- •Предисловие
- •Преступность — явление социальное.
- •Преступность – негативное явление.
- •Преступность. Количественные и качественные ее характеристики.
- •Преступность — исторически обусловленное, изменчивое и преходящее (?) явление
- •5. В каждый конкретный исторический период менялось понимание преступного, а вместе с этим и законодательное определение преступлений.
- •7. Наверное, не отбрасывая и идеологической подоплеки (там, где она явно выхолит па первый план), необходимо понять, почему ученые пришли к выводу о преступности как вечной категории?
- •9. Сказанное выше — это рассуждения «от общего». Но можно найти обоснование «вечности» преступности в конкретных явлениях действительности.
- •Уголовный закон и преступность.
- •Экономические отношения и преступность
- •4. Говоря о взаимовлиянии экономических отношений и преступности, нельзя не сказать, хотя бы кратко, об этой проблеме применительно к сельскому хозяйству.
- •5. Еще один вопрос из тех, какие я считаю необходимым проанализировать.
- •Социальные отношения и преступность
- •5. Неотрывно от труда и образование человека, также «включающее» его в конкретную сферу социальных и межличностных отношений.
- •Политические ситуации (конфликты) и преступность
- •Нравственное состояние общества и преступность
- •Организованная преступность
- •Профессиональная преступность
- •Преступность лиц, лишенных свободы
- •Рецидивная преступность
- •Преступность несовершеннолетних и молодежи
- •Женская преступность
- •Число женщин, совершивших преступления
- •Неосторожная преступность
- •Преступность должностных лиц («беловоротничковая»)
- •«Отраслевая» преступность
- •Преступления в сфере экологии
- •Преступность имущественного характера
- •Преступность работников системы правоохранительных органов
- •Преступность, связанная с посягательствами на личность, ее жизнь и здоровье
- •Международная преступность
- •Иные проявления многоликости преступности
- •А) Наркомания и преступность
- •Б) Проституция и преступность
- •В) Алкоголизм и преступность
- •Заключение
«Отраслевая» преступность
Термин «отраслевая» преступность (определения вида преступности) наука не знает. Я имею в виду, употребляя этот условный термин, преступность в промышленности, сельском хозяйстве — в разных их отраслях. Причем в уголовно-правовом смысле это может быть «традиционный» круг преступных деяний: хищения и должностные преступления, могущие перерастать и в коррупцию, взяточничество и спекуляцию, кражи и присвоение имущества и др. Однако криминологически между преступностью в крупном плане — в промышленности и сельском хозяйстве, ниже — в отрасли, относящейся к тяжелому машиностроению и легкой промышленности и т. п., химической промышленности и мясомолочной, промышленности вообще и строительстве и т. д. различия имеются, и притом существенные. Однозначный подход при установлении, скажем, причин и условий хищений в разных отраслях народного хозяйства ничего не даст с точки зрения разработки мер предупреждения преступности.
Между прочим, эмпирически, еще не очень четко себе представляя, куда и как пойдут исследования преступности в нашей стране,. криминологи Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности еще в 1964 году взяли на себя смелость в качестве одного из подходов к изучению конкретных проявлений преступности считать именно «отраслевой». Он, может быть, и «менее теоретичен» (ведь отраслей в народном хозяйстве много и ученых можно, казалось бы, упрекнуть в «ползучем эмпиризме» — любителей ярлыков искать не надо), но зато он полезен для практики, ибо каждому непредубежденному человеку ясно, что методы выявления причин преступности и средств ее предупреждения в химической промышленности отличны от мясомолочной и т. д. Хотя преступников, изобличенных в хищениях, судят по одним и тем же статьям уголовного закона, независимо от того, к работникам какой отрасли они относятся.
«Отраслевой», естественно, является и преступность в системе торговли. Но, пожалуй, именно на примере данной отрасли с особой четкостью видно, что, будучи относительно самостоятельным видом, преступность здесь многими нитями связана с другими отраслями народного хозяйства. Это — и планирующие органы, и снабженческо-сбытовая система, и предприятия сельского хозяйства, и кооперация — от снабженческо-сбытовой до промысловой, это и органы управления, и правоохранительная система. Везде, во всех названных видах преступных связей есть свои особенности. Но есть и общее, к чему разными способами стремятся преступные элементы всех взаимосвязанных с торговлей систем: к экономическому превосходству, благодаря наличию огромной массы материальных ценностей и, соответственно, денег, а значит, возможности подкупов «нужных» людей из-за тяжелого экономического положения страны либо просто дефицита или нужд рынка. А через экономические рычаги и к политической власти, ибо «кто платит деньги, тот заказывает музыку». В условиях нашей страны речь идет, в первую очередь, о низовых структурах власти, столь же, как и все люди, страдающих от провалов экономики и дефицита, однако «выходы» бывают и повыше. Во всяком случае, коррумпированность многих высших чинов Минторга (как и родственных — Минвнешторга и др.), а теперь и кооперации есть факт.
Нельзя не отметить криминологически отчетливо проявляющуюся картину: государственная торговля и снабженческая система как бы сливаются с кооперацией (я исключаю, естественно, из этой цепочки кооперацию на селе, испытывающую на себе уродливое развитие многих отраслей кооперации, призванных помогать селу, как и грабительскую политику государства, бездумно поднимающего цены, скажем, на сельскохозяйственную технику) в своей преступной деятельности. Экономически это напоминает период первоначального капиталистического накопления, а с правовых позиций — это хищения, взяточничество и спекуляция, причем в таких размерах и такими товарами, о которых еще три-пять лет тому назад (я пишу эти строки в начале 1990 года) и думать не приходилось.
«Отраслевая» преступность в «обычном» виде отражает особенности и возможности (для преступников) отрасли, как и то, что, скажем, можно похитить ,в данной отрасли и чего не найти ни в какой другой, но что для этой «другой» представляет интерес. В более «усовершенствованном» виде она выходит за рамки одной отрасли и складывается в единую преступную цепочку. Это ярко проявилось на примере объединения АНТ, которому были предоставлены широкие возможности официальных связей с государственными учреждениями, предприятиями и организациями, разрешен выход за границу (в смысле установления торговых связей с зарубежными фирмами, из которых многие — откровенно преступные, ибо торговля оружием и стратегическими материалами запрещена законом практически во всех странах). Результат всем известен: многомиллионный ущерб государству и столь же многомиллионные прибыли «отраслевым» дельцам.
Каждой отрасли хозяйства присуща «своя» (криминологически) преступность. Но одно обстоятельство объединяет преступность любой отрасли — это дефицит самых разнообразных видов продукции. Скажем, стране не хватает строительных материалов, леса, целлюлозы и т. п. В лесной, лесоперерабатывающей, бумажной и связанных с ними отраслях промышленности и хозяйства складываются из-за этих нехваток свои формы и виды преступной деятельности. Расширение индивидуального строительства жилья, садовых домиков и т. п. еще более обостряет дефицит, увеличивает спрос на него, сопровождается ростом числа «посредников» между производителями и потребителями, но не сопровождается одновременно ростом выпуска необходимой продукции. Социально (и на словах) людям предоставляется возможность строить собственные дачи, но реальные условия для этого, скажем мягко, весьма ограниченны. И вот данный фактор увеличивает преступность, ибо законными методами спрос населения (не говоря уже о потребностях промышленности, строительства и т. д.) удовлетворить нельзя. Несоответствие социальных обещаний и программ экономическим возможностям государства есть одна из прямых причин преступности. Люди, обнадеженные обещаниями, стремятся быстрее реализовать открывшиеся возможности (кстати, еще и потому, что их в течение всей жизни обманывали: то что-то обещали и давали, то тут же отнимали, да еще «клеймили» позором либо наказывали), но, оказывается, реализовать их крайне трудно. И в ход идут «знакомства», «связи», взятки, «я — тебе, ты — мне» и т. п. Каждая отрасль промышленности и хозяйства в подобной ситуации попадает в трудную экономическую, социальную, правовую и нравственную ситуацию. Нарушения законов (мягко говоря) как бы запрограммированы. Причем иногда злоупотребления работников отрасли проистекают из их искреннего желания помочь людям (такой альтруизм, правда, довольно редкое явление). Чаще же всеобщий дефицит на то, без чего обещанные социальные улучшения не реализуешь, рождает корыстную преступность, в каждой отрасли имеющую свои особенности.
Эта всеобщая закономерность работает и в тех отраслях, которые отстоят от непосредственных нужд населения дальше, чем те, о которых сказано. Скажем, черная металлургия, тяжелое машиностроение и т. п. Но такая «отстраненность», в общем-то, чисто внешняя. Во-первых, и в этих отраслях ныне производится немало товаров повседневного спроса. Во-вторых, сырье и материалы, которые выделяются им для производства основной продукции, могут быть нужны и другим отраслям народного хозяйства (вследствие чего и идет незаконное их «перераспределение»). В-третьих, в этих отраслях производится также дефицитная продукция (или полуфабрикаты), что создает объективно криминогенную ситуацию, рождает соблазны для «предприимчивых» либо неустойчивых людей. В-четвертых, на крупных производствах нередко процветает бесхозяйственность, в результате которой гибнут ценнейшее сырье, полуфабрикаты и даже готовая продукция или их потихоньку расхищают. Строго говоря, это и хищением называть не хочется: люди видят, что гибнет никому не нужное добро, и берут его. Однако особенности крупных производств, используемых ими материалов, сырья, оборудования рождают специфические, только им присущие виды преступлений, как и способы их совершения.
Здесь необходимо сделать следующий вывод, проистекающий из криминологического анализа преступности в различных отраслях промышленности и народного хозяйства вообще. Бесхозяйственность, безразличное отношение даже к произведенной готовой продукции, к станкам и механизмам, завозимым на предприятия, но годами не устанавливаемым, к сырью и материалам, без которых вроде бы и работать невозможно, но и они гибнут или портятся — вот тот бич, который по меньшей мере на одну треть снижает экономический потенциал страны, способствует ее обнищанию, ведет к росту преступности в народном хозяйстве.
Те же заторы на железных дорогах, когда тысячи вагонов с продукцией не разгружаются и все в них ржавеет, гниет или приходит в негодность, — это тоже проявление отраслевой преступности (как и всеобщей бесхозяйственности).
В условиях, когда народное хозяйство пребывает в таком, с позволения сказать, экономическом и правовом режиме, несерьезно выглядят высокопарные фразы об «усилении борьбы с преступностью», об «ударах по преступности» и т. п., ибо все это и есть причины преступности, постоянно действующие, более того, усугубляющиеся. При этом необходимо иметь в виду и их, образно говоря, вторичное звучание. Оно заключается в недовольстве, внутреннем чувстве протеста у людей, наблюдающих подобное, наконец, системой и властью, неспособной навести порядок. Сказанное вызывает и преступления, совершаемые из протеста против существующих порядков, точнее, беспорядка, и насильственную преступность, порождаемую нередко состоянием безысходности, охватившим человека. Как бывают и преступления, связанные с насильственным захватом никому не нужных, но охраняемых (неизвестно для чего) материальных ценностей. Как отмечалось ранее, воры часто свою деятельность считают проявлением социальной справедливости, когда обворовывают тех, кто нажил свои богатства преступным путем. Условия, о которых мы ведем речь в данном случае, тоже вызывают стремление преступников к перераспределению материальных ценностей, только иного, чем при хищениях личной собственности, рода.
Особенно болезненно на благосостоянии населения сказывается преступность, процветающая в таких отраслях промышленности, как мясо-молочная, пищевая, перерабатывающая. Там наиболее распространены хищения, должностные злоупотребления, фальсификация продуктов производства (недовложения и т. п.). Способы хищений таких продуктов, естественно, отличны от хищений в других отраслях. Опасность же от преступности в этих отраслях определяется не только тем, что население получает не столько, скажем, продовольствия, сколько могло бы получить, но и низким его качеством, что ведет к дополнительным потерям, а иногда и нанесению прямого вреда здоровью людей.
В условиях дефицита продовольствия продукция названных предприятий нередко идет или «налево» (при «сотрудничестве» с торговлей), или просто на «черный рынок», рождая спекуляцию (экономически — рост цен).
Пожалуй, мало в каких отраслях гибнет столько необходимой для населения продукции, как в той, что связана со снабжением людей продуктами питания.
Со столов следователей и прокуроров из года в год не исчезают дела о бесхозяйственности, злоупотреблениях и хищениях на плодоовощных базах и складах.
Миллионы тонн овощей, фруктов, бахчевых культур, картофеля и т. д. не доходят до потребителя или попадают к спекулянтам и втридорога продаются «населению в период нехватки продовольствия. Причины и условия совершения этих преступлений уныло однообразны, однозначны, хотя и одинаково безобразны. Однако они столь же последовательно повторяются из года в год, являя собой одну из худших сторон «социалистического хозяйствования». Ни один капиталист не позволил бы подобного, ибо разорился бы. Наше же государство, рождая эти безобразия, все терпит, точнее, смотрит на них сквозь пальцы. Нет, терпит, пожалуй, не государство, а люди, страдающие от хозяйственной беспомощности государства, а теперь еще и от разросшейся спекулятивной деятельности кооператоров, быстрого и неконтролируемого роста пен. При этом качество продовольственных товаров тоже не выдерживает критики, особенно в государственной торговле, где существует тезис: «Все равно всё купят». И покупают, ибо или ничего нет, или на рынке и у кооператоров все слишком дорого.
Плохая работа отраслей, снабжающих население продовольствием, бесхозяйственность, а отсюда хищения и пр. считается нормой, а «исправляется» эта норма покупкой более дорогого при реализации импорта, который тоже нередко гибнет или портится на подступах к покупателю в железнодорожных контейнерах, на базах или складах. Либо расхищается. Либо попадает в руки спекулянтов. Каналы этих манипуляций известны хозяйственным руководителям. И не пресекаются. А правоохранительные органы, в частности милиция, всюду успеть не могут. Образуется заколдованный круг, который разомкнуть можно лишь хорошо продуманными экономическими методами и мерами. Почему экономисты их не разрабатывают (или не внедряют в практику, если они уже разработаны), непонятно.
Ясно, что в этих условиях преступность будет процветать и далее.
«Отраслевая» преступность столь же многолика, сколь многолик хозяйственный организм. В этом сложность криминологического осмысления данного вида преступности. Но в этом же большая простота (термин условен, ибо «простой» преступность не бывает никогда), под которой я подразумеваю возможность криминологического изучения любой из отраслей народного хозяйства. Можно разработать методики предупреждения преступности в каждой из отраслей, с учетом их специфики (хотя, повторяю, без экономистов это сделать трудно). Конечно, многие рекомендации совпадут. Но многое будет, образно говоря, персонифицировано. Как будут дифференцированы и лица, совершающие преступления в различных отраслях народного хозяйства. И здесь, социолого-психологически, между разными преступниками окажется немало общего. Но будет и то специфическое, что отличает друг от друга виды преступности, виды преступлений, различные категории преступников и каждого преступника в отдельности. Причем преступники, действующие в различных отраслях народного хозяйства, прекрасно знающие их специфику, особенности функционирования хозяйственного механизма, систему учета и контроля и т. п., — это, как правило, интеллектуалы или во всяком случае специалисты. Их одной меркой с убийцами, насильниками и проч. мерить нельзя. Они нередко принимают участие в политической борьбе на стороне либо «леворадикалов», либо «консерваторов». Впрочем, на чьей стороне им безразлично. Им важно уйти от преследования правоохранительных органов, которых они все-таки побаиваются. И те, кто имеет влияние, их устраивают. Эту «приспосабливаемость» разоблачить бывает непросто. Но они, преступники, вообще против всякой власти, против закона, против правоохранительных органов; они устанавливают в обществе свою «власть» — власть корысти, наживы, подкупов. Анархия и политическая борьба в обществе, экономическая неразбериха их устраивает как нельзя более. Это их питательная почва. Преступники приспосабливаются ко всему: к «административно-командной» системе, к свободному рынку, к хаосу переходных периодов. Для них — чем хуже (положение в стране, в экономике, политике, социальной жизни), тем лучше. Но когда они овладевают значительными денежными и материальными средствами, то не прочь и в политической жизни занять «свое место». Они понимают, что богатая отрасль, ими контролируемая, командует менее богатыми. Это — власть реальная, позволяющая наживаться, ибо корысть — основной мотив преступников, орудующих в различных отраслях народного хозяйства. Те насильственные преступления, которые там случаются, это небольшой процент, совершаемый «не теми» преступниками, либо, в ряде случаев, по заказу тех, кто хочет оставаться в белых перчатках. Вот почему для криминологов изучение личности «отраслевых» преступников — задача достаточно интересная, хотя и сложная. Этим наука пока занимается недостаточно.