказ считать насилием физическую агрессию более чем половиной мужчин-респондентов, по-видимому, есть проявление психологических защит — отрицания, рационализации, идентификации с агрессором. Это позволяет сохранять самоуважение в условиях, когда агрессия не является социально одобряемой, но ее проявления могут быть рационализированы как «воспитание» детей или других членов семьи. Сказанное подтверждается тем, что домашние побои были признаны насилием всего 16,6% мужчин-респондентов. Таким образом, внутрисемейная физическая агрессия признается мужчинами насилием в последнюю очередь — реже, чем словесное оскорбление.

Т.Б. Щепанская (Санкт-Петербург)